Мы больше не разговариваем - Тея Лав

чем закончился предыдущий. Боже, пусть сюжет отвлечет меня от этих треклятых писем!

Проходит несколько минут фильма, а моя спина уже затекает. Я завязываю волосы в пучок и наношу маску на лицо. Бенджи шикает на нас, когда мы с Кирнан открываем новую упаковку патчей. Фильм идет три часа, зачем зря тратить время?

Звонок в дверь раздается в самый напряженный момент. И если Бенджи вообще никак не реагирует, полностью погрузившись в космические разборки, мы с Кирнан переглядываемся. Мы никого не ждали.

– Может кто-то из наших? – предполагаю я.

– Тс-с, – шикает Бенджи.

Закатив глаза, я с трудом поднимаюсь с кресла и плетусь к двери.

Напомню: на мне старые шорты, футболка со «Звездными войнами», на лице белая маска, а под глазами патчи. Конечно я не из тех девчонок, которые даже выбросить мусор не накрашенными не выходят, и я вполне способна предстать в таком виде перед кем угодно и не смутиться.

Перед кем угодно.

Но не перед Уиллом Харлоу.

Я смотрю на него, хлопая глазами. Он же в ответ рассматривает меня с ног до головы с легкой усмешкой на губах. Не нравится мне эта улыбка.

Сначала у меня возникает желание хлопнуть дверью перед его носом. Особенно в тот момент, когда он поднимает руку и хватает пальцами дверной косяк. На нем снова гавайские шорты и черная футболка с длинными рукавами. В свете вечерних сумерек я замечаю, что его каштановые волосы выгорели на макушке до желтоватого оттенка. Сколько времени он проводит на солнце, можно отследить по его темному идеальному загару.

Я сглатываю, когда он поднимает золотисто-карие глаза и смотрит на мое лицо. Мне семнадцать, мне нравятся парни, и я не могу игнорировать привлекательность конкретно этого.

Еще секунду Уилл усмехается, а затем резко меняется в лице. Его гладко выбритая челюсть напрягается.

– Верни то, что взяла.

Наконец я прихожу в себя и гордо вздергиваю подбородок.

– О чем ты?

Боже, как бы мне хотелось выглядеть сейчас по-другому. Хотя бы просто без маски и без патчей под глазами. Но имеем то, что имеем. Это не повод поддаваться.

Уилл выгибает бровь. Он не может знать о том, что я вчера была в его спальне. Я попросила Ребекку не говорить ему о моем визите, и уверенна в том, что она ничего не сказала. Если он и заметил пропажу, то можно предположить, что его подозрения упали на меня. Но доказательств нет.

– Ты знаешь, как это называется? – Он опирается плечом на косяк двери, демонстрируя мне то, что уходить не собирается.

Я отступаю на шаг и оглядываюсь. Парадную дверь и гостиную разделяет крохотный коридор. Нас не видно и вероятно даже не слышно, потому что Бенджи врубил фильм так громко, как только мог.

– Не имею представления, о чем ты, – парирую я. – Но ты точно знаешь, как называется то, что ты не возвращаешь мои вещи.

Он долго смотрит на меня, перекатывая во рту жвачку. Мне кажется или в его глазах я вижу интерес? Или это азарт. Понятия не имею.

– Ты была в моей комнате.

Я демонстративно морщусь.

– Тебе приснился сон. Как нелепо, что в нем присутствовала я.

– Хорошо, – со вздохом произносит он. – Давай так. Я возвращаю тебе твой телефон, а ты то, что взяла.

Почему он не называет то, что я должна ему вернуть? Он говорит о своем нижнем белье или о коробке? Или о том и другом? Мне важно это знать. Зачем ему мои письма? Он хочет развешать их по всему городу? Ну уж нет, я не дам ему такой возможности. Как же хорошо, что я их нашла и забрала.

– Ты все равно вернешь мой телефон, – говорю я. – Так или иначе.

– Возможно. – Уилл пожимает плечами. – Если хочешь ускорить процесс. Мне пришлось отключить его. Боже, как же много пишут твои подружки.

Я напрягаюсь. Что он мог прочесть во всплывающих уведомлениях?

– Верни сейчас же.

Он качает головой.

– Я предлагаю обмен.

– У меня нет твоих вещей.

– У тебя есть то, что принадлежит мне.

Что-то в интонации его голоса меняется. Он все тот же настойчивый, но появляется что-то похожее на волнение. Его голос дрогнул, когда он это произнес.

Я молча смотрю на него ответ, больше не отпираясь. Он тоже смотрит, но затем лезет в карман шортов и достает мой телефон.

– Остальное получишь, когда вернешь то, что взяла, Фэй.

Вкладывая в мою ладонь телефон, Уилл задерживает руку. Я чувствую жар его кожи. Что за странное чувство? В животе снова проклятые бабочки. Да свалите вы оттуда!

– Я ничего не брала, – тихо говорю я.

Уилл убирает руку с моей ладони, затем медленно поднимает ее и касается нескольких косичек, заплетенных вместе с остальными моими волосами в пучок. Этот жест может показаться нежным. В целом он такой и есть, но…

Через пару секунд до меня доходит смысл этого жеста. Я опускаю веки от досады. Только Ребекка могла заплести мне такие косички. Раньше я ходила с ними неделями, не расплетая. Он знает это. Я прокололась на такой, казалось бы, пустяковой вещи.

– Я бы мог тебе поверить. Знаешь, я даже не злюсь на маму, потому что она не знает, что ты ее использовала.

Мои глаза резко распахиваются. Я ударяю его по руке.

– Я ее не использовала.

Он усмехается и пятится назад.

– Как я и сказал, если хочешь получить свою сумку, верни то, что принадлежит мне.

Я хочу крикнуть, что мои письма больше ему не принадлежат, но не могу быть абсолютно уверенной в том, что дело касается именно их. Но с другой стороны… Не настолько же Уилл придурок, чтобы так распаляться по поводу своих трусов?

Как же я запуталась.

– Почему? – срывается с моих губ прежде, чем я успеваю подумать и удержать свои мысли.

Но уже слишком поздно. Уилл смотрит на меня и больше не улыбается. Он читает на моем лице один-единственный вопрос: почему? Почему мы больше не разговариваем?

– Потому что… – он медлит с ответом, с трудом оторвав от меня взгляд.

Я жду, когда в нем проявится настоящий Уилл. Мой Уилл, с которым я так много проводила времени на пляже. Мой Уилл, с которым я чувствовала себя как дома. Я была влюблена в того мальчишку. И эти чувства были самыми чистыми, пусть и наивными, но настоящими.

Но мои мечты снова разбиваются в дребезги, потому что всего за один миг он превращается в того самого, каким и является в настоящий момент.