Эра голодных псов - Алексей Бессонов

– Вот как? – вежливо приподнял брови Йорг.

– Угу-м… – Тревор вновь наполнил стаканы и достал из кармана сигару. – Это я могу спокойно жить-доживать, а вот они… не переживай, мальчик, я знаю, что тебе очень интересно мое, ээ-э, былое, – старик скривил свои тонкие бесцветные губы в горькой улыбке. – Но рассказать я могу, как ты понимаешь, совсем не много. Хотя рассказать-то как раз хочется. Возраст, отсутствие разумного собеседника… я понимаю, что встреча наша – случайна… но стоит ли?

– Почему же нет? – невинно поинтересовался Детеринг.

– Ну хотя бы потому, что я был твоим сверстником, когда жизнь показала мне – ха, мир вокруг совсем не так узок, как мне твердили мои глупые учителя. Но колоссальный объем этого мира таит в себе ужас, познать который мы, как правило, не в состоянии. Человек чрезвычайно пластичен, он довольно легко приспосабливается к самым странным условиям существования. Я видел, как ужас становился частью меня самого. Я видел давно забытые корабли, члены экипажа которых когда-то, задолго до нас с тобой, убили друг друга, – и меня это даже не удивляло. Я видел миры, не нужные никому, но полные сокровищ… Я слышал о мифах, способных свести с ума самого трезвомыслящего человека. И что?

Обремененная старческими пятнами, но не утратившая стремительной точности, рука Тревора подняла кувшин. Йорг смотрел, как блестящая на солнце упругая красная струя падает в темное серебро, и мучительно пытался найти хоть какое-то имя, подходящее его собеседнику. Нет, мастер Тревор категорически не лез ни в одну из древних ориентировок, перешедших уже в категорию легенд. Немногочисленные человеческие пираты пятидесяти-восьмидесятилетней давности были либо пойманы и повешены, либо, что чаще, – гарантированно уничтожены в бою. Это, правда, меньше половины; данные, увы, секретились всегда, и для общества пираты не выживали в принципе.

В реале же: большинство их исчезло навеки, но… капитан Детеринг готов был поклясться, что старик не числился ни в одном из списков лиц, «подлежащих немедленному уничтожению в случае встречи». Ему трудно было объяснить почему. Он просто знал это.

– Я ищу свое место в чужой жизни, – спокойно произнес он, не пряча глаз от старого Тревора. – А вы не слишком молоды. Моя ситуация нетипична: амбиций я имею на миллион, а покровителей – на рваный карман. Расскажите мне то, что хотели рассказать, и, может быть, я смогу подняться, а вам станет легче. Не думаю, что в ближайшем будущем вы найдете более внимательного слушателя.

Длинные пальцы старика станцевали на коже передней панели фортепианный пассаж.

– Ценю, – ответил он с улыбкой. – И почту за честь, если позволишь. Ты попытался просчитать меня – я видел. Но – не ищи. Когда-то я и вправду числился в поисковых файлах, но, во-первых, я официально уничтожен, во-вторых: война. Искупил, так сказать, кровью. К тому же тот лейтенантик, что без вести пропал уже во втором патрульном вылете, выглядел несколько иначе. Это, конечно, ты понимаешь не хуже меня… Впрочем… – Тревор задумался и провел по лицу странным жестом, будто бы крестясь. – Наш старый фрегат при плановом ремонте кто-то снарядил нештатным куском железа в контуре охлаждения генератора, и в итоге мы взорвались на курсе возвращения. Из всего экипажа уцелели пять человек, те, что были в носу: два пилота, вахтенный штурман и главный инженер. У нас не было ничего: ни гравитации, ни света, ни тепла. Это были старые корабли, там с жизнеобеспечением вообще все было совсем никуда. Через какое-то время мы стали умирать. И умерли. Все, кроме меня – я был самым молодым и пытался еще пить кровь из мертвого тела нашей Аннели, инженера. А потом подошел любопытный «корварец». Но он не был пиратом в нашем привычном понимании. Огромный старый линкор типа «Гейф» – ты о таких и не слышал, наверное… чудовищная машина. Внутри кругом древняя электроэнергетика, электронные вычислители, миллионы километров кабелей, климат-системы постоянно сходят с ума, на палубах растет влажность, все это искрит и дымит. На марше треть экипажа была занята постоянным ремонтом… Дикий паровоз, но нападать на такой корабль я бы и сейчас не решился. Возможно, когда-нибудь и мы сможем строить звездолеты таких размеров, но пока – самые мощные наши ракеты просто растекутся по его броне. А если он ответит – об этом лучше не думать. У них было пять тысяч рыл экипажа – и люди в том числе, так что приняли меня хорошо. Эти ребята занимались редкоземельными элементами. Бизнес очень прибыльный, но и опасный. Каждая высадка на потенциально привлекательную планету – риск смертельный. Галактика очень стара. Планеты, интересные нам, иногда оказывались интересными еще кому-то: давно, очень давно. И уходя, кое-кто ставил ловушки. Не спрашивай зачем, нам их теперь не понять… Хотя тогда я этого не боялся.

