Девять месяцев из жизни - Риза Грин

Увидев меня, Тик принимает вызывающую позу и бросает на мать убийственный взгляд.

– Что она здесь делает? – говорит она, кивая головой в мою сторону. Я убью Линду за такой подарочек.

– Тик, я попросила миссис Стоун прийти, чтобы поговорить с тобой о колледже, потому что в этом году ты ни разу не зашла к ней на собеседование.

Я криво улыбаюсь и чувствую себя полной идиоткой. Тик не обращает на меня никакого внимания.

– Не о чем говорить. Я не собираюсь в колледж.

Черил смотрит на меня, показывая всем своим видом, как она растеряна и смущена – что, в общем-то, естественно, – а потом поворачивается обратно к Тик. Теперь она говорит твердо и спокойно:

– Тик, давай не будем начинать это прямо с утра. Вы поговорите, или я больше не пускаю в дом твою группу. Обсуждению не подлежит.

Тик смотрит так, будто хочет испепелить всех взглядом, а Черил делает знак, чтобы я входила. Не успеваю я переступить порог, как она быстро ретируется, оставляя меня наедине с нервным подростком, у которого в комнате, между прочим, находится ряд тяжелых предметов, пригодных для нанесения тяжких телесных повреждений. Супер.

Я чувствую себя так неуютно, что не знаю, что делать. Стою и жду, пока она собирает с пола какое-то барахло; никто не произносит ни звука. Наконец через минуту-другую, она прерывает молчание.

– Какая сука, – бормочет она. Непонятно, обращается она ко мне или говорит сама с собой.

Ладненько, думаю я. Что мы с этим будет делать? Моя обычная стратегия общения с мрачными подростками заключается в том, что сначала лучше полностью соглашаться со всем, что они говорят. Я никогда не пытаюсь сразу предлагать свои решения, потому что терпеть не могу, когда Эндрю так делает, это сразу выводит меня из себя. У нас было уже столько скандалов по этому поводу, что я могу вести колонку в журнале про здоровую семейную жизнь. Вот, смотрите.

Я (плача или пытаясь не плакать): Я ненавижу (вставьте имя, ситуацию или жизнь вообще). Дальше будет еще хуже. Вся жизнь испорчена.

Эндрю: А почему бы тебе (вставьте какой-нибудь глупый совет, обычно заключающийся в том, что надо поговорить с человеком, ответственным за порчу моей жизни)? Таким образом ты возьмешь ситуацию в свои руки, и все будет хорошо.

Я: Нет! Это бесполезно. Я не буду этого делать. Я только хочу, чтобы ты согласился со мной, что моя жизнь (вставьте любой подходящий негативный эпитет).

Эндрю: Хорошо, твоя жизнь (вставьте негативный эпитет, использованный выше). Теперь ты довольна?

Я: Да.

В данном случае, однако, я не думаю, что стоит соглашаться с Тик, что ее маменька – сука. То есть я с ней, конечно, согласна, но вслух я этого говорить не буду. Выбираю тактику «давай-играть-в-открытую».

– Послушай, – начинаю я, – я прекрасно понимаю, что у тебя нет никакого желания со мной разговаривать. Честно говоря, я и сама планировала провести первый день каникул не с тобой. Но раз уж я здесь, давай попробуем использовать время более продуктивно.

Поскольку она, повернувшись ко мне спиной, не прекращает свою возню с тряпками, можно с уверенностью сказать, что моя речь не произвела не нее никакого впечатления. Я начинаю жалеть, что ничего толком не знаю об андеграундных панк-группах. Возникает искушение рассказать, что я тащилась от «Violent Femmes», но не хотелось бы получить в ответ выпученные глаза. Давно я не чувствовала себя такой отсталой. Надо срочно начинать записывать MTV.

– Знаешь, – говорю, все еще обращаясь к ее заднице, – твоя комната – это что-то. Представляю, в какое бешенство пришла твоя мама, когда увидела.

Она поворачивается ко мне с довольно гнусной ухмылкой. Ага. Я попала в точку.

– Думаю, не представляете, – говорит она. – Очень жестко обломилась. У нее на лбу есть большая вена, которая набухает, когда она злится, – так я думала, она сейчас лопнет. А отец сказал, что это круто, так что мне все сошло.

Она снова поворачивается, ко мне задом и продолжает возиться со своими тряпками.

Я выдерживаю паузу и продолжаю наступление:

– Думаю, больше всего тебе сейчас хочется свалить от нее подальше, как только ты закончишь школу.

Прежде чем ответить, она колеблется секунду-другую. Похоже на то, что она решает, вступать в дискуссию или послать меня в жопу. Если она меня посылает, я ухожу и больше не возвращаюсь. И пусть Линда увольняет меня, если хочет.

– Очень хочется, – говорит она. Черт. Честно говоря, я предпочла бы идти в жопу, это было бы более изящным финалом. – У меня будет квартира в Нью-Йорке, как только мне стукнет восемнадцать.

Вот оно что. Тик хочет в следующем году жить в Нью-Йорке, поэтому мы думали про Принстон или Колумбию. Очень мило было с ее стороны не упомянуть про то, что Тик хочет в Школу рока.

Тут должен быть бой-френд. Зуб даю, на пару лет старше, не учится, не работает. Наверняка музыкант или типа того, и он убедил ее, что если они вместе переедут в Нью-Йорк, то их ждет успех, и они будут жить долго и счастливо. На денежки Стефана Гарднера, разумеется. Ну почему девки такие тупые и предсказуемые? Впрочем, надо двигаться дальше, так что я продолжаю строить из себя глупую взрослую, которая ни во что не врубается.

– Одна? – спрашиваю я с невинным видом.

– Нет, – говорит она. – С бой-френдом. Из моей команды.

Бинго! Какая я умная. У меня это отлично получается с кино – я смотрю минут десять, а потом порчу Эндрю все удовольствие, рассказав в точности, чем все закончится. Мне действительно надо было идти в киношколу. Был бы у меня сейчас здоровенный дом и нервная деточка. О, кстати о деточках – пора проверять сиськи. Я скрещиваю руки на груди и незаметно прощупываю. Пока ничего.

Хорошо, вернемся к Тик. Потакать подростковой тупости нехорошо, зато можно попробовать посеять доброе семя. Какой я все-таки крутой махинатор, самой страшно. Правда, следом появляется мысль, что меня только что обвел вокруг пальца другой крутой махинатор. Черил попросту вынудила меня сделать за нее то, на что у нее самой духу не хватает. Я начинаю чувствовать непреодолимое желание сказать Тик, что свалить в Нью-Йорк с ее юным вымогателем – великолепная идея, и делать это надо прямо сейчас, не дожидаясь окончания школы. Но я этого не говорю.

– Ух ты, здорово, – говорю я вместо этого. – Собираешься подписать контракт с какой-нибудь студией?

– Ну да. Я понимаю, это звучит глупо, но Маркус – мой бой-френд – он еще менеджер моей группы, и он знает много людей в городе. Кое-кто уже заинтересовался, но они хотят для начала встретиться со мной.