Я тебя подожду... - Салли Уилбрик

А затем случилось невероятное. С удивлением девушка услышала собственный голос, который произнес:

— Только один раз. — И испугалась, что все-таки ответила…

Она сделала движение, желая встать, но, подняв глаза, увидела лицо сидевшего напротив Шарля. Он по-прежнему молчал. Молчал — и ждал. Однако в глубине серых глаз светилась подбадривающая теплота. Будто он знал, что речь идет совсем не о легком шлепке за детскую шалость… Джессика вновь опустилась в кресло.

— Расскажите мне об этом, — попросил Шарль; на сей раз голос его был мягким и успокаивающим. Джессика уставилась на деверя как загипнотизированная.

— Мы одна семья, — нежно напомнил Каран.

Кое-какие семейные тайны лучше держать при себе, решила Джесс. Но прошло несколько секунд, и против своей воли она ответила:

— Да… Да не о чем особенно рассказывать…

— Сколько вам было лет?

— Пятнадцать, — промолвила девушка и вновь замкнулась в себе. Когда молчание стало нестерпимым, добавила: — Отец… всегда был агрессивным.

Джессика еще раз запнулась, а затем лихорадочно заговорила. Стена молчания, которой она окружала себя долгие годы, начала рушиться; теперь остановиться, казалось, невозможно.

— Чаще всего отец не обращал на нас никакого внимания — ни на меня, ни на Лилиан, ни на мать… — Джессика прервалась, только чтобы набрать в грудь побольше воздуха. — Однажды в субботу Лилиан отправилась плавать, а я пошла на урок музыки. Когда вернулась, то услышала, что наверху творится что-то невероятное. Я знала, что у родителей часто бывают яростные словесные стычки. Я… — Джесс прервала фразу; продолжать не было сил.

— Но эта стычка была не только словесная? — помог ей тихий голос с едва уловимым акцентом.

И снова девушка покачала головой. Больше она не скажет ни слова.

— Я… н-не могу противостоять физическому насилию, — прошептала она.

— Но вы это сделали, — тихо подсказал мужчина.

На этот раз Джессика только кивнула. И потом еле слышно, словно разговаривала сама с собой, добавила:

— Я не могла спокойно слышать, как родители ссорятся, и хотела выйти на улицу. Думала пойти в бассейн и подождать Лилиан. И вдруг услышала глухой удар, стук и крик матери. Что было дальше, я плохо помню, но, наверное, сломя голову пустилась бежать по лестнице, потому что опомнилась уже в спальне родителей.

Теперь слова лились потоком — долго сдерживаемые, они вырвались наружу, и она не могла остановить их.

— Отец бил мать. Я бросилась между ними, и он ударил меня так, что я пролетела через всю комнату… — Тут девушка задохнулась, неизгладимые душевные переживания по-прежнему причиняли невыносимую боль.

Почувствовав нежное прикосновение, Джессика заморгала и увидела, что Шарль держит ее за руки. Девушка не заметила, как он оказался рядом.

— Я… э-э… теперь все в порядке, — сказала Джессика, поняв, что, обладавший необыкновенной чуткостью, Шарль попытался успокоить ее как мог. Она отняла руки от рук Шарля, и тот не стал их удерживать. Взглянув на побледневшее лицо девушки, Каран вернулся на свое место за столом, а Джессика из последних сил попыталась справиться с охватившей тело дрожью.

— Вы сказали, что бросились между родителями, — спокойно напомнил Шарль, когда ему показалось, что девушка в состоянии продолжать. — И отец ударил вас.

— Я тоже ударила его. — За восемь лет, пролетевших с того страшного дня, Джессика впервые выдала свой секрет.

— Вы ударили отца?

— Он бил мою мать, — горячо проговорила Джесс. — Вероятно, я решила, что ударила недостаточно сильно, и снова бросилась на него. А потом… я помню, мать оттащила меня на какое-то расстояние… — Девушка задохнулась и, немного помолчав, продолжила: — К тому времени мама получила наследство от дальнего родственника и впервые в жизни почувствовала себя независимой от отца, — объяснила Джессика. — Но я никогда не видела ее такой… такой решительной, как в ту минуту. Мама заявила, что если отец еще хоть раз тронет пальцем меня или ее, то она не посмотрит на то, какой вред принесет огласка ему и его бизнесу, а подаст в суд за оскорбление действием.

— Ваш отец… он больше никогда не бил вас?

— Боюсь, мой отец просто хулиган. И, как все хулиганы, пошел на попятный, когда понял, что из-за меня мать действительно сделает то, что обещала…

— Ваша мать была его полной противоположностью, — констатировал Шарль.

— Она была замечательная, — согласилась Джесс. — Она умерла, когда нам с сестрой было шестнадцать.

— Вы были очень смелой девушкой, защищая мать.

— Ох, не знаю… Быть смелым — значит делать то, чего боишься, не правда ли? — Не дожидаясь ответа, девушка продолжила: — Но я не боялась; я даже не успела подумать.

— Вы просто взбежали по ступенькам и бросились между ними. — Шарль улыбнулся. — Все это, — добавил он, вновь став серьезным и глядя на Джесс немигающими серыми глазами, — оставило на вас свою отметину. Ваша замкнутость…

— Я всегда была застенчивой, — перебила Джессика, внезапно сообразив, что совсем недавно не решилась бы перебить другого человека. — По крайней мере, считала себя такой, пока не приехала сюда, — слегка иронизируя над своим нынешним поведением, улыбнулась она.

— Вы и сейчас такая же, — усмехнулся Шарль и резко сменил тему, когда вошла Рене. — Гмм… Вы не хотите кусочек сыра перед пудингом?

Когда вечером Джессика забралась в постель, то боялась, что несколько часов проведет без сна, снова переживая ужас случившегося восемь лет назад. С ней это бывало довольно часто. Но, как ни странно, девушка уснула чуть ли не сразу, едва голова коснулась подушки. Ее последней отчетливой мыслью было: «Почему именно Шарль?» Никогда, ни одной живой душе она не говорила того, что сказала Карану. Что же было в этом человеке?

Глава 4

Всю следующую неделю Джессика продолжала ломать голову над тем, как могло случиться, что она выложила Шарлю всю правду об отце. Почему именно этому мужчине раскрыла сокровенную тайну, о которой не должен был никто знать? Девушка вынуждена была признать: происшедшая восемь лет назад ужасная сцена теперь, когда она рассказала о ней Шарлю, уже не так мучает ее.

На следующие выходные Каран приехал опять, но его особа и собственное поведение не так занимали Джессику, потому что у Сэнди начался кашель, и девушка очень встревожилась, впервые чувствуя полноту ответственности за доверенное ей животное. И хотя Джесс изолировала кобылу, переведя в дальнее из четырех стойл, как можно дальше от Адмирала, девушка все время проводила в конюшне, очевидно полагая, что ее присутствие облегчит болезнь Сэнди и не даст заразиться Адмиралу.