Старик снова наполнил стаканы и опустил глаза, рассматривая свои руки. Йорг слушал его едва дыша. Он понимал, что странная игра судьбы вдруг столкнула его с человеком, являющимся живым носителем темной, часто жестокой истории не столь уж давних дней. Жизнь, прожитая мастером Тревором, наверняка стоила сотен нелепых диссертаций, создаваемых людьми, не имеющими даже элементарного представления о драмах, разыгрывающихся в безбрежной тьме Галактики…

Тысячи судеб, надежды, страдания и смерти. И тысячи разномастных, часто нечеловеческих скафандров, занесенные песками никому не известных миров. Скафандров, в шлемах которых скалятся мертвыми сухими ртами человеческие черепа. Мумии будут жить еще очень-очень долго. Материалы, используемые звездными расами, как правило, трудноразрушимы. Мумия в скафандре уйдет со временем в грунт, оставшись при этом благодаря скафандру нетленной. На тысячи, а то и на сотни тысяч лет… Такую дань платят все те, кто неспособен жить, вцепившись когтями в свой, кажущийся таким надежным, крохотный шарик, плывущий во тьме Бесконечности; все те, в ком горит огонь движения вперед, к познанию вечного и, одновременно, изменчивого вихря Мироздания.

Другого пути пока еще не придумано. Судьбы и смерти, навечно забытые в свете чужих звезд, – наша дань, десятина колоссальному маховику, что заставляет крутиться разум, где бы тот ни зародился…

– Я пробыл у них три года, – продолжал Тревор. – Кое-что удалось заработать, но это не главное. Там, в этом экипаже, я познакомился с лидданом по имени Йикл, выходцем из старинного рода авантюристов. Он клялся, что один из его дедушек в свое время обошел на собственном корабле некий «темный», непосещаемый сектор Окраины и нашел великое множество всяких удивительных вещей. Я ему верил: Йикл показывал старые карты с маркерами миров, якобы принадлежавших цивилизациям Прошлого Витка.

– М-мм, – нерешительно перебил его Детеринг. – Но…

– Вот в том-то и дело, – покачал головой Тревор. – Куда они подевались? Наша официальная наука предпочитает по этому поводу просто молчать. Попробуй заговорить – академики немедленно объявят тебя шарлатаном и сделают все от них зависящее, чтобы заткнуть тебе рот. Нет вопроса – значит, нет и проблемы. А я видел руины громадных чужих городов – это были колонии… а где метрополии? А хрен его знает. По сути, из всего Прошлого Витка выжили только глокхи, потерявшие, кстати, материнскую планету. Что они тебе расскажут? Они рассказывают только то, что им хочется рассказать, и только за большие деньги. А миры, не успевшие выйти из дизельлевел, то есть неспособные сами себя уничтожить, но тем не менее погибшие? Нет, я их не видел, врать тут не стану. Но они есть, и это я знаю точно. Кто убил их? И, главное, зачем? Ты можешь купить ряд простых приспособлений – нет, не у нас, но я знаю где – и собрать простой приборчик, который позволит тебе услышать их радиопередачи, шествующие по Галактике. Их радиоизлучение погасло тысячи лет назад, но волны все еще идут, и их нетрудно поймать. Мой друг Йикл и другие – многие – говорили мне: сегодня мы смогли бы помочь тем «младшим». Мы сильны, мы способны собрать огромные флоты и отразить внешнюю атаку, нисколько не влезая в их внутреннюю жизнь. Но что это была за атака? Мы упиваемся своей силой, у нас миллионы пушек, но что, если все эти стволы будут бессильны, потому что противостоять нам будут те, чье понимание мира для нас непознаваемо?

– Но вы все же разбогатели, – вздохнул Детеринг.

– Я разбогател почти сразу, – отмахнулся Тревор. – Мы нашли много всякого… например, мы нашли руины нереактивного звездолета, но ни один из тех, кто хотел купить у нас такой товар, не мог понять, с какой стороны к нему подойти. Конечно, в итоге мы его продали, однако прошло семьдесят лет, и пока еще все мы ходим на гиперреактивной тяге. Ха! Дедушка моего друга Йикла нашел на одной планете классический «корабль рабов» из древних легенд. Мы там были… Здоровенная штуковина, почти ушедшая в песок, доверху набитая разными скелетами. В командном отсеке не было никого, но неандертальцев в капсулах лежали тысячи и тысячи! Я специально делал генетический анализ. И не эти ли работорговцы повлияли на нашу с тобой историю? Что мы можем знать об этом? Я ползал по «кораблю рабов» трое суток почти без сна, искал, пытался понять, кем и откуда были его хозяева, но запустить навигационную аппаратуру после стольких лет бездействия, да еще и не понимая что там к чему…