Южные рубежи (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович

Поле боя, вернее внутренний двор крепости, остались за бойцами вольного отряда. Пусть на ногах их стояло всего четверо, то есть меньше половины начального числа, но стрельцы и кавалеристы лежали все, честно изображая из себя убитых, не в силах стать, пребывая без сознания или банально опасаясь проявлять несгибаемый боевой дух…Поскольку те, кто пытался это сделать, быстренько переводились в одну из двух предыдущих подчиненными Олега, которые чтобы не бегать туда-сюда вооружились револьверами павших товарищей, перезарядили их и теперь упражнялись в стрельбе с двух рук при малейших попытках бунтарства. Пристально оглядев многочисленных жертв учебной баталии, Олег расслабленно выдохнул. Убитых не было, тяжело покалеченных тоже. Ну а треснувшие черепа, сломанные руки и ушибы разнообразных мягких тканей даже без его участия исправит совместная команда целителей…Ну, как совместная… Лично он бы местных санитаров в обязательном порядке отправил на курсы повышения квалификации, да и единственного полноценного доктора тоже. Не то, чтобы он был плохим человеком или никуда не годным специалистом, просто ему не хватало сразу и силы, и контроля, и знаний о работе человеческого организма. Однако два с лишним десятка одаренных из экипажа «Тигрицы», знакомых с ремеслом исцеления, с легкостью нивелирует слабость хозяев крепостного лазарета, способных работать максимум волшебными костоправами и даже не особо устанут. По два-три пациента со свежими травмами на одного мага-медика – это не нагрузка, а легкая разминка даже по меркам обычных больниц, не говоря уже про военные госпитали.

– Господа, позвольте поздравить вас с решительной победой в нашем небольшом дружеском соревновании! – Полковник Вебер взвился с земли и разрезал воздух подобно выпущенной из лука стреле, лихо затормозив в считанном метре от края. Правда, Олег опытным взглядом отметил, что леветирует кавалерист не сам, а при помощи своих сапог, которые в магическом зрении едва ли не пульсировали от проходящей через подошву энергии, источником которой являлись накопители, прячущиеся внутри каблуков. Впрочем, судя по окрасу ауры, обрусевший немец относился к числу геомантов, и пусть он без сомнения обладал четверым рангом, но одаренным данного направления полеты как раз давались сложнее всего. – Честно говоря, я даже немного завидую тем результатам, которых вы смогли добиться от своих подчиненных. Следующим уровнем уровнем учений стал бы гвардейский, предусматривающий десятикратное превосходство противника…И, черт побери, они бы имели некоторые шансы его пройти!

– Не в обиду вам будет сказано, но это не уровень подготовки бойцов моего отряда высокий, а стандартные требования к солдатам несколько низковаты. – Ответил Олег, с легким поклоном принимая приз за победу в третьем раунде «учений», представляющий из себя какой-то странный бочонок емкостью литра эдак на два. Судя по украшавшим его ободы рунам, родом он был откуда-то из Скандинавии. – Если бы всем новобранцам давали возможность каждый день ходить на стрельбище, чтобы сделать выстрелов по сорок-пятьдесят, потом ставили удар на занятиях по рукопашному бою мастера своего дела и нагружали атлетическими упражнениями на протяжении четырех-пяти часов…

– То им бы потребовалась целая армия поваров, прачек, а то и горничных, ведь после таких нагрузок солдаты оказались бы точно не в состоянии обслужить себя сами. – Позволил себе слегка улыбнуться полковник, очевидно считая, что высказал хорошую шутку. – Но в чем-то вы конечно правы, те кто может себе позволить подобное, довольно быстро обзаведутся бойцами, вполне сопоставимыми с гвардией…Пусть даже не императорской, а какого-нибудь из богатых боярских родов. Но в армии слишком много солдат, чтобы государство могло позволить себе подобные расходы, которые и без того непомерны. Особенно с переходом на военное время, когда войска перешли на полное содержание казны, поскольку стрельцы больше не имеют возможности заниматься своим домашним хозяйством или какими-нибудь ремеслами.

