Судьба наизнанку - Дмитрий Селин

– Рассыпался, мне отец про такое рассказывал…

– Кофе попить бы…

– Есть, сейчас принесу. Думаешь, поможет?

– Бабушка говорила – я смогу…

– Хорошо бы…

Олег встал, побрёл в сторону голосов

– Вот. С сахаром или с молоком?

Олег почти бежал, отчаянно прислушиваясь.

– Поставьте, я сейчас…

Олег остановился перед белой дверью внешнего ряда. Из-за неё, а может быть рядом, доносились голоса. Олег не мог понять, откуда, рванул вниз ручку ближайшей двери, она не открылась. Справа и слева так же не получилось открыть. Голоса пропали. Олег почти взвыл от отчаяния, колотя по двери. Вдруг что-то в окружающем изменилось. Что? Звуки пропали, но рядом, над дверью слева, начали проступать еле заметные очертания чего-то знакомого. Ладонь! Человеческая ладонь!

Олег рванул ручку этой двери – ничего, тогда он стал выбивать её, нанося удары сначала ногой, потом отошёл к стене напротив. Оттолкнувшись, он ударил дверь плечом. Уже вылетев вместе с ней в бездонный космос, он услышал:

– Если сам сможет… – сказал кто-то тихим шёпотом.

Глаза открывать не хотелось. Олег почувствовал себя лежащим на чём-то изогнутом и узком. Слегка пошевелился – да это водительское сиденье! Живём, значит. Так, а кто голову ладонями держит? Надо открыть глаза.

– Как тебя зовут, птаха?

– Вероника. – Девушка улыбнулась, убрала правую ладонь со лба Олега. Левая ладошка поддерживала затылок. Она попыталась аккуратно вытащить её, но Олег попросил:

– А меня Олег. Не убирай руку пока, пожалуйста.

– Ну, ты молодец! – Максим Игоревич стоял у распахнутой левой пассажирской двери, держа в руках большой термос. – Выскочил таки. Успел.

– А если бы не успел? – Олег, поморщившись, повернул к нему голову. Вероника обеспокоенно положила правую ладонь на височную часть.

– Если бы не успел, мы бы сейчас не разговаривали. Нет там дороги, как ножом отрезало.

– Как?

– Вот так. Асфальт заканчивается, дальше просёлок какой-то. Я фонарём посветил, насколько можно было, нормальной дороги не увидел. Да ты лежи, лежи пока, – сказал Максим Игоревич, пресекая попытку Олега подняться. – Ты же почти не дышал, когда вы сюда приземлились.

– Приземлились?

– Да. Я проехал нормально, двигатель даже не заглох. Отъехал метров тридцать, остановился. Только из машины вышел, как вы вылетаете. Прямо из воздуха, в метре от асфальта. Плюх на дорогу и вперёд. Если бы не она, в кювете бы остановились.

Олег развернулся к девушке. Та смущённо улыбалась

– Ты на руль упал, двигатель не работает, а машина несётся. Я за ручник дёрнула, машину крутануло, но мы остановились. Максим Игоревич к нам бежит, я трясу тебя за плечо, а ты… – она шумно вздохнула, – как мёртвый.

– Я подбежал, – дальнобойщик продолжил рассказ, – спинку сиденья вместе с тобой опустили, начали трясти, нашатырку давать нюхать. Бесполезно, ты почти не дышишь, пульс еле услышали.

Олег только сейчас обратил внимание на расстёгнутую до пояса рубашку.

– Сердце едва билось, на руке и шее пульс не прощупывался, – сказала Вероника, – решили массаж сердца делать, рубашку расстегнули, я думаю так послушать надо. Ухом к груди прижалась, слышу «тук», потом пауза, снова «тук».

– Я вспомнил, как мне отец о чём-то подобном рассказывал, – дальнобойщик так и не выпустил из рук термос. – Он в Семипалатинске, на полигоне в 1950-х служил. Там люди, кто к эпицентру ходил, после взрывов так же на землю падали. Это у них «рассыпаться» называлось. Лежат как ты, почти не дышат и сердце не работает. Потом очухивались и вставали.

– Большинство, – добавил он после паузы.

Олег повернул голову к Веронике.

– Бабушка мне говорила, что я могу боль руками снимать. Я ей не верила, а теперь решила попробовать. Если ничего уже не помогает, – она вздохнула.

– У тебя получилось. Спасибо. Ты мне знак дала, там.

– Где? – удивилась она.

Олег, медленно подбирая слова, рассказал о своём хождении по белому коридору и о том, как оттуда вырвался.

– Да-а-а, бывает, – Максим Игоревич наконец-то поставил термос на асфальт, сел на корточки и стал накачивать кипяток в пластиковую кружку, которую так же всё время держал в руках. По выражению лица было видно, что свой лимит на удивление он уже исчерпал.

