Балтийская трагедия. Катастрофа - Игорь Львович Бунич

кораблей. «Киров» не имел уже никакого прикрытия с флангов. Куда-то исчез и лидер «Ленинград», державшийся у флагмана за кормой. После гибели «С-5» исчезли и три оставшихся подводных лодки.

Ювелирно работая одной целой машиной и давая быстрые команды на руль, капитан 3-го ранга Нарыков развернул эсминец «на пяточке», лёг на обратный курс и стал ставить дымовую завесу, чтобы закрыть от глаз артиллеристов противника стоявший без хода флагман.

«Сметливый» остался один из всего охранения «Кирова» и теперь должен был делать работу, которая возлагалась ранее на три эскадренных миноносца и лидер.

Всплески от взрывов немецких снарядов вставали впереди, справа и слева от «Сметливого», шедшего по самой кромке протраленной полосы, рискуя каждую секунду наскочить на мину. Плотная дымовая завеса окутала «Киров».

Снова развернувшись эсминец вышел на траверз правого борта «Кирова» — на то место, которое раньше занимал «Гордый», и открыл огонь по батарее противника.

Залп за залпом посылали четыре стотридцатки «Сметливого» по береговой батарее, вызвав на себя всю ярость ответного огня. Эсминец с выставленными параванами-охранителями, лишённый возможности использовать своё главное оружие — скорость и манёвренность, идя средним ходом по узкой протраленной полосе — вёл бой с хорошо замаскированной в лесу береговой батареей — сам, чётко проецируясь на фоне западного горизонта.

К счастью, в этот момент «Киров» справился с очередной миной, затраленной в параван, взревел ревуном и дал по неуемной батарее залп из носовых башен.

Та мгновенно замолчала.

«Сметливый» встал на своё место впереди крейсера. Над заливом сгущались сумерки. Поверхность моря теряла оттенки, превращаясь в сплошную тёмную массу. Темнота, обступая корабли, скрадывала расстояния. Чтобы лучше разглядеть плавающие мины, вперёдсмотрящие на носу «Сметливого» легли на палубу. Нарыков короткими толчками продвигал эсминец вперёд, а с полубака в надвигающейся темноте постоянно звучали доклады о замеченных минах.

21:30

С мостика накренившегося «Гордого» капитан 3-го ранга Ефет молча следил, как к его повреждённому эсминцу малым ходом подходит тральщик «Гак».

— От начальника штаба флота, — крикнул в рупор капитан 3-го ранга Лихолетов. — Имею приказ оказать вам помощь или забрать экипаж. Если корабль в безнадёжном состоянии — приказано потопить.

Ефет вызвал на мостик командиров боевых частей и потребовал высказать своё мнение о дальнейшей судьбе «Гордого».

Из докладов командиров БЧ следовало, что корабль в крайне тяжёлом состоянии. Вода уже отвоевала у экипажа котельные и машинные отделения, два артиллерийских погреба, прорвалась в центральный артиллерийский пост, затопила гирокомпасную и цепной ящик. В кубриках и каютах вода доходила до колен.

Крен корабля достиг уже опасного размера.

Поколебавшись несколько мгновений, капитан 3-го ранга Ефет скомандовал: «Большой сбор! Тральщику подойти к левому борту!»

Собравшийся на палубе экипаж в немом оцепенении ждал решения командира.

— Приказываю, — твёрдым, не терпящим возражений голосом заявил Ефет, — остаться на корабле всему командному составу, старшинам, аварийным партиям и комендорам. Остальным перейти на тральщик. Возглавить уходящую команду приказываю лейтенанту Гайдукову и технику-интенданту 2-го ранга Клюшкину. Для перехода даю десять минут. По местам!

«Гак», забрав большую часть экипажа эсминца, вышел вперёд, пытаясь взять «Гордый» на буксир. Закрепили трос, тральщик дал ход, но эсминец не сдвинулся с места. Тральщик остановился, осторожно подался назад, набрав обороты, и вновь рванул буксир. Но вместо движения эсминца, назад пополз тральщик.

