ТЕОРИЯ ТАНЦА - Игорь Фролов

— Я хочу выпить, — поднимала свой бокал З. - за нашу заведующую, красавицу, натуральную блондинку, что редкость в нашем гидропиритном мире, а главное — за ее выдающиеся административные способности!

Чтобы понять тост, нужно знать, что Л. считала себя выдающимся врачом и тоже пыталась лечить иголками после двухнедельных курсов повышения квалификации. Поэтому в ответ она пыталась уязвить соперницу:

— Ну, про мою красоту ты лукавишь, — у меня был только один муж, а у тебя уже третий, и еще очередь за ним стоит! Спрос говорит сам за себя…

И они, дружески улыбаясь, чокались. Возможно, такими обоюдоострыми они были только в присутствии свежих мужчин. И мужчины уже отметили, что именно эти две особи в белых душистых халатах могут стать возбуждающим фактором их тяжелой дневной работы.

Когда было выпита половина стоящего на столе, массажист Х., оценив степень румянца женских ланит, предложил потанцевать. Он предложил это сидящей рядом З.

— Ты сначала Л. пригласи, — на ухо сказала она. — Субординация, сам понимаешь.

Л. с удовольствием отозвалась на приглашение, он поставил свою волшебную кассету, и вот уже они скользят в полутемном коридоре. Массажист У. еще не дошел до танцевальной кондиции, поэтому в коридоре больше никто не танцует.

Неожиданно для Х. его партнерша захватила инициативу. Она начала рассказывать про свою жизнь, про своего мужа-негодяя. Который изменил ей, она была в шоке, она не могла представить, не могла простить (слезы показались на ее прекрасных глазах — написал бы тут настоящий писатель), и существовать вместе было уже невозможно, несмотря на то, что он просил прощения на коленях… Массажисту стало скучно, однако он терпел, зная, что уметь выслушать — уже полдела. Но когда он понял, что танцуют они уже долго, а главное еще не сделано, перешел к решительным действиям.

— Да все мужики — уроды, — сказал он, стремительно врываясь в доверчивую женскую душу. — Мне жалко женщин. Как бы они ни искали, достойных просто нет.

— Неужели ты тоже? — спросила она, мерцая в темноте мокрыми глазами.

— Конечно. Хочешь правду? Вот я танцую с тобой, слушаю, а сам думаю — несколько минут нечаянной и дозволенной близости мы используем не по назначению. Танец — это ритуал, допускающий самое широкое толкование. Я держу в руках самую красивую женщину, мы движемся под музыку, полумрак, мои пальцы могут скользить по ее спине… вот так… подбираясь к оголенной шее… касаясь ее… а мои губы могут шептать ей на ушко вот эти слова… и даже невзначай касаться ее ушка… вот так… и вдыхать аромат ее волос… скользить губами по ее щеке… к ее губам… которые приоткрываются навстречу…

И они, естественно, поцеловались.

— Голова закружилась… — сказала она. — Все, надо увольняться. Целуюсь с малознакомым мужчиной…

— С уродом…

— Не наговаривай на себя…

И они еще раз поцеловались.

Вдруг из маминой из спальни… Нет, ноги доктора З. хоть и были кривоваты, но той особенной, порочной, возбуждающей кривизной, которая всегда нравилась сторожу Х. Итак, из кабинета послышалась ожесточенная дробь каблуков, и с криком "Кадриль моя!…" в коридор выскочила доктор З. Она подтанцевала к паре, схватила массажиста Х. за руку, выдернула из объятий Л. и, продолжая бить чечетку, потащила по коридору. Мелькнуло, удаляясь, удивленное лицо Л. Массажист Х., чтобы сгладить, начал подпрыгивать, имитируя кадриль. Л. постояла и ушла в кабинет. Грохот тут же прекратился, и пара поплыла под "Энигму".

"Переходящее красное знамя, — подумал массажист Х. — Не будем терять инициативы".

— …Пришла оригинальная мысль, — сказал он, запуская нежность в ладони, лежащие на ее спине. — В отличие от народных танцев, высвобождающих коллективное начало, медленный танец — это союз двух индивидуальностей, дозволенная близость. Ритуал такого танца допускает самое широкое толкование. Я держу в руках необыкновенную женщину — сочетание ума и красоты пугает, но и возбуждает. Где, кроме танца, представится возможность обнять ее в полутемном коридоре, скользить пальцами по ее спине к оголенной шее, гладить ее… вот так…

— Спокойно! — сказала вдруг З. и больно ущипнула Х. за плечо. — Я уже третий раз замужем, и поняла, что дело не в том, что мужики плохи, а во мне самой. Но мой интерес к очередному мужу иссякает только на третий год совместной жизни, — а у меня пока идет второй. Так что, никаких поползновений. Мы с тобой будем вести умные беседы. Я даже на массаж к тебе пока не решаюсь. Хотя, все пациенты хвалят, особенно им нравится психологическая обстановка вашего кабинета, говорят, весело там. Так что решусь, может. Хотя, — она приблизила губы к самому уху Х. - стра-ашно!

