Всех помню… - Михаил Скороходов

— Этот «известный начинающий» имел первый разряд по боксу, когда нас еще на свете не было.

И, успокоившись, добавил:

— Батя же не виноват, что соперника ему не находится…

Валентин Сергеев

СОЛДАТЫ ТРАССЫ МУЖЕСТВА

Заметки писателя

Это была не дорога — сплошная вода. Темная, как нефть, она плескалась между лесистыми обрывистыми берегами, а по ней, вздымая фонтаны брызг, шли машины, груженные гравием.

В кабинах КрАЗов сидели солдаты. Заметив стоявшего у крутого спуска к «дороге» подполковника Федоренко, они чуть притормаживали: не забрызгать бы! Но подполковник этого не боялся. «Давай, давай, браток!» — говорил он вполголоса (все равно ведь никто, кроме меня, не услышит) и махал рукой: «Вперед!» Шоферы охотно прибавляли газ.

Мы стояли у ровной белой — ленты Гилюя, который в летнюю пору ворочает каменные глыбы, крушит скалы, и рев его сотрясает воздух.

— Поедем на карьер? — предложил Федоренко. — Недалеко, восемь километров. Посмотрим, как наши экскаваторщики работают. А рядом — гражданские. Соревнование пока в нашу пользу, там у нас такой парень орудует — артист!

— Рискованно, — заметил я, глядя, как чей-то газик погнал перед собой темную высокую волну. — Захлестнет мотор, насидишься на крыше…

— Риск есть, — согласился Федоренко. — Но есть и расчет. Есть и опыт. Командиры подобрали сюда лучших водителей, проинструктировали их. Ну, допустим, встанет машина…

— Нырять придется, иначе трос для буксировки не зацепить.

— Нырять в ледяную воду?! — Федоренко улыбнулся. — Рационализаторы придумали приспособление, которое позволяет зацеплять трос, не замочив ноги.

Степан Степанович Федоренко — политработник, но, как и любой офицер железнодорожных войск, хорошо, по-инженерному разбирается во всех вопросах строительства.

Я познакомился с ним на одном из участков, зимой. На временной автодороге солдаты сооружали деревянный мост Быстрая горная речка, через которую нужно было навести мост, промерзла почти до дна. Вначале работа шла ходко; солдаты сколотили огромные пустотелые «кубики» — срубы, трактор затащил их на лед. Оставалось вырубить во льду колодцы, опустить туда срубы, забутовать их камнем — и опоры готовы, можно настилать мост. Не очень широкая речка, однако, оказалась коварной — у самого дна подо льдом шла вода. Мало сказать — шла. Трехметровой толщины лед давил на нее, как пресс, в ледяном панцире образовались отверстия, и из них, словно из жерла гидромонитора, била вода.

Когда под опору прорубили колодец глубиной примерно в два с половиной метра, один из солдат вдруг почувствовал, что отбойный молоток в его руках заметно полегчал. Стальное долото словно провалилось куда-то… И в ту же секунду в пробитое долотом отверстие хлынула вода. Солдаты, помогая друг другу, выскочили наверх. В считанные минуты колодец заполнился водой. Вся работа пошла насмарку.

Как раз в этот момент подъехал Федоренко.

Сразу же уловив настроение солдат, донельзя удрученных случившимся, он пошутил, угостил перестаравшегося парня сигаретами (хотя сам некурящий) и попросил шофера включить в машине приемник: «Покрути, найди что-нибудь повеселее…» После короткого перекура сказал:

— Не тужите. Есть выход. Этот колодец оставьте пока в покое: ночью обещают мороз за сорок, так что к утру вода замерзнет. Начинайте пробивать второй. И аккуратнее. Заметит кто, что в каком-то месте лед темнеет, держите наготове деревянную пробку, забивайте в промоину и ждите, пока вода — часть ее, конечно, попадет в колодец — замерзнет. Потом снова углубляйте. Мороз поможет добраться до дна. Как только доберетесь, считайте, что овладели методом вымораживания. А вы, товарищ прапорщик, — обратился подполковник к возглавлявшему группу, — оставьте за себя старшего и сходите к соседям, там тоже такой мост строят. У них вчера колодец дважды заливало, а сегодня они уже поднабрались опыта.

…Восемь километров по водяной дороге остались позади. Наш газик вылез на отлогий берег и засвиристел колесами по мелкой гальке.

— Вот и карьер. — сказал Федоренко. — Гравием, взятым отсюда, уже засыпано около сорока километров дороги.

В кабине ближнего экскаватора виднелось сосредоточенное лицо солдата, ловко управляющего рычагами. Он вскинул на нас глаза, приветливо улыбнулся и снова углубился в работу. За полчаса под стрелой его экскаватора побывало шесть самосвалов. У соседних — по пять.

