К-9: Право на счастье - Диденко Александр

– Отлично! Идем с двумя остановками. Следующая через час-полтора, как погода. Смотри, запоминай, вспоминай мошкару и грибы – первыми у нас пальцы.

– Фу… – поморщился Хаук, вспомнив неприглядные рисунки. – А что погода?

– Облака тяжелые, хотя и далеко, – Джей кивнул на сизую полосу где-то у горизонта. – Ветер гонит грозу от леса. Идти по степи в дождь ты еще не готов, придется переждать под замкнутым куполом.

– Это как городской? Такое можно в походе?

– Можно. Но затратно, долго и сложно. Либо закапывать, как в городах, либо не касаться земли. Мы с тобой будем сидеть на «летучке». Не очень удобно, но проще всего.

– Поэтому везде пишут, что степь любит дождь? Я так понял, ну, из-под земли что-то лезет?

– Из-под земли лезет все! – усмехнулся Джей. – Покажу, как чутье лучше станет. А пока поднимай маску: видишь мелкие блеклые цветы? Как будто выцветшие?

– Угу.

– Так выглядит велена до того, как ее превратят в наркоту. Для этого, вообще говоря, нужен сок, но это не важно. Запах таких вот «увядающих» усыпляет. В степи вообще стоит быть внимательнее к себе, я тебе это еще сто раз повторю. Разнотравье опасно. Аппаратуры бывает мало. Так что, если она молчит, а тебе что-то не так – поднимай маску и включай фильтры. На ту же велену часто нет отклика: в разряд опасных она не входит.

– Почему? Если это наркотик…

– Потому что пыльца не травит, а навеянный сон можно и побороть. Главное вовремя понять, что происходит. Так что просто запомни: у действительно увядающей велены цветки ржавеют от центра. Стебель тоже, но его не так видно. Вон пара штук… И вон. Это ясно? Велена может быть неприятна, когда ее много. Сейчас это не сыграет большой роли, но в бою притупляет реакцию, тормозит мысль.

– Угу… Запомнил. А мух здесь почему нет? Если эти цветы дурманят, то охотиться здесь проще всего, разве нет? Тем более таким полу-падальщикам.

– Нет. Действует только на людей, тварям на велену плевать. На запах точно и на сок, кстати, тоже. Жрут и не давятся. Велена вовсе не хищная – она так размножается. Выживает, как видишь, количеством.

Хаук снова просто кивнул. Разговор сделал путь короче, и неясная серая простыня, на которую издалека походили цветы, стала четче. Под ногами зашуршали опавшие пожухлые лепестки. «Ржавчина», повторил про себя Хаук, но джеево сравнение как-то не прижилось. Хоть опавшие цветы действительно покрывали землю ржавым налетом, те, что только начали увядать, как будто сочились кровью. И эта мысль засела в голове куда охотней, запустила под кожу мурашки и суеверный страх.

Страх, который с каждым шагом становился сильней и сильней. Иррациональный, непонятный, он вдруг показался Хауку знакомым. Мгновенно всплыл в памяти и каньон, и встреча с многоножкой – такая неожиданная, хотя чутье честно пыталось предупредить.

Хаук судорожно сглотнул и невольно ускорил шаг, теперь поравнявшись с учителем. Заметил вдруг, что Джей уже вовсе не безоружен: один из пистолетов только и ждет начала атаки. Жадно скалится в лучах подсматривающего из-за облаков солнца. Хищно подмигивает полной под завязку полосой заряда.

– Кто это?

Вопрос сорвался с губ помимо воли, и Хаук поспешил прикусить язык – вдруг помешает? Но Джей спокойно усмехнулся в ответ:

– Чуешь? Отлично. А сколько не скажешь? И где?

– Нет… Оно отовсюду. Давит со всех сторон, – честно признался Хаук. – Везде только страх.

– Ладно, что есть, то есть. Все равно прислушайся к себе, запомни. Так ощущаются обычно красно-желтые группы и слабые красные существа. Или же желтые, если их много. Сейчас как раз второй случай. Под нами система нор и ты чуешь ее обитателей. Они близко к поверхности, но не атакуют как черви. Попробуй успокоиться, осмотреться и сказать, у кого мы в гостях. Ты читал, должен справиться.

– Э… – Хаук нахмурился, который раз поймав себя на этом неопределенном, глупом «э», и кашлянул в напрасно поднесенный к маске кулак. – Ну… – подземные, да? В степи множество грызунов и все они любят норы. Но именно желтых Хаук помнил всего-то три вида, один из которых любит близость воды. Про него можно забыть, наверное, сразу.

