Дорога к ангелу - Марина Ефиминюк

На развилке тракта образовался огромный затор. Путешественники волновались и громко переговаривались, отчего-то костеря Старейшин Горных Кланов, будто бы они подстроили плохую погоду. Здесь дорога разделялась – одним своим ответвлением, называемым Старым Трактом, убегая через плоскогорье на запад. Длинная лента Старого Тракта, посеревшая и набухшая, пустовала. Бигдиш сумел разглядеть, что на ней даже свежие колеи отсутствовали.

– Что там произошло? – вытягивался он в седле, стараясь за множеством обозов и подвод разглядеть происходящее.

– Я не провидец, – пробурчал лекарь презрительно, – и вижу не дальше твоего. Потому что на моей голове тоже мешок!

Бигдиш хотел по привычке обругать лекаря, но вовремя подошел Лукай. Он неловко скакал по расплывшимся колеям и, задрав плащ, старательно удерживал равновесие.

– Говорят, что ночью оползень сошел, – объявил он и махнул рукой. – Мы пойдем проверим, что происходит.

– Я тоже. – Бигдиш тут же засуетился, слезая с лошади.

– Нет, ты оставайся, – Лукай старательно сдерживал ухмылку, – чтобы народ не стращать.

Возмущенный лучник смотрел вслед лучшему другу, а тот уже торопился меж подвод за Стаффордом.

– Надо же, как глазом-то красным косит! – донесся до него злобный шепоток.

– Кто там тебе косит? – присоединился новый женский голос. Бигдиш напрягся и скрипнул зубами. – Ох ты, – закудахтала сплетница, – чой-то у них мешки на голове.

– Смертников конвоируют, – произнес первый со знанием дела.

Тут лучник не выдержал и оглянулся через плечо, свирепо уставившись на пару гномов в бараньих полушубках. Престарелая чета на высоком облучке подводы разглядывала двух путешественников в мешках на голове с большим интересом. Сплетники тут же отвернулись и нахохлились, как куры на жердочке, уткнувшись большими носами в воротники полушубков.

– Видел, как он смотрит? – пробормотала гномиха сквозь зубы. – Как есть хочет накинуться.

– Бешеный пес, – подтвердил дед. – Во времена моей молодости таким головы топорами рубили без суда и следствия.

Лекарь Герон, стоявший к повозке со сплетниками поближе, сдавленно кашлянул.

– Слышь, кудесник? – прошипел сквозь зубы Бигдиш, обращаясь к нему. – Нами народ пугают.

– Ух, убивцы! – гаркнул старый гном, помахав над головой в меховой шапке сухим кулаком.

– Где душегубы? – заволновались соседи на застрявших подводах, вертясь, как зведенные.

– Дед, а чего на них плащи с имперским гербом? – затормошила его старуха.

– Украли!

– А руки-то развязаны? – охнула та.

– Высвободились!

– А лошади хорошие?

– Из табуна увели! – Каждое новое слово дед выплевывал с возрастающей яростью и уже сам воспылал праведным желанием прикончить на месте двух смертельно опасных преступников с мешками на голове.

– Дед, – не унималась старуха, – а душок не чувствуешь?

– Так это они народного гнева испугались! – рявкнул гном и ткнул в сторону Бигдиша сложенные галкой пальцы, вроде как хотел два глаза в дырах мешка проткнуть.

– Ну, ты достал меня, дед, – честно признался Бигдиш, покрываясь под холстиной пятнами гнева.

И в этот момент он неожиданно зацепился взглядом за ярко-алый плащ, накинутый на худые хрупкие плечи. Бигдиш не поверил собственным глазам и, чтобы удостовериться, резко стянул с головы мешок, не без удовольствия глотнув полной грудью свежего воздуха. Высокая фигурка легко преодолевала суетливую толкотню на дороге, очень ловко перепрыгивая колеи. От стремительного шага у путника развевались полы алого плаща. Сомнения отпали сами собой! Наконец-то лучник встретил того самого Бетрезенова сына, из-за которого попал в передрягу с Проклятыми.

– Де-е-ед, – зашептала госпожа гнома, – глянь, убивец-то красив. Только чего-то у него только половина бороды растет?

– Подержи. – Бигдиш, не глядя, швырнул поводья лекарю, и тот замельтешил руками от неожиданности, стараясь их поймать.

Лучник уже спрыгнул на землю и, разбрызгивая лужи, бросился следом за фигуркой в алых одеждах.

– Эй! – позвал он, приближаясь.

Ноги у Бигдиша подло разъезжались, и земля казалась очень неустойчивой. Путник оглянулся, перехватив тонкой белой рукой большой капюшон, из-под которого выглядывал лишь острый, никогда не знавший бритья подбородок. Виновник несчастья лучника, судя по всему, был совсем ребенком, но, узрев бывшего спасителя, проявил недетскую резвость. Он так припустил сквозь толпу, распихивая локтями стоявших на дороге зевак, что Бигдиш только крякнуть и смог.

– Стой, стервец! – заорал лучник, срываясь с места.

Спина в ярко-алом плаще прыгала перед глазами. Бигдишу казалось, что он слышит прерывистое дыхание беглеца. Он вытянул руку, стараясь схватиться за узкое плечо, но неожиданно ноги странным образом разъехались и ледяное мокрое месиво стремительно приблизилось к носу. Подняв фонтан брызг, Бигдиш рухнул пузом в лужу и проехал пару шагов, отчего окружающие отпрянули в разные стороны. Громыхнул глумливый хохот, сверху кто-то протянул ладонь, и лучник увидел на толстом пальце доброхота драгоценный перстень.

– Вставай, красавец, – веселился Вогнар.

Скрипнув зубами, лучник схватился за протянутую руку, но снова едва не плюхнулся в воду.

– А мешок тебя явно портил. – Ассасин осклабился, продемонстрировав ряд редких желтоватых зубов, и сунул в рот кусок жевательного табака.

– Ты тут мальчишку в алом плаще не видел? – Бигдиш крутил головой, стараясь высмотреть улизнувшего отрока.

– Тут застряла мортисова туча рыцарей в красных плащах, но ни одного мальчишки! – хитро блеснул единственным глазом Вогнар и сплюнул черную от табака слюну. – А ты, смотрю, помолодел, – ехидно продолжил он, обращаясь к Бигдишу. – Лицо как будто натянулось. Кожа такая нежная, как у девицы…

Натолкнувшись на свирепый взгляд лучника, насмешник замолчал. Тут-то они заметили Лукая с гримасой озабоченности на обветренном лице. За ним осторожно шагал Стаффорд, от недовольства поджавший губы. Выругавшись, рыцарь поскользнулся и схватился за край подводы.

– Без мешка ты выглядишь моложе, – без тени юмора заявил Лукай лучшему другу.

– Зато пахнет по-прежнему, – буркнул приблизившийся Стаффорд, старательно хватавшийся за каждую подвернувшуюся подводу, чтобы не рухнуть в ледяную жижу.

– Плохие вести, – Лукай хмурился, – из-за оползня перевал завалило. В ущелье глухо – разбирать будут не меньше седмицы. Нужно Ламберту доложить.

Капитан слушал донесение, сидя в седле, и внимательно разглядывал ущелье, видневшееся вдали. Конь под Ламбертом недовольно стриг ушами.

– Седмица – это долго. У нас нет столько времени, – наконец произнес капитан, не глядя на дозорных.