И опять снова… - Берта Ресио Тенорио

Это великий день в ее жизни. Она ждала его столько месяцев.

Я очень устал, но не хочу уходить домой, пока не перепишу кое-что начисто. Снова перечел сообщение нашего сотрудника насчет Мигеля Моралеса.

Две недели назад за ним было установлено наблюдение, и почти сразу же удалось обнаружить, что Мигель Моралес встречается в общественных местах (бары, отели, коллективные гаражи) с мужчиной лет сорока, по описанию нашего сотрудника рост его примерно пять футов и шесть дюймов, вес около ста шестидесяти фунтов, у него длинные каштановые волосы, носит костюм иностранного производства.

Сотрудник, получивший указание следить за ним, потерял его из виду на улице Линия в толпе посетителей, выходивших из родильного дома.

Наблюдение за Моралесом продолжается, тот, кто следит за ним, снабжен специальной камерой, чтобы сфотографировать любое подозрительное лицо, входящее с ним в контакт.

Обращает на себя внимание также рапорт сотрудника, занимавшегося Леандро Сардиньясом, который сообщает, что, хотя у Сардиньяса есть секретарша и прочие служащие, он сам сдает свою корреспонденцию на почту в отеле «Гавана Либре», где приемщица приветствует его как старого знакомого.

Отвечая на телефонный звонок, я продолжал читать лежащие передо мною документы. Да, конечно, мы можем увидеться сейчас же. Повесив трубку, я читал дальше. Наша сотрудница приехала провести несколько дней у своих «родственников», проживающих в том же доме, что и Фабиола Мендес. К сожалению, ей пока не удалось установить предусмотренные планом дружеские отношения с Фабиолой и стать ее частой гостьей. Если так будет продолжаться, придется или направить туда кого-то другого, или разработать иной вариант.

В дверь тихо постучали, и, когда вошел человек в оливковой форме, я отложил бумаги в сторону. У него на лице читалась усталость, он буквально рухнул в кресло, стоящее перед моим столом. Хорошо бы сейчас по чашечке кофе, но кофе больше нет, я уже справлялся на кухне. Только через час его начнут варить для тех, кто на дежурстве…

Товарищ рассказал мне о своей встрече с Висенте Идальго – обойщиком той мастерской, где работает Исмаэль Кинтеро. Он показал, что Исмаэль отличный работник, вовсю его расхваливал, однако сообщил среди прочего, пока не представляющего для нас интереса, что раза два заставал его за какими-то рисунками, которые тот, едва заметив, что за ним наблюдают, поспешно прятал. Висенте уверен: на них были изображены не люди, но что именно, он сказать не может.

Коллега продолжал доклад, заглядывая в свой блокнот; более подробно, когда я его просил, касался отдельных деталей. Сделав заметки для следующего дня, он закончил свое сообщение, которое представит в письменном виде через полчаса. Он вышел, я снова принялся за чтение. Торопиться некуда; все равно придется ждать.

Передо мною сообщения о Глэдис и Кармен.

Глэдис, похоже, стала чего-то бояться, постоянно озирается, словно страшится преследования. На людях больше молчит, перестала жаловаться, совсем замкнулась в себе. На это обратили внимание ее коллеги по работе, так же как на ее постоянное стремление уединиться. Кармен же, напротив, часто посещает Фабиолу Мендес, с которой, по-видимому, еще крепче сдружилась, встречается с Джонни Карменате.

Я встал, потянулся. Устал ужасно. Стоя собрал лежавшие на столе бумаги и тщательно привел их в порядок. В дверь тихо постучали, и снова вошел мой товарищ.

– Управился за десять минут, так что сэкономил тебе целых двадцать.

– Надеюсь, качество от этого не пострадало – посмеялся я, пробежал глазами его сообщение и подшил в дело.

Мы вышли из управления.

Нам сообщили, что на пляже Санта-Мария-дель-Мар найден предмет, который сначала был принят за утопленника. Его сбросили с берега, и он запутался в водорослях. Подобрав его, сотрудники спасательной службы увидели что это не утонувший человек, а манекен, талия которого обвязана веревкой длиной в полметра, оборванной или перегрызенной рыбой. Имея в виду необычность находки, спасатели обратились в Отдел охраны общественного порядка, откуда и дали знать нам, поскольку случай и им показался очень странным.

