Наиль. Ты не уйдешь - Лила Каттен

Глава 8

Утром, нахожу на стуле красивое, приятное на ощупь, длинное платье, темно-синего цвета и рядом бежевый платок.

На тумбе обещанная мазь, которую я сразу использую, потому что спина не болит прям остро, но все-таки есть дискомфорт.

Одеваюсь, оценивая наряд, платок оставляю на месте.

Выхожу так осторожно, будто мышь изображаю. А вообще, меня неимоверно обрадовало, что дверь была открыта. Но куда двигаться я не знала.

Пошла вновь в ту сторону, куда вчера добегала и была права, там за углом была лестница вниз. Спустилась и оказалась в светлой большой комнате с диваном и телевизором.

Красивый стол из темного дерева, сзади и сбоку небольшие стеллажи, один из которых с книгами, причем на разных языках, судя по корешкам.

«Интересно, это он языки знает или просто подарки, к примеру?»

– Ты что тут делаешь? – спрашивает кто-то сзади, и я резко оборачиваюсь.

Девушка моего возраста, смотрит по сторонам будто боится, что ее увидят. Ну, или меня.

– Тебе нельзя тут быть. Только прислуга, ты нет, – надо признать говорит она лучше, чем та, Рания.

– Почему? Я просто не знала куда мне идти, вот и оказалась тут.

– Это для господина. Дом не делится на территории, но тут только он может быть.

И, галочка в графе «найти местообитание хозяина дома» поставлена.

Я молодец, с первой попытки.

– Я, Муна.

– А я Ульяна.

– Пошли скорее, пока Рания не увидела. Иначе накажет.

Мы двинулись в двойные двери и вышли в просторный холл, из которого вели также несколько дверей. Шагнули в первые и оказались в другой большой комнате, которая была похожа на ту, что именовалась, как "общая гостиная" в доме Фатимы.

– Это территория для гостей, туда, – показывает она назад, – просто не входи никогда и все. И поворачивай направо, когда выходишь из своей спальни. С другой стороны комнаты хозяина. У господина нет жены и то, что ты на втором этаже так нельзя. Ла, ла(нельзя).

– Ага, меня тут вообще не должно быть.

– Но ты тут. Смирись.

– С чем я должна смириться? – останавливаюсь и смотрю на нее.

– Если господин так решил, значит нельзя спорить. Пошли. У меня много работы.

Ну ладно, мы еще поговорим.

После гостиной снова холл и оттуда мы входим в кухню. Какой-то лабиринт.

– Тут будь. Но никуда не лезть. Мадина суровая. Это ее место.

– Да не буду я никуда лезть. Скажи, а почему все знают русский язык? Откуда и зачем?

– Я тут росла с мамой и папой. Они научили. Это условие. Бабушка, Господина Наиля из страны твоей быть.

– Она русская была?

– Муна? – вдруг разносится по дому громкий крик.

– Я ухожу. А ты здесь.

– Поняла. Спасибо.

Снова окрик и дальше ругань на вновь непонятном мне языке.

Прошлась по кухне оценив ее размеры. Все по полочкам, куча ароматных специй, какие-то банки с надписями, на широком подоконнике длинные емкости, в которых растут, как я думаю, травы и приправы, двухдверный холодильник. Заглядываю в него и попадаю в рай, для моего урчащего живота. Забит. Полностью. До отвала.

Вытаскиваю йогурт и не успеваю даже открыть, как меня вновь пугают.

Слышу абракадабру и выронив из рук баночку оборачиваюсь.

– Вас тут всех обучают подкрадываться незаметно?

Женщина, которой уже под пятьдесят или того больше смотрит на меня с удивлением, держа в руках огромный пучок зелени. Проходит мимо меня, выставляя с рабочей зоны, но не из кухни и продолжает, как ни в чем не бывало.

– Придется учиться, чтобы понимать.

– Не буду я ничего учить. Я здесь временно, – поднимаю несчастный стаканчик, который чудом не треснул от падения.

Она вновь смотрит, а потом начинает хихикать, занимаясь своими делами.

– Ты смешная. Но то, что ты тут, уже говорит о том, что ты останешься. Первое правило уже нарушено.

– О чем вы?

– Ты женщина, – осматривает меня с ног до головы. – Красива, женщина. Ты тут, – выносит она заключение.

– Ага, харам, или как вы это называете. Я уже в курсе. Будем считать, что я в гостях, или вообще по ошибке.

– Я знаю, молодого господина с пеленок. Не дурак. Не понимает, что делает, но в сердце знает.

Понять бы, что она имеет ввиду.

– Ладно, я очень голодна. Могу я съесть йогурт?

– Завтрак в восемь. Всегда, – четко проговаривает и шлепает баночкой по столу. – Второй завтрак в десять. Обед в час. Потом фрукты. Ужин в восемь. Поняла?

«Сплошные правила. А сам элементарные не соблюдает!»

– Поняла.

– Что умеешь делать?

– В каком смысле?

– Если не будешь тут помогать, Рания заберет тебя, как мою Муну. Будешь убираться.

– Так вы мама ее?

– Да. Агзам – садовник, мой муж. Мы служим этому дому всю нашу жизнь, Муна родилась и выросла тут. Господин очень добрый человек, несмотря на то, каким его видят другие, или каким он показывает себя.

– А похищает он людей, потому что добра им желает?

– Здесь похищают иногда, чтобы жениться, девочка, о другом лучше не знать.

– Он меня спутал с кем-то и не пойми в чем обвиняет. И что-то мне подсказывает, что тут дело не в его любви ко мне. Тем более я уже помолвлена, – показываю ей свое кольцо, сама же смотрю на него и противно становится, от воспоминаний о том вечере.

– Уж лучше сними его. Запомни мой совет, не стоит идти против воли Всевышнего. Ты тут, значит так нужно.

– Это была воля Наиля, а не высших сил.

Женщина вновь смеется, а я принимаюсь за еду.

В голове всплывает мысль об уборке, точно. Мой шанс.

– Меня зовут Ульяна.

– Красивое имя. Меня Мадиной зови.

– Мадина, я на кухне не лучший помощник, лучше буду дом убирать.

– Господина не будет почти неделю, на твой счет указаний не было. А если и были, то Рания все скажет сама.

Мысленно радуюсь своей маленькой победе. Неделя! Если никто за мной не явится, то я легко уеду сама.

– Не нужно, Ульяна.

– Вы, о чем?

– Я – женщина. Я – наблюдательна. А ты открытая, как книга, твои эмоции можно считать очень легко. Чтобы ты не задумала, не делай этого. Дождись господина и не лезь в неприятности.

– Не знаю, что вы там думаете, но я и не планировала ничего.

– Вот ты где, – слышу скрипучий голос местного надзирателя. – Мадина, она тебе помогает тут?

– Нет, Рания. Сегодня я сама.

– За мной иди, будешь убирать дом.

Один – ноль, в мою пользу, Хаддад.

Подвал.

Из всех мест, этого огромного дома, она сказала, чтобы я вымыла