Возвращение весны - Фрида Митчелл

— Как поживаете, Эми? — мягко спросил Бернардо с улыбкой на добром, немного аскетичном лице.

— Спасибо, хорошо. — Ей нравился Бернардо, всегда нравился, и ее ответ мог бы быть более обстоятельным, но проскользнувшая мимо нее Анджела уже подошла к попугаю, глядя на него с явным неудовольствием.

— Этой твари здесь не место! — громко сказала она. — Посмотрите, какую грязь он развел. Это негигиенично.

— Он вовсе не грязный! — с красным от возмущения лицом вступился за своего любимца Пьетро. — Джаспер очень чистоплотный.

— Попугай — приятель Пьетро, — послышался от двери спокойный голос Луки. — Ты прекрасно это знаешь, Анджела. Обычно он ведет себя хорошо.

Недоверчиво подняв брови, Анджела открыла было рот, чтобы возразить брату, но тут Джаспер привлек всеобщее внимание.

— Анджела! О, Анджела, — наигранно несчастным тоном прокричал он, радостно вращая при этом глазами. — Идиотка Анджела… — И, издав первоклассную имитацию человеческого фырканья, попугай снова заплясал на своем насесте.

На Анджелу было страшно смотреть.

— Вы слышали? — Она повернулась к остальным, и улыбки на их лицах, которые они, как ни старались, не смогли скрыть, разозлили ее еще больше. — Он оскорбил меня! Эта тварь меня оскорбила.

— О… Анджела. — Джаспер явно наслаждался собой. За этим восклицанием последовала итальянская фраза, которая заставила Пьетро испуганно прикрыть рот ладонью и оглянуться на брата.

— Ох уж этот садовник! — Лука на мгновение смежил веки, но Эми могла поклясться, что, перед тем как он повернулся к изумленному Бернардо, на его губах промелькнула улыбка. — Новый садовник решил, что будет забавно, если он научит Джаспера некоторым… цветистым оборотам, — объяснил он с бесстрастным выражением лица. — К несчастью, мы не можем заставить попугая забыть их.

— Это безобразие! — Анджела кипела негодованием, щеки ее приобрели багрово-красный оттенок. — Совершеннейшее безобразие! Эта птица дурно влияет на Пьетро, ее нужно убрать. Мать настояла бы на этом.

— Мне кажется, ты сказала вполне достаточно, — деликатно вмешался Бернардо. Голос его был тих и спокоен, но направленный на жену взгляд стал напряженным. Анджела, очевидно, хотела сказать что-то еще, но, заметив этот взгляд, лишь пожала плечами и отошла от клетки.

— Лука, Джаспер не понимает, что говорит. — Пьетро готов был заплакать. — Он не виноват…

— Ну конечно! Не расстраивайся.

Голос Луки звучал мягко, но усмешка, с которой он взглянул на предмет спора, с самоуверенным и довольным видом взирающий на него, была кривоватой. Эми была уверена, что знает, о чем подумал Лука. Она тоже почему-то считала, что попугай отлично понимает смысл слов, сказанных им своему злейшему врагу.

— Приходи в гостиную минут через двадцать, — продолжил Лука, наблюдая за Пьетро, который подошел к попугаю и с трагическим выражением на лице потрепал того по хохолку. — Мы собираемся немного выпить перед ужином, вряд ли ты захочешь присоединиться к нам.

Подняв голову, Пьетро неприязненно взглянул на Анджелу и пробормотал:

— Да, я, пожалуй, побуду здесь.

— Значит, через двадцать минут. — Лука повернулся к Эми. — Если ты готова…

Ужин, как и ожидала Эми, был сплошным кошмаром, хотя кулинарное искусство Рикарды за прошедший год только расцвело. Нежнейший бифштекс с майонезом и мелко тертым пармезаном был любимым итальянским блюдом Эми, и она подозревала, что приготовили его специально для нее. Поэтому, а также из-за того, что постоянно ощущала на себе пристальный взгляд Анджелы, подстерегающий малейшие проявления ее слабости, Эми съела все, что было на тарелке, хотя изысканное блюдо казалось ей совершенно безвкусным.

― Как это замечательно, что вы нашли такую интересную работу, — светским тоном заметила Анджела, возобновляя прерванный едой разговор. Ранее она с почти неприличным интересом выпытывала подробности жизни Эми в Англии. — Значит, вы довольны жизнью и счастливы?

Разве она говорила что-нибудь о счастье и удовлетворении, подумала Эми, молча глядя на сидящую напротив женщину и почти не видя ее. Все ее внимание было сосредоточено на большом смуглом человеке, который время от времени касался ее локтем. За ужином Лука почти не говорил, но она отмечала каждое движение его выразительных рук, изящно манипулировавших ножом и вилкой, поднимавших к губам бокал вина.

— А когда… вы собираетесь возвращаться? — произнесла Анджела с запинкой. Выражение ее лица было совершенно невинным, голос ласковым, можно было подумать, что вопрос задан только из вежливости, но обе женщины знали, что это не так.

— Я еще не решила, — сухо ответила Эми.

— Эми находится у себя дома, — спокойно заметил Лука, — и ее ничто не гонит в Англию. А теперь, если вы закончили, то Паула принесет десерт.

Он явно намекал, что с вопросами пора заканчивать. Остаток ужина Анджела молчала, за что Эми была благодарна Луке, но пару раз, когда она встречалась с итальянкой взглядом, по спине ее пробегал холодок.

Пьетро ел мало, а говорил еще меньше. Взгляд его огромный темных глаз был устремлен в тарелку, поэтому, когда Карла принесла траппу, Эми поднялась из-за стола и жестом предложила мальчику последовать ее примеру.

— Мы с Пьетро очень устали, — пояснила она, с удовлетворением отмечая удивление Луки, вызванное ее поступком, — поэтому, надеюсь, вы нас извините.

Пьетро быстро поднялся и, обняв рукой его худенькие плечи, она на мгновение прижала мальчика к себе. Сейчас ее больше беспокоил он, а не Анджела, Лука или собственные расстроенные нервы.

— Разумеется. — Всегда остающийся джентльменом Лука немедленно вскочил и потрепал брата по волосам, но его мимолетный взгляд, брошенный на Эми, свидетельствовал о том, что ему не очень понравилась ее самостоятельность. В прошлом он нечасто сталкивался с этой стороной ее характера.

— Эми! — вцепился в ее руку Пьетро по пути в свою комнату. — Джаспер не виноват в том, что сказал это Анджеле. Он ведь только птица и всего лишь повторил то, чему научил его садовник.

— А это очень неприлично? — спросила Эми, стараясь сохранять невозмутимость. За время жизни в Италии она немного научилась языку, хотя все члены семьи Джерми, за исключением Анджелы, в ее присутствии говорили только по-английски. Но слов, которые произнес попугай, Эми раньше не слышала.

Пьетро искоса взглянул на молодую женщину. В нем явно происходила борьба между врожденной правдивостью и симпатией к Джасперу.

— Достаточно неприлично, — наконец признался он и неожиданно всхлипнул.