Прощай, принцесса - Хуан Мадрид

Консьерж сердито наморщил лоб, и я поспешил добавить:

— Я друг сеньора Хуана Дельфоро. Близкий друг.

— Ждите здесь.

Он спустился с лестницы, взял у меня удостоверение и направился к привратницкой, которая, в отличие от всей окружающей обстановки, выглядела суперсовременно. Эта стеклянная коробка была забита мониторами камер наблюдения, в них были видны задний дворик, вход в здание и то, что происходило внутри лифтов. Консьерж уселся за стол и снял телефонную трубку. Сквозь толстые, возможно даже пуленепробиваемые, стекла я наблюдал, как он шевелит губами. Мужчина повесил трубку.

Потом подошел ко мне и сказал:

— Пройдите через дворик вон к тому лифту. Супруги Дельфоро проживают в пентхаусе.

Я продолжал неотрывно на него смотреть.

— Удостоверение верните, пожалуйста, — напомнил я после недолгого молчания.

— Нет, я отдам его, только когда вы пойдете обратно, я отсюда никогда не отлучаюсь.

— Послушайте, я прекрасно понимаю то, что вам хочется делать свою работу хорошо. Но вы не имеете никакого права задерживать у себя документ, подтверждающий личность человека. Если только не являетесь представителем власти или у вас нет к тому достаточно серьезных оснований. Вы представитель власти? Мне думается, что нет, в противном случае вам и так должно быть известно все то, что я сейчас говорю.

Я протянул руку. Усатый тип на мгновение замешкался.

— Ну, — с нажимом произнес я. — Удостоверение.

Он сердито сунул мне корочку, снова вскарабкался на лестницу и принялся драить голову железного льва. Я слышал резкий противный скрип, с которым он это проделывал, все то время, пока шел через вестибюль и пересекал внутренний дворик, где по краям стояли гигантские горшки с цветами и небольшими деревьями. Лифт оказался служебным. Видимо, это была его маленькая месть.

Когда я наконец поднялся, то встретился со служанкой в униформе, которая ждала меня, придерживая открытой дверь в апартаменты. Это была женщина зрелых лет, с фигурой, напоминавшей цилиндр, без малейшего намека на талию. У меня даже мелькнула мысль, что туловище ее — это лишь придаток к обширному бюсту. Судя по всему, она была латиноамериканкой.

— Проходите, пожалуйста, сеньор. Сеньора ожидает вас.

Я вошел, и она закрыла за мной дверь. Бронированную дверь с шестью замками.

— Сеньора сейчас выйдет. Консьерж нас предупредил.

Она провела меня по длинному коридору в гостиную, где вперемешку с современными элементами декора стояла настоящая старинная мебель, которую, наверное, очень дорого оценили бы в антикварном салоне. Развешанные по стенам картины были из тех, что не несут в себе никакого смысла, а призваны только продемонстрировать посетителю, что у их владельцев богатый внутренний мир, тонкая душевная организация… и куча денег.

Женщина скрылась в том же коридоре, откуда мы пришли, и я остался один. Мне пришлось ждать целых десять минут, которые тянулись как-то слишком долго, на мой взгляд. Все это время я пытался для себя уяснить, в какую историю опять впутываюсь.

В конце концов я услышал доносившиеся из соседней комнаты приглушенные шаги. Потом дверь отворилась и передо мной предстала жена Хуана Дельфоро. На ней был красный шелковый халат, совсем коротенький, я бы сказал, что в китайском стиле, и домашние тапочки. На вид ей можно было дать чуть меньше тридцати, и она выглядела очень привлекательно. Треугольное лицо обрамляли коротко стриженные светло-пепельные волосы. Двигаясь по гостиной, она улыбалась.

Женщина протянула мне руку и сказала:

— Привет, я Лола, жена Хуана. А ты Тони Романо?

— Антонио Карпинтеро, — ответил я, пожимая ее руку.

— Да брось! Знаешь, я всегда мечтала с тобой лично познакомиться, но муж всегда находил какие-нибудь отговорки. Он, как правило, убеждал меня, что ты страшно занят.

Она явно не ждала от меня ответа. В ее загадочном взгляде пряталась смешинка, крупный рот был соблазнительно очерчен. Я обратил внимание на смуглость ее кожи.

— Ты должен простить меня, я принимала ультрафиолетовые ванны. Ты долго ждал?

— Нет.

— Ладно, Тони, давай перейдем туда.

Она направилась в ту комнату, откуда пришла, и я последовал за ней на небольшом расстоянии. Я невольно отметил про себя, что под тонким халатиком женщина была совершенно голой. Когда она двигалась, казалось, что ее пышные формы вот-вот вырвутся наружу из-под невесомой ткани.

Лола продолжала болтать:

— Я еще не видела его в тюрьме, он запретил мне там появляться. Представляешь, это тоже одна из его причуд. — Она обернулась. — Прости, я могу тебя называть на «ты»?

— Ну конечно.

