Владычица Хан-Гилена - Джудит Тарр

Без сомнения, Элиан вынесла бы любую пытку. Но с ней поступили куда хитрее. Ей предоставили в единоличное пользование шалаш. Ее привязали, но веревка была достаточно длинной, чтобы Элиан могла свободно бродить по шалашу. Еда и питье только и ждали, когда она соблаговолит заметить их.

Она отказывалась. Это было бы равноценно уступке, а уступать она не собиралась. Она скрючилась возле столба, поддерживающего шалаш, и дрожала, время от времени по-детски всхлипывая — скорее не от страха, а от унижения.

Вдруг она почувствовала на себе чей-то взгляд и похолодела: перед ней на только что пустом месте сидела любимица Изгнанницы, нарочито невинно вылизывая переднюю лапку.

Элиан прищурилась. Тварь выпустила когти. От нее вовсе не исходил запах преисподней, наоборот, она казалась всего лишь домашним животным госпожи, безвредным, поглощенным своими делами. И тем не менее она оказалась здесь, несмотря на закрытую дверь.

Принадлежа к роду магов, Элиан немного изучала колдовскую науку. Ей не нужны были заклинания или что-нибудь в этом духе. Ее сила таилась глубже, была почти инстинктивной. Но отец научил ее или по крайней мере пытался научить пользоваться этой силой, стоило только припомнить уроки отца.

Ее очам предстало видение: три мага-ученика перед учителем, двое детей рыжие, как гиленцы, а один — темный, как янонец. Самая младшая была так мала, что сидела на коленях учителя, приложив ушко к его груди, и голову ее переполняли переливы его голоса. «Приближенное существо, — говорил он, обращаясь в равной степени как к ней, так и к ее братьям, — это, подобно жезлу, вместилище силы. Оно может быть лишь оболочкой, а на самом деле служить глазами, ушами и ногами, может охранять то, что маг захочет отдать ему под охрану».

«Полезная штука», — сказал Халенан. Его ломающийся голос дрогнул даже на этом простом слове «полезная», но Элиан было слишком интересно, чтобы смеяться над ним.

«Полезная, — согласился Мирейн, — но неудобная и даже опасная. Что, если это существо будет захвачено другим магом? Или его убьют? Что тогда произойдет с его хозяином?»

«Все зависит от того, насколько глубоко ты внедришься в него», — ответил Красный князь. Он лениво взъерошил волосы Элиан. Это было приятно, и она чуть-чуть зажмурилась, чтобы мир вокруг показался чудным. Лицо Мирейна расплылось в тени.

«Я бы никогда не стал так делить свою силу», — заявил он.

«Тебе это и не нужно, — объяснил Красный князь. — Ты родился таким. Но даже если бы ты был простым смертным, постигшим тайны волшебства путем заклинаний и упорного труда, то и тогда такое существо не ослабило бы твою силу: оно лишь сосредоточило бы ее, питало, увеличивало ее мощь».

«Но зато я всегда был бы уязвимым», — сказал Мирейн.

Элиан сделала глубокий вдох. Тварь перед ней свернулась в клубок, точно в ней совсем не было костей, и принялась вылизывать хвост. Элиан потянула за ремень, связывавший ее запястья. Тварь подняла голову, устремив на нее взгляд. Элиан впилась зубами в узел.

Резкая боль швырнула ее на спину. Щека горела пульсирующей болью. Кровь закапала платье.

Кошка сидела, настороженно выпрямившись. Элиан оскалилась. Кошка зевнула. Ее клыки напоминали белые иголки. Элиан скорчилась, стараясь не думать о боли. Наверняка когти твари оцарапали ее до кости. Как она ни прижимала руки к месиву из кожи и мяса, кровотечение не прекращалось.

Она собралась с мыслями, чтобы привести в действие свою силу. Кошка сидела как ни в чем не бывало, ускользая от ее хватки и дразня ее злобным фырканьем.

Элиан сосредоточилась. Сейчас ярость может погубить ее, а отчаяние — бросить в руки врага.

Она сумела собраться. Не до конца, но, с божьей помощью, вполне достаточно. Сила бурлила и кипела внутри, как будто была не частью ее существа, а чем-то чужим. И Элиан выплеснула эту силу неимоверным напряжением воли. Руки ее освободились. Дверь шалаша распахнулась, перед нею стоял страж с пустыми глазами. Элиан шагнула прямо к нему.

Кошка взвыла, и Элиан быстро обернулась. Ее нежную грудь пропороли когти, в горло впились зубы. Элиан оторвала тварь от себя и отшвырнула изо всех сил.

Тишина. Покой. Она оглянулась: никого. Элиан повернулась и проскочила мимо неподвижного стража.

Ее сила наконец-то успокоилась и покорилась. Позволив ей вести себя, Элиан пошла к границе лагеря. Никто не видел ее, да никто и не мог увидеть. А вдалеке ждал лес, обещавший безопасность.

Тварь появилась неожиданно, без предупреждения, выпрыгнув из ночи, быстрая, безмолвная и ужасная. Когти хотели разорвать, распотрошить Элиан. Той пришлось снять все защитные поля.

На кошачье счастье, тени отступили, и теперь Элиан стояла в свете сторожевого костра, доступная взору любого смертного. Кто-то вскрикнул.

Слева была ночь и зеленое сверкание кошачьих глаз. Элиан бросилась вправо, в обход костров. Закричали другие голоса. Огонь опалил ей лицо. Она в отчаянии сбросила защитное поле и выплеснула всю свою силу в огонь. Тело ее прыгнуло следом. Высоко взметнулось пламя, поглощая ее. Тварь-тень отскочила.

Воспользовавшись ее замешательством, Элиан оттолкнулась от самой сути своего существа.

Костер исчез, и ее окутала тьма земной ночи, с сиянием звезд и шепотом ветра в листве.

Мгновением позже ее затрясло. Она очутилась совсем в другом месте. Но где именно и далеко ли от лагеря, трудно было сказать, хотя в воздухе по-прежнему витали запахи лесов Ашана. Сила Элиан, оставшись без контроля, занесла ее дальше, чем она могла ожидать. Или, возможно, это просто удача. Или судьба. Или бог. Колени у нее подогнулись. Теперь она лишилась всех своих сил. Они кончились. Они выполнили свою задачу. И если теперь люди или колдовство найдут ее, ей нечем будет защищаться.

— Аварьян, — прошептала она, как если бы он мог услышать. — Помоги… защити…

Ночь раскрыла свои объятия, и Элиан отдалась ей на милость.

Глава 6

Элиан разбудил свет, до боли слепивший глаза. Она отвернулась и со вздохом зарылась в постель.

И чихнула. Ее кровать была вовсе не кроватью, а слоем палой листвы, которая служила ей вместо подушки. Элиан приподнялась на руках. Ее обступили деревья, в основном невысокие. Их острые тонкие иголки запутались в ее волосах, кололи кожу. Встав на колени, она отряхнулась.

Оглядев себя, Элиан издала негромкий возглас, выражавший одновременно боль и отвращение: она была покрыта грязью, в заляпанной кровью и полурасстегнутой, как у проститутки, одежде. На щеке и груди остались глубокие царапины, которые уже почти не кровоточили, однако страшно горели. С одеждой кое-как удалось справиться: пуговицы и шнуровка в основном сохранились. Элиан зверски хотелось есть, ее мучила жажда. Но воды поблизости было не видно и не слышно, и почти не осталось сил, чтобы поискать ее.