– Олег, – сказала Вероника, – тебе надо выпить кофе.

Она немного помолчала.

– Спасибо тебе, что вытащил.

Олег слабо кивнул, пытаясь сесть. Это оказалось не так просто, тело ещё слабо слушалось. «Точно, рассыпался», – подумал Олег, беря кружку с кипятком. Пересевшая вперёд Вероника быстро засыпала пакетик «Нескафе» и стала размешивать пластиковой ложкой, добавив три куска рафинада.

– Зачем так много? – удивился Олег.

– Для нервных клеток, – ответила Вероника, – я как будущий врач тебе рекомендую.

– Так ты не только знахарка, а ещё врачом будешь? Вот повезёт твоим пациентам, – он увидел, как сдвинулись брови Вероники, и поспешно добавил, – в хорошем смысле повезёт.

– Да, – набежавшие морщинки разгладились, и лицо Вероники окрасила мечтательная улыбка, – я ведь на третьем факультете медуниверситета учусь. – Будущий педиатр, – с гордостью сказала она.

– Вот именно, – с энтузиазмом подхватил Олег, – дети, они часто сказать не могут, что болит, а ты раз – и так узнать сможешь!

Вероника взглядом указала на кружку с кофе. Олег, пробормотав «поговорить нельзя, сразу лечиться надо», стал отхлёбывать горячий напиток маленькими глотками.

Кружка опустела, Олег поставил её в нишу над бардачком и попытался встать и выйти из машины. Получилось плохо, ноги из машины вышли, а тело встать отказалось.

– Я помогу, – сказала Вероника и вышла из машины.

«Вот позор-то, девчонка тридцатилетнего бугая поддерживать будет», – зло подумал Олег и резко встал на ноги.

Но за дверцу ему ещё пришлось подержаться. Минуту постояв и отклонив помощь Вероники, он сделал шаг, другой и неловко ставя ступни, обошёл вокруг «Логана», на ходу застёгивая рубашку. Машина стояла развёрнутая поперёк встречной полосы, метров в десяти от съехавшего на правую обочину «Мана», мигающего аварийными огнями. «Действительно, ещё пару метров и привет, канава», – подумал Олег, дойдя до гравийной отсыпки. Высота была небольшая – метра два, но если бы закрутившуюся машину снесло туда боком, то перевернулись бы они раза три, не меньше. Непристёгнутые, они бы так легко не отделались. «Молодец Ника, быстро сообразила, что делать», – от этой мысли ему стало почему-то тепло, как будто не с ней он ругался полчаса назад.

Впереди замигали дальним светом фары и заскрипели тормоза. Олег выбрался на асфальт и, прихватив термос, пошёл к грузовику, где покинувший их Максим Игоревич, бурно жестикулируя, что-то объяснял водителю белого «Пассата». «Так ведь это то самое такси, что я обогнал!» – подумал Олег, подходя к остановившейся машине.

– Авария? – спросил Олега молодой таксист, проигнорировав невозможные в реальном мире дальнобойские байки.

– Почти, – сказал Олег, протягивая термос Максиму Игоревичу.

– Я ведь говорю – нет дальше дороги! – говоря это, дальнобойщик поднялся в кабину «Мана», положил термос и взял там фонарь с приличного размера рефлектором, – сам посмотри! – обратился он к таксисту.

– Что-то вы гóните, – сказал парень, – куда дорога могла подеваться? Третий год здесь езжу, кроме асфальта весной ничего с трассы не пропадало.

– Пойдём, сам увидишь, – включив фонарь, дальнобойщик размашисто пошёл в сторону машины Олега. Таксист, подумав и поправив что-то под курткой, вышел из машины и направился следом. Олег замкнул процессию. Сзади чирикнула сигнализация «Пассата».

Дойдя до «Логана», Олег включил аварийную сигнализацию и вытащил из ниши подстаканника телефон. К удивлению Олега, он оказался выключен.

– Пойдёшь? – спросил он Веронику, вернувшуюся на переднее пассажирское сиденье.

– Нет, я лучше здесь посижу, – она обхватила себя руками, как будто озябнув. Но её короткая ветровка так и лежала на заднем сиденье.

– Тогда двери заблокируй, – Олег показал на кнопку центрального замка, – мало ли что.

Она кивнула, погрузившись в какие-то неприятные, как было видно по лицу, размышления. Олег включил телефон и пошёл за ушедшими далеко вперёд водителями.

В предрассветной серости свет китайского светодиодного фонаря бил не столько далеко, сколько освещал приличного размера близлежащую поверхность. Олег подошёл к молчаливо стоящим водителям и увидел, что дорога действительно пропала. Они втроём стояли на краю двухметрового обрыва. Максим Игоревич медленно вёл фонарём слева направо, но, насколько хватало света, ничего, кроме укатанного просёлка, начинавшегося сразу под обрезом дороги, видно не было.

– …, – сказал таксист