– Безобразие! Непростительно! Это переходит всякие границы! – Младший магистр возник посреди плаца, заполненного камнями, которые еще не успели убрать после налета на крепость и основательно побитыми людьми. Подобно серой молнии он метался от одного пехотного десятника к другому и лупцевал их по мрачным окровавленным физиономиям, не особо сдерживая силу ударов. Во всяком случае, с ног некоторые падали. Видимо коменданту гарнизона очень не понравился результате третьего тура учений, которые он устроил сразу после приземления «Тигрицы», дабы проверить компетенцию её экипажа. Ведь когда летучий корабль удалился от места минной засады достаточно, чтобы больше не опасаться зениток и пытающегося преследовать судно смерча, вся паника из слов и действий Щукина испарились как по волшебству, уступив место жажде действий и желанию оправдать бегство чьей-нибудь некомпетентностью. Во всяком случае, как-то иначе Олег не мог расценить устроенную в такой момент проверку боеспособности его экипажа, где под предлогом необходимой для достоверной и объективной оценки случайности испытывались первые из подчиненных чародея, кто попался младшему магистру на глаза. – Я бы разжаловал вас за вопиющую некомпетентность, если бы было куда! Да какие вы солдаты?! Вас же курицы заклюют! Три месяца будете сидеть без жалования! Неделя карцера каждому, а ведьмакам целых две! И всем плетей!

Прищелкнув в воздухе каблуками, полковник передал бочонок Святославу и упорхнул к изволившему гневаться начальству, то ли желая урезонить его, то ли просто чтобы выслушать следующие ценные наказания.

– Интересно, вот как он запихнет столько народу карцер? По-очереди? Вряд ли тут хватит одного-двух, а больше в этой крепости вряд ли найдется. – Пьяно хмыкнул Стефан, отпивая из бутыли, которую их компанию поднес полковник Вебер за победу во втором туре внезапно устроенных учений, когда против десяти бойцов вольного отряда выступило вдовое большее количество стрельцов. Поскольку напиток был подарен прилюдно, то отравы в нем можно было не опасаться. Видимо подобным образом заместитель коменданта пытался хоть немного смягчить отношения между экипажем «Тигрицы» и остальными офицерами. Получалось у него не особо, но он хотя бы пытался… – Я вот одно, ик, не пойму. Как это…Ну, вон то, серое…Смогло стать генералом? Он же трус!

– Зачислен на службу был еще до рождения, причем не обычным писарем, а каким-нибудь дедушкой-генералом. Или подарил фельдмаршалу маленький свечной заводик. А может вообще удачно переспал с нужной фрейлиной при дворе его императорского величества…Я плохо разбираюсь в том, как функционирует столичное высшее общество. – Хмыкнул Олег, следя единственным глазом за буйством коменданта, что теперь перешел ко всадникам. Но этих не бил, а только орал. Видимо сказывался тот факт, что в кавалерию обычно поступали несколько более привилегированные слои общества, чем в пехоту, поскольку требовалось умение ездить на лошади, ухаживать за ней, да вдобавок и хоть как-то драться, не слезая с седла. А наличием собственного коня и свободным временем достаточным, чтобы нагружать и себя и животное тренировками, могли похвастаться зажиточные мещане, дети доживших до старости стрельцов или какие-нибудь боярские слуги. Ну, или какие-нибудь кочевники-скотоводы на худой конец, которые все же стояли в сословной иерархии повыше крестьян, угнетаемых всеми кем только можно. – Но знаете, меня терзают смутные сомнения, что он трус. Трусов я видел, и обычно они ведут себя несколько иначе, начиная трястись, нервничать и осторожничать еще даже до появления непосредственной опасности. А потом, когда все уже кончилось, еще долго не могут успокоиться. Тут же мы с вами наблюдали резкий переход от уверенного в себе младшего магистра, забрасывающего врагов боевыми заклинаниями и вполне способного пережить уничтожение «Тигрицы» без риска для себя, к откровенной панике. И обратно. Причем, за минуты, если не за секунды. Подозреваю, корень проблем может крыться в раздвоении личности…