Инкассатор: Всадники апокалипсиса - Андрей Воронин

Когда Бугров влетел в свой кабинет с двумя головорезами, то был сильно удивлен, что человек, которого засекли сразу несколько камер слежения, испарился. Все они бросились к открытому Филатовым окну.

– Как он мог улизнуть?! – в бешенстве закричал Бугров. – У меня из-под носа ушел! Мы его давно похоронили. Па-адлы, за что я вам плачу! – орал чиновник и швырнул вазой прямо в своего подчиненного. Тот, не теряя присутствия духа, увернулся, но все-таки отошел на несколько метров к двери, как говорят, от греха подальше.

– Я сам не знаю, шеф, как он улизнул, – послышался бас одного из бугровских подчиненных. – Может, это не он?

– А кто, мать вашу? Я спрашиваю, кто? – Бугров окончательно вышел из себя. – Вызывай скорее ребят. Я в своем банке не могу чувствовать себя безопасно.

Чиновник громко орал, даже не догадавшись спросить у своего секретаря, выходил ли гость из кабинета. Однако Катенька (так звали смазливую длинноногую секретаршу) просто убежала из кабинета. Так она делала всякий раз, когда начальник был не в настроении.

Впрочем, представить, что человек спасается от смерти, спрятавшись в твоем собственном шкафу, – действительно невероятно. Однако в таком хорошем шкафу, пахнувшем свежим деревом и, как показалось Филатову, ольхой, было даже приятно сидеть, а тем более наблюдать за происходящим.

Но после того как все выбежали в коридор, Филатов перешел в комнату отдыха банкира, где расположился с большим комфортом. Он понимал, что его будут искать. Особенно этот бритоголовый Хапа – правая рука шефа, выделявшийся своей кошачьей походкой и цепким, запоминающимся взглядом волчьих глаз. Он отличался патологической подозрительностью и даже не доверял своим. Хапа не остановится даже перед тем, чтобы засунуть свой нос и в эту комнату.

Так вскоре и получилось. Из банка удалили всех сотрудников, а двое людей Хапы и он сам вломились через десять минут в комнату шефа.

С полминуты они осматривались и, убедившись, что в комнате сложно спрятаться, начали осмотр. И тут их подвела самоуверенность. Все четверо были вооружены. И все четверо знали, что преследуемый объект не имеет оружия. И они переоценили свои возможности.

Филатов же, присев под металлический столик, обрамленный лазурной скатертью, оставался не замеченным вооруженными людьми. Если бы у него был пистолет, и они бы об этом знали, все могло сложиться иначе для Хапы с подельниками. В таком случае они передвигались бы по зданию с осторожностью, опасаясь за свою жизнь. Но, прекрасно зная, что оружия нет и не может быть, они действовали нахально, даже бесцеремонно. И конечно, поплатились за это.

Когда все трое стояли посреди комнаты, неожиданно для них небольшой столик вместе с тем, что на нем стояло, обрушился на их головы. Филатов поднялся и в буквальном смысле опрокинул его на них. Небольшой столик, хоть и металлический, не представлял опасности для подготовленных бойцов, а вот с битым стеклом было сложнее.

Несмотря на то, что один из братков сразу упал, а другой неудачно обернулся и получил сильный удар по голове, бандиты легко отделались. Зато Хапа использовал момент и бросил розочкой в Филатова. Юра увернулся так, что стеклянная бутылка разбила зеркало позади него, и, сняв со стены его остатки, запустил в Хапу. Впрочем, Хапа уже достал пистолет с глушителем и готов был покончить с неудобным соперником. Однако и Филатов был готов к такому повороту событий. Поэтому он сделал два уверенных шага вперед и нанес ему разящий удар ногой в живот. Тот взвыл и, падая, увлек за собой двух мордоворотов, стоявших за его спиной.

Юрий спокойно вышел из комнаты и снова оказался в кабинете у Бугрова. У него было мало времени, пока хозяин отсутствовал. Троих нападавших он перетащил в тот самый ольховый шкаф, в котором сидел несколько минут назад. Связанные, с кляпом во рту, братки не представляли никакой угрозы. Пистолеты нападавших он забрал себе. Но затем ему пришла в голову еще более оригинальная мысль, и он оставил оба пистолета рядом с телами нападавших. Можно было представить себе лица остальных преследователей. Все получилось, как он рассчитал. Братки ворвались на склад на четвертом этаже, где сидел их связанный товарищ. Пока они пытались его освободить, Филатов нарочно уронил стул на третьем. Забыв об осторожности (ведь все пистолеты были у бандитов), ринулся вниз. Поднявшись с другой стороны, Филатов потянул веревку, привязанную к ручке двери склада, запирая двоих оставшихся там людей. Пока один из его противников решал, что делать, Филатов демонстративно прошел в одну из комнат, где все уже было приготовлено к «приему гостей». Взбешенный неудачами Хапа, зная, что у Филатова нет оружия, попытался ворваться в комнату и выстрелил в замок, после чего взрывной волной на него опрокинулась дверь. Теперь выйти из здания было проще простого...