— Не могу, — крикнул в мегафон командир тральщика, — силёнки мало.

Буксирный конец отдали и тральщик начал удаляться.

На «Гордом» стояла тягостная тишина. Оставшиеся на борту эсминца сорок пять человек мысленно прощались с уходящими товарищами. Все понимали, что даже если «Гордый» продержится на плаву до утра, то будет обнаружен противником и новый бой неизбежен. А как долго сможет вести бой корабль в таком состоянии?

Громкий крик сигнальщика Степина вырвал моряков из забытья:

— Мина у правого борта!

Моряки рванулись к леерам. На чёрной маслянистой поверхности воды медленно раскачивался тёмный лоснящийся шар. Ветер прибивал его ближе к борту, а течение несло к корме. Казалось, ещё один всплеск, и мина неминуемо ударится о корпус. Но всплеск повторялся, а мина, словно дразня, то приближалась, то отскакивала от борта. Трое матросов — Борзов, Алферов и Васькин — сбросили обмундирование, готовясь кинуться за борт, чтобы отвести мину от корабля. А она, играючи, буквально в двух метрах прошла под кормой.

А вода продолжала наступление на эсминец, просачивалась через пластырь, хлестала в разошедшиеся швы. Внизу продолжалась отчаянная борьба за живучесть «Гордого».

21:40

Палуба резко дёрнулась под ногами адмирала Пантелеева, больно подогнулись колени и, чтобы удержаться на ногах, начальнику штаба КБФ пришлось вцепиться в поручни мостика. Сверху на голову посыпались осколки фарфоровых изоляторов с мачты, какие-то стёкла. Звука взрыва почему-то не слышал никто, но чуть позади правого крыла мостика «Минска» поднялся огромный чёрный столб, который, обрушившись, обдал всех стоявших на мостике лидера водопадом жирной воды, пахнущей мазутом.

На палубе раздались крики и стоны. Послышалась команда: «Санитары, носилки!» Свет на корабле погас.

Слово «мина» никто не успел произнести, но и так всем было ясно, что именно она взорвалась у правого борта, подтянутая параваном, теоретически предназначенном для отвода мин от борта корабля...

Адмирал услышал крик рулевого: «Руль не работает, встали машины!»

Лидер «Минск» медленно кренился на правый борт и одновременно садился носом в воду.

По тому, как корабль неумолимо валился на бок, адмиралу Пантелееву показалось, что «Минск» сейчас перевернётся. Он вспомнил, что в случае гибели корабль засасывает с собою людей даже хорошо умеющих плавать...

Откуда-то из темноты донесся спокойный голос капитана 2-го ранга Петунина, говорящего с постом энергетики и живучести:

— Доложите обстановку!

Система борьбы за живучесть корабля пришла в движение фактически мгновенно. В темноте что-то тащили, что-то роняли, что-то лопалось и лязгало. Глухо ударяли кувалды, мелькал свет аварийных фонарей. Из темноты, как всегда бывает в таких случаях, доносился густой, сочный мат.

В боевой рубке на приборной доске стрелки тахометров — указателей оборотов машин — медленно поползли влево и замерли около нулей. Заглохли вентиляторы машинных и котельных отделений.

И снова из темноты прозвучал почти истерический крик сигнальщика:

— Слева десять градусов мина!

Боцман с матросами, вооружившись шестами, стали осторожно вести мину вдоль борта, провели её за корму и сообщили об этом стоявшему сзади «Минска» эсминцу «Скорый», который при неожиданном подрыве «Минска», чтобы не врезаться лидеру в корму, вынужден был выкатиться влево. Капитан 3-го ранга Баландин, командир «Скорого», запросил адмирала Пантелеева: не нужна ли помощь.

— Пока нет, —