Преграды любви - Патриция Гриффитс

Тон, которым это было сказано, не оставлял сомнений. Тревис бросил испуганный взгляд на Алекс.

— Я оплатила больничный счет, — как бы в утешение произнесла она.

Притворяться больше не имело смысла. Ему действительно было плохо, так плохо, как на аэровокзале. Перед глазами все плыло, и он испугался, что сейчас рухнет теперь уже не на кафель туалета, а на больничный линолеум. Он ухватился за телефонный аппарат.

— Обещайте, что не вы поведете машину, — еле слышно пробормотал Тревис, глядя в глаза Алекс.

— Клянусь, — ответила она тихо и вполне искренне.

Вправе ли он не верить ей?

Вздохнув, он выпустил телефонный аппарат из своих объятий.

— Ладно, поехали.

Лицо Конни, сидевшей за рулем вместительного семейного автомобиля, отражалось в зеркальце заднего вида. Выражение его было спокойным и во всех отношениях внушало доверие, как и ее манера вести машину. Алекс искоса с интересом наблюдала, как Тревис вот уже несколько кварталов не сводит глаз с зеркальца и лица Конни в нем. Когда, наконец успокоившись, он откинулся на спинку сиденья и, облегченно вздохнув, закрыл глаза, Алекс удовлетворенно улыбнулась. Вскоре Тревис уже спал.

Тишину нарушали лишь дыхание спящего Тревиса и ровный гул мотора мощной машины. Выехав из Сиэтла, они пересекли по мосту озеро Вашингтон, залитое неярким апрельским солнцем. На юго-востоке была видна заснеженная вершина горы Рейньер. Утро было ясным и спокойным.

Однако Алекс ничего этого не видела, хотя и смотрела в окно. Ее терзали сомнения: правильно ли она поступила, взяв Тревиса из больницы. Правда, у нее не было выбора. Не могла же она оставить его там и позволить ему так безрассудно стать жертвой собственного упрямства. Он совсем одинок, это ясно. Она вспомнила его безрезультатный отчаянный звонок кому-то и как он коротко и однозначно ответил: «Нет», когда она спросила, может ли он позвонить еще кому-нибудь. В его глазах было одиночество и отчуждение. Как ужасно, должно быть, знать, что у тебя нет никого, кому можно довериться, попросить помощи.

Алекс, имевшая множество друзей, искренне любивших ее, общение с которыми обогащало и поддерживало, не представляла себе всех степеней человеческого одиночества. И, тем не менее, отрешенный взгляд Тревиса о многом сказал ей. Она не ждала, да и не могла ждать благодарности за то, что решила вмешаться в его жизнь при не совсем обычных обстоятельствах. Он охранял свою жизнь и свои чувства столь же надежно и ревностно, как государство свой золотой запас. Тревис упрям, независим и полон решимости держаться от нее на расстоянии. В данном случае это ее вполне устраивало. Она не собиралась искать приключений и вполне довольствовалась ролью доброй самаритянки. Случайный поцелуй, внесший смятение в ее душу, опаливший ее на мгновение, как лесной пожар сухой кедровник, ровным счетом ничего не значит.

Ее целовали и прежде, припоминала она. Конечно, с Диди по части романов ей не потягаться, но и у нее были увлечения, и не только в юности. В конце концов она вышла замуж по любви. Но никогда еще, призналась она себе, чья-то близость и физический магнетизм не заставляли ее забывать о других, куда более важных, качествах личности.

Решив подвергнуть себя суровому испытанию, она оторвала взор от окна и сосредоточила внимание на объекте своих невеселых и тревожных размышлений.

Как только глаза остановились на спящем Тревисе, показавшемся ей вдруг беззащитным и уязвимым, она поняла, что совершила ошибку. В расстегнутой рубахе, раскинув длинные ноги и бессильно опустив сильные руки, он напомнил ей угловатого подростка — во сне жесткие линии на его лице разгладились, исчезла настороженность, и оно казалось совсем юным. Он вызывал в Алекс почти материнское чувство. В то же время она испытывала неодолимое желание провести ладонью по его груди, и от этого странно замирало сердце. Ее влекло к нему, в этом не было сомнения. Он затронул в ней что-то еще неосознанное, подсознательное, доселе незнакомое. Что тут поделаешь. Но она тут же успокоила себя — все это еще ничего не значит.

Успокоенная этим, Алекс стала снова смотреть на мелькающие за окном окрестности. Совсем ни к чему придавать значение мимолетным ощущениям и чувствам. Она умеет владеть собой. В ее жизни все прочно и разумно, у нее есть свой дом, любимая работа и преданные друзья… Совсем незачем терять все это ради пригожего незнакомца, к тому же страдающего комплексом независимости от всех и вся.

«Не так ли, Алекс?» — спросила она себя и с облегчением вздохнула, когда машина наконец свернула на частную дорогу, ведущую к дому. Ей захотелось что-то делать, двигаться, хлопотать, решать, чтобы поскорее освободиться от сумбура, который творился в голове.

Не успела Конни выключить двигатель, а Алекс выйти из машины, как Сара и Брендон, поджидавшие их на крыльце, были уже рядом.

— Ты привезла его? — сыпал вопросами Брендон. — Ура! Ура! Где Тревис? — Он прыгал вокруг Алекс, пытаясь заглянуть в машину, и наконец увидел спящего Тревиса.

— Что с ним сделала тетя Алекс? — нахмурившись, обеспокоенно спросил он у матери.

— Тише, — предостерегла его Сара, решительно отводя от открытой дверцы. — Она ничего с ним не сделала. Просто он болен. Ты помнишь, как тебе было плохо, когда ты болел ветрянкой? — Мальчик кивнул. — Вот так чувствует себя сейчас Тревис.

— О-о, — только и смог произнести Брендон, но как только мать и Алекс отошли, чтобы поговорить с Конни, все еще сидевшей за рулем, он уже забрался в машину и с интересом разглядывал Тревиса. Тот, почувствовав, что машина остановилась, хотя и с трудом, но открыл глаза и мутным взором уставился на малыша.

— Он проснулся! — радостно закричал Брендон и запрыгал так сильно, что раскачал машину.

С уст Тревиса слетел тихий болезненный стон, и он прикрыл ладонью глаза, защищаясь от яркого дневного света.

— Эй, дружище, потише, — только и смог вымолвить он слабым голосом.

— Брендон! — раздался строгий окрик Сары. — Немедленно выйди из машины. — И, не дожидаясь, когда мальчик сам сделает это, она тут же вытащила его, давая Алекс возможность помочь Тревису подняться.

— Мы приехали, — сказала Алекс, широко открывая дверцу просторной машины Конни.

Тревис отнял ладонь от слезящихся, красных от высокой температуры глаз. Яркий свет, видимо, причинял ему немалые страдания. Влетевший в машину прохладный апрельский ветерок заставил его поежиться. Наконец он понял, где находится.

— Вам сразу станет легче, как только войдете в дом, — заботливо сказала Алекс. Словно не веря ей, он с трудом повернул шею и посмотрел в окно.