— А вот это уже интересно, — сказал он в ее ухо, касаясь губами. — Фобии надо лечить, могу помочь. Буду ждать…

— Жди, жди, негодяй…

И они вернулись в комнату к общему веселью.

Там уже все смешалось. Массажист У. сидел рядом с Л. и пытался налить ей вина, целясь пьяным горлышком в рюмку. З. села на свободное место по правую руку Л.

— Дай-ка я сама, — сказала Л., забирая у массажиста У. бутылку. Она взяла в правую руку бокал, в левую — бутылку и, дождавшись очередного взрыва смеха, смеясь вместе со всеми и не глядя на опущенные под стол бокал и бутылку (массажист Х., случайно глянув, уже понял, что сейчас будет), плеснула из бутылки красное вино мимо бокала прямо на колени З., обтянутые зеленым с искрой платьем. И тут же повернула голову со словами:

— Ой, прости, пожалуйста, я тебя облила…

Но З. рядом уже не было — она почему-то сидела в другом конце дивана. Оглянувшись, усмехнулась:

— Все нормально, ты на пол попала…

Массажист Х., с восторгом посмотрев битву титанок, позвал массажиста У. покурить. В туалете массажист У., уперевшись в кафельную стену лбом, сказал:

— Опять перепил, блин! Но какая женщина! Пока вы там с З. танцевали, Л. затащила меня в рефлексокабинет и засосала так, что чуть наизнанку не вывернула. А потом сказала, что девушек мне назначать не будет…

— Слава богу, спасся, — перекрестился Х.

Когда вернулись, на столе царила разруха, и З. говорила смотрящим в ее рот женщинам:

— …Недаром же сказано: все мужики — козлы, все женщины — бляди…

Переступая порог и слушая эти слова, массажист Х. возликовал — какая же тут свободная обстановка, не хуже чем в армии, — мы явно сработаемся! И влился, полностью раскрывая карты, защищая женщин:

— А я люблю блядей…

Общий смех пресекся. Все повернули головы и с недоумением посмотрели на улыбающегося массажиста Х. Рядом с ним согласно хихикал массажист У.

З. насмешливо оглядела Х. с ног до головы и процедила:

— Кто хочет, тот услышит. Я сказала: бед-ня-ги!

ДЕБЮТ НЕГОДЯЯ

Это грустная история. И не потому, что сторож У. влип. Нет, он не влюбился, как может подумать сентиментальный читатель. Просто отныне за ним был установлен строгий надзор. Ему перестали назначать девушек и молодых женщин. Старики и старухи — вот контингент, на который был обречен мужчина во цвете лет волею его начальницы, невропатолога Л. Харассмент! — воскликнет подкованный читатель, но мы парируем: сам виноват, не надо было целоваться в рефлексокабинете, не просчитав последствий. А теперь — добро пожаловать в ад! — смеялся счастливо избегнувший массажист Х. Массажист У. был более мягок — его характеризует тот факт, что, имея с начальницей непосредственный контакт, он продолжал называть ее по имени-отчеству даже наедине с другом.

А тем временем по закону сообщающихся сосудов, молодость с листками назначений устремилась в кабинку массажиста Х. Нужно вспомнить, что уже вовсю бушевала весна, орали по ночам коты, протекала крыша, и кровь уже была отравлена гормонами различных видов. Ну как можно работать, когда под твоими руками вздрагивает и покрывается мурашками (золотистые волосики дыбом) молодое женское тело, а в окне синее-синее небо, черные, оседающие в воду сугробы, и солнце из окна падает прямо на ее ноги, и они сияют, повергая сердце массажиста в трепет и превращая его лечебные ладони в коварную нежность… (Думайте, мущщины, прежде чем отпустить своих жен на подобные мероприятия!).

Однако массажист Х. пока и не вознамеривался использовать свое служебное положение. Он просто массировал, наслаждаясь и стараясь доставить наслаждение отдельным пациенткам, приучить их к своим рукам, чтобы вечерами они вспоминали о их скольжении по их спине, животу, ногам, чтобы весь следующий день думали, что скоро снова лягут на эту ласковую кушетку… Он тренировался, запоминая эрогенные зоны, приемы касаний, кожные реакции, смену ритма дыхания, тембра голоса, вздроги и ахи, приоткрывшийся вдруг ротик, моменты, когда нужно прекращать отвлекающие разговоры, чтобы она чувствовала только его руки, только эти руки… Он уже начал подозревать, что женщина любит вовсе не ушами, а кожей, что главное в нашем деле — женщину раздеть, или хотя бы добраться до кусочка голого тела, а там — одна только ловкость рук…