Михай отсидел в тюрьмах по всему бывшему СССР и числился в досье правоохранительных органов как международный аферист Александр Ионидис, записанный под именем Константина Пападопулоса. Сидеть было скучно. Следствие длилось уже несколько месяцев. Следователь, который начинал его дело, давно перешел на другую работу. Новый следователь вел дело без особого энтузиазма, просто оформляя необходимые в таких случаях документы. Правда, Михая просили выдать французы и турки, но на оформление всех формальностей нужны были специалисты в области международного права, а таковых в республике было очень мало, и почти все они работали в других ведомствах.

Поэтому оформление выдачи Михая затянулось, и ему пришлось находиться в этой тюрьме уже шестой месяц. Строго говоря, это было здание бывшего КГБ, построенное в начале восьмидесятых. Это было одно из самых красивых и монументальных строений города, сооруженных за последние полвека. Конечно, если не считать различных дворцов и административных зданий, воздвигнутых для партийных чиновников. Партия была выше КГБ, и наследники Дзержинского это хорошо понимали. Казалось, столь монументальному зданию, сооружаемому на долгие годы, со своей автономной тюрьмой, столовой, всеми необходимыми службами суждена долгая жизнь. Но грянула перестройка. Из символа несокрушимости режима оно превратилось в символ позора и разочарования. В него все-таки переселилась местная служба безопасности, но подобающего лоска и величия в здании уже не было. Оно стало просто административным зданием службы безопасности. Но зато остались кадры. Проверенные люди, которые всегда были при деле. При всех режимах и при всех властях. Там, наверху, меняли первых секретарей, свергали президентов, убирали премьер-министров. А здесь был свой, четко отлаженный и хорошо функционирующий механизм тюремного порядка. Надзиратели знали, кому и сколько. Заключенные тоже неплохо знали – кому и сколько. Все были довольны, и жизнь внизу, в тюремном изоляторе, протекала спокойнее, чем жизнь наверху. Даже проверки, которые случались примерно раз в год с приходом каждого нового начальника службы безопасности, не очень беспокоили старых надзирателей и служащих тюрьмы.

В камере рядом с Михаем сидели бывший замминистра МВД, попавшийся на крупной взятке, и крупный промышленник, поддержавший своими деньгами не ту партию. Вместе с Михаем они составляли довольно сплоченную компанию, и московскому авторитету не приходилось жаловаться на плохое питание или невнимание надзирателей. Питание осужденным привозили только из дому, а сигареты и шоколад у них никогда не переводились. Михай с удовольствием пользовался дарами сокамерников.

Изготовив по известной ему технологии из рубашки неплохие карты, Михай научил играть своих соседей по камере во все игры, принятые в тюрьмах и зонах бывшего СССР. И соответственно выигрывал у них крупные суммы денег, которые, в свою очередь, приносили для заключенных сами надзиратели, оставляя себе проценты за услуги. Все было четко расписано, и за полученные деньги можно было купить все что угодно. При желании можно было заказать в камеру и женщину. Правда, за отдельную и очень большую плату. Нужно было сказать дежурному офицеру, что пришедшая на свидание с заключенным – сестра или жена несчастного узника, жаждущая увидеть близкого человека. Дежурный офицер, конечно тоже получавший соответствующую плату, закрывал глаза на ежемесячно меняющихся «жен» или «сестер». Сидеть в общем было весело.

И вот в один прекрасный момент в комнате для свиданий появился капитан ФСБ Александр Зимин. С этим опером Михай был знаком уже давно, но тот как будто приглядывался к Михаю. На самом деле Михай узнал, что Зимин долго изучал его дело:

– А ты хочешь сидеть и ждать здесь сто лет? – спросил во время второй встречи офицер.

Михай насторожился. Кажется, они начали интересную тему.

– Сто лет все равно не будет, – уверенно сказал Михай. – У вас на меня ничего нет. Поэтому и тянете.