— А ты меня можешь называть Лола или Долорес, как тебе угодно. — Она уже вела меня по другому коридору, вдоль стен которого тянулись книжные полки, забитые книгами, еще там висели картины и фотографии в рамках — некоторые с дарственными надписями. — Думаю, у Хуана все хорошо там, нет? По крайней мере, он так сказал, когда мы в последний раз общались по телефону.

Я отвлекся на секунду и чуть не налетел на нее сзади. Она обернулась и стояла, улыбаясь и засунув руки в карманы. Халат натянулся на ее груди так сильно, что через ткань проступили соски. Если она и заметила это, то виду не подала.

— Забавно, что Хуан оказался в камере. Правда ведь? Он всегда говорил мне, что ему необходимо побывать в тюрьме, вернее — посидеть в тюрьме, чтобы получить определенный опыт и описать его в своих романах. Однако… — Она задумалась. — Однако, когда мы разговариваем, он не производит на меня впечатления счастливого человека.

— Одно дело просто собирать информацию о тюрьме и совсем другое — попасть туда в качестве обвиняемого. Это место никому не может послужить во благо. Ты часто с ним созваниваешься?

— Нет, он ведь там совсем недавно. Мы связывались едва ли пару раз за все время. Наверное, в тюрьме действуют свои правила на этот счет, так ведь?

— Ну, тюремные правила могут быть достаточно гибкими. На самом деле все зависит от начальника тюрьмы или старшего надзирателя. Официально каждый заключенный имеет право на один личный звонок в неделю и один — своему адвокату.

— Да, это, должно быть, справедливо. Знаешь, когда он говорил о тебе, а это случалось довольно часто, он рассказывал, что именно ты ввел его в тот мир, который его так притягивал и завораживал, я имею в виду самое дно, жизнь отбросов общества и всякое такое… Если мне не изменяет память, как-то раз я слышала, что он познакомился — вернее, ты их познакомил — с типом, которого звали Рекуэро или что-то вроде того, который долгие годы провел за решеткой и знал тюремный мир как свои пять пальцев.

— Не Рекуэро, а Рекальде — это был баск по имени Рекальде. Его на пятнадцать лет упрятали в тюрьму за разные преступления. Твой муж попросил меня, чтобы я показал ему кого-нибудь, кто многие годы просидел за решеткой, и я сразу подумал о Рекальде. Я познакомил их, и они, по всей видимости, довольно много времени проводили вместе. Рекальде погиб пару лет назад в автокатастрофе. Он был моим другом.

— Да, он и с моим мужем подружился. В те времена Хуан аж весь светился изнутри от посетившего его вдохновения, он делал много заметок и записывал на магнитофон рассказы этого баска. Он говорил мне про тюремный жаргон, который усердно изучал.

— Это называется говорить «на фене».

— Этот язык так называется?

— Да, так говорят в тюрьме. Это смесь многих жаргонов. Но тамошний стиль речи постоянно меняется, в общем-то, как и все в нашей жизни. Скажем, еще вчера я не знал, что твой муж сидит за решеткой и что его обвинили в страшном преступлении. Я уезжал на месяц, и до меня эта новость не дошла.

— Теперь ты в курсе, Тони.

— Он был моим другом.

— Был?

Похоже, она сообразила, что халат слишком откровенно обтягивает соски, потому что запахнула полы и скрестила руки на груди. Она смотрела мне прямо в глаза. Да уж, эту девочку нельзя назвать скромницей.

— Разумеется, он им и остается, Лола.

— Я так и думала. Слушай, я в это время обычно пью джин-тоник. Составишь мне компанию?

— Отличная идея.

— Выжать тебе половинку лимона?

— Да, конечно.

— Хм, а муж и в самом деле не врал, когда рассказывал о тебе. В его романах ты любишь именно такой коктейль. Какой джин ты предпочитаешь?

Я пропустил первые слова мимо ушей и ответил на вопрос:

— Любой из сухих.

Лола показала мне на одну из дверей:

— Это его кабинет. Можешь подождать меня там, если хочешь. Чувствуй себя как дома, Тони.

Я открыл дверь и шагнул через порог. Да, кабинет Дельфоро впечатлял. Это было помещение, сравнимое по размерам с его квартиркой на улице Эспартерос, плюс я заметил целых два балкона. Практически все пространство вдоль стен занимали стеллажи, плотно уставленные книгами самых разнообразных цветов и размеров. А там, где не было книг, как и в коридоре, висели картины и еще множество фотографий в рамках, простенки же украшали черные маски, фигурки из дерева и фарфора, кинжалы и ножи и разные экзотические вещи, напоминающие о многочисленных путешествиях хозяина в отдаленные уголки нашей планеты. Рядом с дверью стоял старинный застекленный шкаф из полированного дерева, в котором были выставлены латунные игрушки, сделанные полвека назад: пожарные машины, мотоциклы, легковушки… Некоторые из машинок показались мне знакомыми. Насколько я мог вспомнить, именно такими я играл в детстве.