Большое сердце маленького воина (СИ) - Парнищева Татьяна

— Держись за борт! — выкрикнула Эльза дочери, от страха вжимающейся в самое дно судёнышка.

Её отчаянный крик потонул в очередном порыве шторма и всепоглощающем шуме ливня.

Она хотела дотянуться до Гертруды, схватить за руку, прижать к себе. Как будто так она смогла бы защитить дочь от разгулявшейся на воде стихии. Ещё один удар, и лодка буквально разломилась пополам. Обе они оказались под толщей бурых и мутных волн.

Эльза вынырнула на поверхность, в панике стараясь найти глазами дочь. Гертруды нигде не было видно. Тогда мать набрала в лёгкие побольше воздуха, и снова погрузилась в бурлящую пучину. Она открыла под водой глаза, но почти ничего не увидела. Слишком мутная вода. Намокшее платье стало несуразно тяжёлым и тянуло ко дну. Размахивая руками в разные стороны в надежде найти таким образом Гертруду, она старалась не поддаваться страшной панике и не терять рассудок. Воздух в лёгких быстро закончился. Пришлось выныривать за другой его порцией, чтобы снова нырнуть, отыскать и спасти свою малышку.

С третьей попытки ей удалось ухватиться за что-то твёрдое, интуитивно осознав, что это что-то живое… Эльза не ошиблась: это была нога Гертруды. Задыхаясь, она вырвалась из плена бешеных волн, таща за собой драгоценную ношу. Дочь успела нахлебаться воды, но была в сознании. Эльза с силой стукнула её по худенькой спине, та закашлялась, запрокинув голову назад. Мать стукнула ещё раз, прижала девочку к себе. Волны сами несли их к берегу. Но добраться до желаемой суши не давали, моментально отбрасывая назад из последних сил сопротивляющихся водной стихии людей. Словно услышав молитвы Эльзы, лихорадочно посылаемой ею в мыслях всем известным богам, под руку ей швырнуло широкий обломок доски с жёстко царапающими краями. То была часть лодки, так легко раскрошившейся о камни жестоким штормом. Эльза подтолкнула к деревянным обломкам выдохшуюся и обессиленную девочку. Ничком повалила грудью на сомнительную опору. Она порядком устала бороться с дикими волнами, накрывающими их с головой. Попробовала пристроиться рядом с Гертрудой, но такая нагрузка оказалась для шаткой опоры непосильной. Едва Эльза наваливалась на доску, та тут же уходила под воду, увлекая за собой её дочь. Нет, вдвоём им не спастись. На мгновение встретившись с напуганными глазами дочери, Эльза сделала над собой усилие и крикнула ей: «держись»!

Но крик смешался с рёвом ветра и шумом дождя. И всё же Гертруда поняла, что крикнула ей мать.

— Мамочка, я держусь… — ответила она тихим шёпотом посиневшими губами.

— Не бросай меня, мамочка…

Лицо матери оказалось совсем рядом с её лицом. Такие родные глаза изумрудного цвета, маленькая родинка на щеке…

У неё точно такие же глаза и родинка. Точь-в-точь, как у матери.

Понимала ли тогда маленькая Гертруда, что происходит на самом деле? Что мать погибает на её глазах, уступив единственный шанс на выживание своему ребёнку? Да. Она понимала. И это понимание могло свести с ума. Происходящее больше походило на страшный сон, чем на реальность. Казалось, стоит лишь проснуться, и весь кошмар закончится. Всё станет как прежде. Оказывается, для счастья нужно не так уж много. И вовсе не нужны для него неведомые диковинные звери и цветы с далёкой загадочной земли. Всё, что действительно необходимо, это чтобы мама всегда была рядом. И прекратился этот невыносимый шторм. Волны затихли, они бы с матерью вновь очутились на берегу, наяву почувствовали бы твёрдую и надёжную почву под ногами.

И море в самом деле затихло. Но лишь на долю секунды. Чтобы в следующее мгновение ударить по ним огромной волной с яростной, безудержной силой. Побелевшие, исцарапанные доской, судорожно её сжимавшие, пальцы матери вдруг разомкнулись. В последний раз Эльза посмотрела на дочь. Безусловная любовь, страх за дорогое сердцу чадо, отчаянье… она сделала всё, что могла. Но против бушующего моря была бессильна. Лишь бы её дочь спаслась в этом шторме, лишь бы уцелела…

— Мама!!! — крикнула Гертруда, захлёбываясь обрушившейся на неё волной.