Стоило начать осматриваться, думать, спрашивать самого себя, следуя старому совету, как страх присмирел, уступил душу простой настороженности, остался обиженно нашептывать гадости откуда-то с задворок сознания. Дышать стало легче, и Хаук впервые почувствовал себя не бесполезным придатком к учителю, а кем-то, кто может сориентироваться, что-то понять и даже действительно почуять какую-никакую опасность. Хотя толку с того, если ни источника, ни направления понять не выходит?

Итак, вокруг нет характерных холмиков вырытой земли, стоит тишина и аромату велены ничего не мешает. Аппаратура молчит. Отвечающая за воздух диаграмма стабильна… Вот и сузился круг подозреваемых до одного.

– Ушаны, да? Вон нора… и вон… Ой, ё… – только сейчас, присмотревшись, Хаук понял, как много вокруг небольших черных провалов, скрытых серо-ржавыми лепестками. – Сколько их тут?

– Одна семья, – пожал плечами Джей. – Десяток, не больше. Не будешь соваться к норам или как-то их раздражать – никто нас не тронет. Главное, будь начеку и смотри под ноги.

Учитель опустил очки, и Хаук на всякий случай последовал его примеру. Сквозь чуть затемненные стекла, по которым бегали цифры и метки, лежащее под ногами поле навевало тоску. Без того серое, оно наполнилось сумеречной мрачностью, скрытой угрозой.

Которая, кстати, не так уж и пряталась.

Настроенные Джеем очки многое замечали раньше Хаука и послушно сообщали о любом госте, стоило тому оказаться в опасной близости. Так и сейчас – едва над темным провалом норы появились длинные уши, как вокруг них затанцевала пунктирная линия. Уши шевельнулись туда-обратно, подобно узким локаторам, а вслед за ними над свежей разрытой землей появилась любопытная мордочка. Серая с бурым шерстка легко скрывала своего владельца в зарослях: если бы не система, Хаук вряд ли смог его разглядеть. Зато сейчас даже встретился взглядом – черные глаза замерли, моргнули все три, и мохнатый зверек опять исчез под землей.

Называть его тварью Хауку совсем не хотелось.

Правда, рисунки из книжки говорили совсем об обратном: автор-искатель не поленился зарисовать этих милых созданий со всеми деталями, так что даже на схематичном наброске охоты просматривались длинные бритвенно-острые зубы и окровавленные мордашки.

Охотились ушаны небольшими группами, по двое-трое, иногда вчетвером. И сейчас, стоя фактически на крыше их дома, Хаук не сомневался, что здесь хватит тварей, чтобы устроить вторгшимся к ним людям веселье. Но Джей не стрелял. Коротко приказал не дергаться, и Хаук послушно шел след в след, внимательно оглядываясь и тщательно следя за собственным шагом.

Совсем запоздало, когда ржавый ковер сменился жиденьким разнотравьем, вспомнилось и объяснение.

– Ушаны не охотятся возле логова, – пробурчал Хаук под нос, – чтобы не привлекать к нему хищников. Из-за этого же они селятся под чем-нибудь особо вонючим…

– Лучше поздно, чем никогда! – фыркнул в ответ Джей, остановился на вытоптанной кем-то проплешине и объявил привал.

***

– …Да! Стражи исчезают, мы все о том же! – зло ударил по столу Кристофер, так что подобрались даже импы. – Еще немного, и скрывать это будет уже бесполезно! Слухи ходят, слухи! В Мидори чушь несут староверцы! Расселл – кстати! – оставил запись-предупреждение, и видели ее уже многие. Так скажите мне, какого черта мы, Командующие, не объявим ЧС официально?!

– Лучше сделайте что-нибудь с Расселлом, – пожал плечами Скотти. Кастиэль в очередной раз подумал, что взятое этим бугаем имя больше походило на издевательство. – Нам не нужна паника и в прошлый раз со мной были согласны все. Кроме вас.

Скотти чуть склонил голову, не то обвиняя Кастиэля и Кристофера, не то отдавая дань уважения силе идти против «всех».

– Большинство воздержалось, – ровно поправил Кас, выдерживая тяжелый взгляд. – Как и тогда, я уверен, что паники опасаться не стоит. Империя верит императору, короткой речи хватит, чтобы их успокоить. А Вольные…