— Вашего «артиста» зовут?..

— Иван Кузнецов, рядовой, — ответил Федоренко, и тут до меня дошло, что это именно тот экскаваторщик, который на митинге по случаю пуска дороги Бам — Тында сказал, что самый главный и мощный механизм на БАМе — социалистическое соревнование, ударный труд.

Судьба у этого парня самая обычная. Родом он из Поволжья, из села Ерыкла Алексеевского района Татарской АССР. Отец, Петр Васильевич, солдат-артиллерист, израненный на фронте, как он любил говорить, «и бомбой, и пулей», десять послевоенных лет проплотничал в совхозе и, едва дождавшись рождения сына, умер от старых ран.

Анастасия Петровна, его жена, вырастила сына. Иван работал механизатором в своем совхозе, работал старательно, и товарищи мужа говорили: «Отец бы видел — порадовался!»

Иван Кузнецов с охотой пошел служить в железнодорожные войска, даже обрадовался, когда узнал, что направлен в техническую часть; механизмы для него — хлебом не корми, дай только повозиться с ними.

А повозиться пришлось. Ремонтной команде, в состав которой зачислен был рядовой Кузнецов, поручили восстановить вышедшую из строя на мерзлых грунтах землеройную технику. Первым «клиентом» оказался экскаватор. Ремонтники, совсем еще зеленые юнцы, ломали голову: как подступиться к машине?.. А тут еще заболел их командир, лейтенант-инженер. Два дня Иван ползал от одного узла экскаватора к другому, то и дело заглядывая в наставление по эксплуатации и техническому уходу за агрегатом, пока, наконец, не разобрался в его устройстве и характере повреждений. Позвал в помощь двух земляков, тоже первогодков, растолковал, что надо делать.

С рвением взялись они за гаечные ключи и… переусердствовали: выздоровевший командир не обнаружил экскаватора на ремонтной площадке. Глазам его предстали только ровно уложенные ряды деталей…

— Соберем, товарищ лейтенант, — уверенно сказал Иван. — Разбирать труднее было. Заржавел очень, в плохих руках, видно, находился.

На сборку ушло меньше времени, чем на демонтаж. Иван еще в совхозе научился и газо- и электросварке, так что и эти виды работ бригада завершила без посторонней помощи. Агрегат стал, как новенький.

— Жалко отдавать, — признался Иван командиру. — Я бы сам попробовал на нем работать. Вот увидите: получится!

— Пишите рапорт: «Прошу перевести на экскаваторный комплекс…» — посоветовал лейтенант.

Командир части удовлетворил просьбу солдата, и вскоре, как только на Гилюе окреп лед, Кузнецов повел машину на карьер.

Водители самосвалов встретили нового экскаваторщика настороженно: и у самого опыта нет, и машина из ремонта. Но уже через несколько дней заметили: даже если под ковшом новичка ожидали загрузки три-четыре КрАЗа, а у соседа — два, все равно выгоднее стать в длинную очередь: быстрее уедешь. А прошел месяц, и Иван Кузнецов стал «королем» карьера. Это признали и опытные экскаваторщики. «Верная рука у парня, глаз точный. И машину любит», — сказал о нем кавалер ордена Ленина Владимир Васильевич Гончаров, механик карьера.

В январе нынешнего года ударил сильный мороз. Солдаты жгли в карьере костры. Шоферы, подъезжая, с тревогой всматривались в морозную дымку: не сложили ли экскаваторы свои железные «руки»?

В один из дней в первый же час ночной смены на экскаваторе, работавшем рядом с машиной Ивана, отказала система наводки стрелы. Молодой солдат Гудилин, незадолго до того сменивший ефрейтора Рябова — тот отслужил положенный срок и теперь работает «на гражданке», в мехколонне № 94 треста «БАМстроймеханизация», — превысил допустимую нагрузку на механизм. В обычную погоду, может, все и обошлось бы, а в мороз металл становится хрупким, вот и лопнул кронштейн. Ковш беспомощно повис на стреле, не поддаваясь управлению ни с автоматического пульта, ни вручную.

Осмотрев пострадавшую машину, Иван нахлобучил поглубже шапку и подмигнул своему помощнику Василию Соловьеву:

— Ну как, пересядем на этого коня?

— А наш стоять будет?

— Зачем ему стоять? Гудилин с помощником поработает. Не срывать же график!

Иван отправил один из самосвалов в военный городок за новым кронштейном, а сам полез на вершину стрелы снимать лопнувшую деталь. Мороз, ветер, качающаяся стрела, липнущее к рукам ледяное железо.