Сокровище любви - Барбара Картленд

Это были просто четыре деревянных бруска, на которые была натянута плетеная сетка — нечто вроде гамака.

На таких примитивных кроватях в жарких странах спят обычно рабы и слуги, однако этой ночью она показалась Андре королевским ложем.

Теперь Андре понял, почему он слышал стук молотка, когда сидел на балконе.

Видимо, Тома нашел какую-то сломанную кровать и починил ее — будь она целой, ее, конечно, уже давно стащили бы; он вбил несколько ржавых гвоздей и привязал раму с сеткой к ножкам крепкой бечевкой.

— Мосье, осторожно! — предупредил негр. — Завтра закреплю получше.

— Спасибо, Тома, — поблагодарил его Андре. — Ты такой молодец! Как только тебе удалось отыскать это? Без сомнения, так мне будет гораздо удобнее, чем спать на голом полу, как прошлой ночью.

Негр широко улыбнулся, довольный похвалой, затем стянул с ног Андре высокие сапоги для верховой езды и сложил их имеете со всей остальной одеждой, готовясь унести из комнаты.

— Тебе, наверное, понадобится свеча? — спросил Андре.

— В кухне достаточно света, — ответил Тома. — Bon nuit7, мосье!

Андре осторожно улегся, прикрывшись легким пледом.

Он думал о том, как странно все складывается в этой жизни: вот он лежит в доме своего дяди, на загадочном, полном тайн острове, черный слуга прислуживает ему, а впереди его ждут неведомые и удивительные приключения.

«До сих пор мне везло, поразительно везло!» — подумал Андре.

Потом он вспомнил об «оуанге» Педро, обвившейся вокруг полуразрушенной колонны.

Что бы там ни говорил Тома, но Андре просто не верилось, что этот знак мог относиться к нему.

Как мог хоть кто-нибудь узнать, что он собирается остаться здесь на ночь, догадаться о том, что он направляется именно на плантацию де Вийяре и что для этого у него есть особые причины?

«Все это только страшные сказки о домовых и привидениях, чтобы пугать маленьких детей!» — промелькнуло в голове Андре, затем глаза его закрылись, и он заснул.

Андре проспал несколько часов и, открыв глаза, увидел, что свеча его совсем оплыла, от нее остался только маленький огарок; он упрекнул себя за то, что так легкомысленно забыл погасить ее перед сном.

А может, в действительности это был страх остаться одному в темноте? — спросил он самого себя, но тут же отбросил эту мысль; нет, это было просто небрежностью, ничего больше.

Через открытую балконную дверь ему виден был слабый свет звезд, лившийся с темного ночного неба; воздух был напоен чудным ароматом каких-то удивительных южных цветов; по ночам они пахли особенно сильно.

И тут Андре услышал барабаны.

Теперь они были ближе, гораздо ближе, чем вечером, когда он даже не был уверен, что ему не послышался этот звук.

«Интересно, что за весть они несут?» — сонно подумал Андре.

А если и в самом деле барабаны говорили о нем?

Мучимый любопытством, Андре поднялся и вышел на балкон.

Он старался двигаться как можно осторожнее, так как чувствовал, что пол под его ногами не слишком прочен и он может в любую минуту провалиться.

Теперь звук барабанов слышался гораздо громче. Он доносился откуда-то со стороны леса, кажется, именно с той стороны, откуда они приехали.

Сначала он хотел позвать Тома, чтобы тот тоже послушал барабаны.

Но не успел он подумать об этом, как какой-то инстинкт или интуиция подсказали ему, что негра нет в доме, что он здесь один.

Мысль эта пришла к нему неизвестно откуда, казалось бы, для нее не было никаких оснований, и все же Андре был почему-то абсолютно уверен, что звать слугу и говорить с ним о барабанах бесполезно, поэтому он просто вернулся в комнату и лег обратно в постель.

Он еще долго лежал так, глядя на меркнущий огонек свечи, прислушиваясь, размышляя, не в силах подавить свое любопытство.

Проснувшись утром, Андре тотчас же почувствовал приятный аромат кофе; через несколько минут в комнату вошел Тома, неся в руке кружку, которой они пользовались во время путешествия, полную темного, дымящегося напитка; Андре выпил его с большим удовольствием.

Тома принес его одежду, и Андре сразу заметил, что сапоги его начищены и сверкают на солнце, а все остальные вещи отлично вычищены щеткой. Кроме того, Тома приготовил для него чистую рубашку.

На завтрак были яйца и фрукты; негр сходил на кухню и принес ему еще кофе. Вся еда, как и цыпленок вчера вечером, была разложена на тарелках, сделанных из больших листьев.

Когда Андре покончил с завтраком. Тома сказал:

— Иду за продуктами; мосье остается здесь.

— Почему? — машинально спросил Андре, уже заранее зная, каким будет ответ.

— Мосье не должны видеть.

— Согласен, — не стал возражать Андре. — Вот деньги, а если понадобится больше, запиши на меня.

— Записать на вас?

Андре увидел, что Тома не понял, что он имеет в виду, и быстро проговорил:

— Нет, кредит, пожалуй, не самая подходящая вещь для этих мест. Возьми столько, сколько, по-твоему, может понадобиться, только смотри: если ты начнешь покупать слишком много, местные жители могут заподозрить, что ты ведешь чье-то хозяйство.

Тома усмехнулся, а Андре подумал, что хоть негр и считает, что лучше ему не показываться в деревне или куда он там собирается пойти, чтобы закупить все необходимое, но кто-то уже знает, что он здесь, в этом доме, так долго простоявшем пустым и заброшенным.

Однако пока что не имело смысла что-либо обсуждать и задавать вопросы; прежде нужно, чтобы негр разведал обстановку.

Как только Тома уехал, Андре вышел в сад в поисках прохлады, с непокрытой головой, закатав повыше рукава белой рубашки.

Солнце поднялось уже довольно высоко, и становилось жарко, но в саду, под деревьями, было достаточно тени; Андре решил обследовать все вокруг, насколько это возможно, не показываясь никому на глаза, как просил Тома.

Трудно было разобрать в этих зарослях, где был раньше сад, или обнаружить в переплетении сорных трав то место, где некогда находился огород, на котором выращивали овощи к столу.

Андре прошелся по саду и снова подумал, как это грустно, когда все покинуто, брошено на произвол судьбы и растет себе кое-как в той безудержной, первобытной дикости, какая свойственна только природе, не облагороженной руками человека.

Солнце стало припекать жарче, и Андре снова укрылся под прохладной сенью деревьев.

Он видел, как длиннохвостые попугаи перелетают с ветки на ветку, сверкая своими разноцветными крыльями; внизу, в зарослях, мелькали орхидеи, хоть и не в таком изобилии и пышности, как в лесу, в самой его чаще, через которую они вчера проезжали.

Он шел, чувствуя, как сказочная прелесть, очарование всего окружающего проникает ему в душу, завораживая и околдовывая, как в голове его рождаются какие-то смутные, но прекрасные мысли, как его захватывают новые, неизведанные ощущения.