Манекен (имитирующий женскую фигуру) был подвергнут тщательному осмотру, который ничего заслуживающего внимания не дал. Кукла раздета, у нее длинные каштановые, слегка отдающие рыжиной волосы. Внешних повреждений нет, В случае необходимости ее можно будет вскрыть и осмотреть внутри.

Мы вызвали художника – очень опытного специалиста по оформлению витрин – и попросили его дать свое заключение о кукле. Художник заявил, что это манекен современного заграничного производства, подобные обычно используются лишь для особого рода экспозиций, например на выставках мебели, когда нужно создать впечатление домашней атмосферы, скажем семьи, сидящей за столом. Способ изготовления позволяет усадить или уложить его в нужной позе.

Декоратор подчеркнул, что манекен выполнен из особой каучуковой пены, чем и объясняется его устойчивость и в то же время гибкость. В каких странах их изготовляют, ему не известно.

На наш вопрос, каким образом можно было нелегально провезти манекен на Кубу, он ответил, что его легко сложить, и показал, как это делается. Он очень компактно сложил манекен, который весит не более десяти фунтов.

В объяснение, почему мы приобщили этот манекен к делу, приводим наблюдение одного из наших сотрудников, заметившего, что кукла напоминает Беттину Лефевр. Поначалу мы сочли его слова шуткой, но, присмотревшись, Пришли к заключению, что он прав: они действительно одного роста, а главное – волосы у манекена такого же цвета и той же длины, что у Беттины. Принято решение сохранить манекен до выяснения, откуда он взялся и причин, по которым он был выброшен в море с привязанным к нему камнем или каким-то иным тяжелым предметом.

Как и следовало ожидать, Лиана переживает кризис. Она убеждена, что предала своих друзей, пошла на недопустимые компромиссы, и все же сознает вред, нанесенный ими делу революции. Словом, чувствует себя жалким, ничтожным существом, страдает от глубоких противоречий.

Мы долго беседовали с Лианой, объяснили ей ее теперешнее положение, причины ее сомнений, искаженных представлений, внушенных средой, в которой она вращалась, и, наконец, предоставленную ей возможность исправиться. Похоже, ей удалось побороть свое угнетенное состояние и жестокие угрызения совести.

У нас сложилось впечатление, что она испытывает к нам то же чувство привязанности, которое испытывает пациент к врачу-психиатру. Это плохо, так как может внушить ей неправильные взгляды, а значит, создается ложное, нежелательное положение. Последнее время она слишком часто ищет у нас поддержки, дошло даже до того, что Лиана пыталась обсуждать со мной свои сугубо личные проблемы и семейные дела.

Мы полагаем, что следует помочь ей освободиться от подобной зависимости, но сделать это так, чтоб не вызвать в ее сознании новых конфликтов.

Закрыв, дело Лианы, определив степень ее виновности и меру наказания, мы решили на время отправить ее в Сантьяго-де-Куба, где можно будет незаметно направлять ее, пока она не ощутит твердую почву под ногами. Мы выбрали Сантьяго, чтобы разрыв с прежним столичным миром не оказался столь резок и не вызвал новых переживаний в ее душе.

10

7.02 вечера

Женщина только что переступила порог. Порог своего дома. На какой-то миг, один только миг, она почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Вдруг захотелось оглянуться, но она взяла себя в руки. Она никогда не оглядывается назад. Ее девиз: всегда вперед, а там будь что будет.

Она прошла по дорожке палисадника. У самого тротуара ее ждали друзья; и снова мучительно захотелось обернуться.

Ее голова уже было шевельнулась… Нет. Она не оглянется. Женщина рассмеялась. Она намеревается сделать еще один важный шаг в своей жизни и сделает его, не оборачиваясь к прошлому…

Посетив студию керамики в парке имени Ленина, мы выяснили следующее.

Беттина Лефевр имела обыкновение приходить туда по меньшей мере два раза в неделю, и работать по два-три часа.

Согласно показаниям товарища Эдилии Гонсалес – руководителя студии и одной из инструкторов, – Беттина хорошо знала дело и ее произведения отличались высоким художественным уровнем. В течение ряда лет у себя на родице она овладевала техническими навыками и при желании вполне могла стать профессионалом.

Неоднократно ее сопровождал Уго, и все в студии считали их мужем и женой. Он, как правило, помогал ей на начальном этапе работы. Вели они себя как влюбленные.