Но этот крик не мог помочь Эльзе. Когда волна схлынула, на поверхности воды оставалась лишь одна Гертруда.

Больше матери она не видела.

Глава 14. Бегство из заточения

Когда-то много лет назад Эльза спасла её, сама при этом лишившись собственной жизни.

Гертруда плохо помнила, что было после того, как та утонула. Наверное, она потеряла на время сознание, и её всё же прибило волнами к берегам долгожданной суши. Кажется, потом девочку обнаружил кто-то из дворцовой охраны, отправленной на поиски Эльзы и её дочери. Несколько дней Гертруда провалялась со страшным жаром в своей кровати. Она бредила, звала в бреду мать, вскакивала и снова без сил падала обратно в разметавшуюся постель.

Всё, что отложилось в её памяти — это тишина. Такая звенящая, что от звона закладывало уши. Она наполняла собой всё вокруг, не упуская каждую клеточку безвольного, ставшего чужим и беспомощным, тела Гертруды.

Потянулись серые, однообразные дни с того самого, злополучного. Поделившего её жизнь на «до» и «после». Жизнь без самого дорогого ей человека. Её матери.

Окончательно пришла в себя спустя неделю. Генрих каждый день навещал больную. Он сам решил рассказать девочке о гибели Эльзы. О том, что тело несчастной найти не удалось, и оно навсегда осталось погребено под коварными морскими волнами. А, значит, не было надгробия, куда бы Гертруда могла приходить навещать покойную мать, приносить цветы…

Она была ещё слаба, но это не помешало ей достойно принять печальную новость. В ответ на грустный рассказ Генриха и его неуклюжие слова утешения Гертруда посмотрела на правителя не по-детски строгими и умными глазами.

— Ты совсем ребёнок, представляю, как тебе тяжело сейчас… — сочувственно говорил Генрих, опуская свою большую тёплую ладонь поверх маленьких ладошек сидевшей перед ним девочки.

— Вам не удалось даже проститься, всё случилось так внезапно…

Неожиданно та заговорила. Её глаза при этом оставались сухими, взгляд упрямых зелёных глаз твёрдым и спокойным.

— Мама попрощалась со мной. Она сказала, чтобы я держалась. Наверно, она имела ввиду, чтобы я никогда не сдавалась. И теперь, когда её не стало, тоже…

Голос девочки дрогнул лишь на секунду. Генрих поразился подобной выдержке, не свойственной обычным детям. Но Гертруда не была обычным ребёнком. Для своих лет девочка выглядела значительно старше и мудрее своих сверстниц. Эльза научила дочь всегда при любых обстоятельствах вести себя с достоинством. Быть верной самой себе, не идти на поводу у других. И ничего не бояться. Лишь так можно выжить в этом мире. Держаться и не показывать остальным слабостей и страха. Слабость и страх — это помеха в любом деле.

И если не можешь изменить ситуацию, остаётся только смириться и принять её. Подстроиться, извлекая при этом максимальную выгоду для себя.

Мамы больше нет. Никому этого не изменить, не вернуть тот ужасный день, когда волны поглотили её. Остаётся жить с этим. Эльза погибла, спасая дочь. Значит, Гертруда должна продолжать жить так, чтобы мамочка ею гордилась, глядя на неё с небес. И она будет стараться. Держаться, чего бы ей это не стоило.

— Может, ты чего-нибудь хочешь, дитя? Чем я могу тебе помочь? — спросил Генрих, восхищаясь и удивляясь одновременно самообладанием девчонки.

— Разрешите мне помогать Фрэнку в саду вместо моей мамы. Она очень любила ухаживать за розами. Хочу тоже научиться.

— Ну, конечно, дорогая…

Садовника маленькая Гертруда называла просто по имени. А как иначе называть молоденького парнишку с едва пробивающейся щетиной на юном лице?

… Как давно это было. Совсем молодой садовник, со временем превратившийся в плотного коренастого пожилого мужчину с залысиной и жирным брюшком. Добрейший из всех правителей Генрих, так искренне жалевший чужого ребёнка, ставшего для него родным.

Гертруда тряхнула головой, разгоняя мысли о давно и безвозвратно прошедших днях.