Чистилище СМЕРШа. Сталинские «волкодавы» - Анатолий Терещенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По обеим сторонам улицы все, что было деревянного, сгорело; среди пустырей полуразбитые каменные дома — нежилые и жилые, с пробоинами, на скорую руку залатанными кирпичом, взятым с других развалин.
Уцелели только деревья, но и их стало меньше, чем раньше, — спилили на дрова…»
Так вот в одном из чудом уцелевших домов в ту радостную для рославльцев осень обосновалась военная комендатура. Управление городом в первые же дни после освобождения, как обычно, взяли на себя военные. Длинная очередь военнослужащих и местных граждан стояла на прием к коменданту — седовласому уставшему общевойсковому майору с посеревшим от бессонницы лицом. Среди ожидавших приема посетителей была и молодая девушка. И вот, когда толпа рассосалась, она вошла в прокуренную комнату.
— С каким вопросом ко мне? — поднял высоко брови майор.
— У меня живет немец, — краснея и волнуясь, ответила гостья. — Но он целиком наш сторонник, добрый и честный человек, ненавидит фашистов и Гитлера. Он сбежал из части, понимая, что скоро наступит конец Германии…
«Это не по моей части, — подумал старый пехотинец. — На хрен мне возиться еще с этим добропорядочным фрицем и разбираться с их страстями».
Он направил Анну Астафьеву, так представилась девушка, к военным контрразведчикам, которые подчинялись УКР СМЕРШ Центрального фронта.
Там в беседе с оперативным работником, старшим лейтенантом Стариновым, девушка «поведала необычную для военного времени романтическую историю». Она рассказала, как однажды вечером к ней на улице пристали пьяные немецкие солдаты. Случайно оказавшийся поблизости ефрейтор Клаус Биттиг защитил ее и проводил до дома. Потом он несколько раз заходил к ней на квартиру, приносил продукты и помогал деньгами. Так постепенно между ними складывались добрые отношения. Инициатива в глубоком чувстве больше исходила со стороны немца.
— Где сейчас находится Клаус? — естественно, поинтересовался Старинов.
— У меня дома.
— Чем он объяснял побег из части?
— Непринятием гитлеровского режима…
— Кого, кроме вас, он знал в городе?
— Никого… не было у него в Рославле других знакомых.
— Что собирается делать?
— Устроиться на работу и помогать нашей семье, — ответила Аня Астафьева, участница недавнего рославльского подполья.
Во время беседы, а скорее допроса, у начальника отдела военной контрразведки капитана Москалева ефрейтор Биттиг почти слово в слово подтвердил рассказ своей дамы сердца, дополнительно сообщив, что служил в секретном отделе штаба армейского корпуса.
«Зачем думать и мечтать о журавле, когда у меня синица в руке, — подумал военный контрразведчик. — В случае вербовки и переброски его за линию фронта откроется прямой путь ко многим тайнам гитлеровского армейского командования. Медлить нельзя. Время работает против этой затеи. Германская контрразведка тоже не спит и тщательно будет проверять прорвавшихся своих солдат из окружения».
В то же время он понимал, что в ставке на Биттига есть рискованная компонента — слишком мало он знал о немецком ефрейторе. В приемно-пересылочном армейском пункте для немецких военнопленных ни ему, ни Старинову не удалось найти его сослуживцев. Соседи Астафьевой ничего существенного не добавили к тому, что стало известно контрразведчикам.
И все же на имя начальника Управления контрразведки СМЕРШ Центрального фронта генерал-лейтенанта Александра Анатольевича Вадиса была отправлена обобщенная справка на Биттига с замыслом вербовки его и переброски через линию фронта.
С ответом фронтовое управление СМЕРШ не задержалось. Москалев получил на проведение такой операции разрешение, обставленное различными советами о тщательной перепроверке всех объяснений немецкого ефрейтора.
А дальше события развивались так: Биттиг охотно согласился на сотрудничество и дал подписку о неразглашении факта установления негласного контакта с советской военной контрразведкой под псевдонимом «Штабист». По этому случаю на столе появилась бутылка водки и нехитрая армейская закусь.
— А теперь, Клаус, — заметил Москалев, — я предлагаю нам всем троим сфотографироваться. — Это предложение Биттиг воспринял без энтузиазма.
На второй день снова троица встретилась. Москалев показал сделанную фотографию и попросил на обратной ее стороне еще раз подтвердить советским контрразведчикам свою преданность и готовность выполнить задание.
— Зачем это? — настороженно спросил — естественно, на немецком — ефрейтор.
— Для закрепления нашей дружбы, — улыбнулся капитан.
— Если так, то почему бы и не написать, — кисло проговорил Клаус.
С этого момента наступил период интенсивной подготовки «Штабиста» к внедрению в гитлеровский армейский штаб. Ефрейтор, на удивление «педагогов», оказался весьма смышленым и способным учеником. Как говорится, все схватывал на лету, и на второй день занятий говорили на одном языке — языке разведки.
Решили подготовить два варианта задания, согласовав их с руководством УКР СМЕРШ Центрального фронта.
Первый: после возвращения в часть и получения доступа к секретным планам гитлеровцев вы должны снять копии важных документов и с ними перейти линию фронта.
Но здесь была одна зазубрина — агент совершенно не знал русского языка, а без этого пройти почти полсотни километров по незнакомой местности дело рискованное, если не несбыточное и невозможное.
И второй: после возвращения в часть и получения доступа к секретным планам гитлеровцев вы должны снять копии важных документов и всю собранную информацию передать нам через связника. Именно на этом варианте стал настаивать смышленый агент «Штабист».
Это еще более усилило подозрения чекистов о возможной подставе со стороны гитлеровской разведки. Вот уж действительно, чем меньше мы знаем, тем больше выказываем подозрений. А знали армейские чекисты о немецком ефрейторе очень мало. Вокруг «Штабиста» была абсолютная пустота, не за что было зацепиться.
После беседы с Биттигом Москалев возвратился к себе в кабинет и в который раз стал внимательно перечитывать материалы дела на перебежчика, пытаясь найти важную зацепку, которая бы привела к раскрытию хитроумного плана, возможно, задуманного немецкой разведкой.
«Если Клаус враг и осел в городе для сбора информации о наших войсках, — размышлял Москалев, — то у него должен быть связной, который забирал бы у агента секретные материалы и передавал немцам по радио или курьерским способом через линию фронта». Если это так, то надо искать затаившегося недруга в городе. Но ведь проверка указанных Астафьевой адресов, где она видела Биттига, тоже ничего не дала. Хозяева пяти квартир не вызывали никаких подозрений, а в двух других жильцы отсутствовали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});