Бешеные страсти - Юлия Климова

– Согласна, – сразу выпалила я. – И направление не имеет значения.

Но это было неосуществимое желание, как я могла исчезнуть из дома Ланье?

– Когда?

– Тим, – я вздохнула. – У меня не будет такой возможности… Ты же понимаешь…

– Это легко. Ночью уедем, а утром я верну тебя в целости и сохранности бабушке.

– Представляю… Она стоит у двери и ждет нас… И в руках у нее двустволка.

Тим засмеялся, а затем наклонился, и наши губы встретились. Он целовал меня нежно и долго, и мысль – сбежать ночью – с каждой секундой казалась мне все притягательнее и притягательнее…

Глава шестая

Девять граммов вежливости

К субботе погода выровнялась: дождь перестал моросить, облака растаяли, выглянуло солнце, и уже не было необходимости надевать теплую кофту или плащ. Валерия этим переменам сильно обрадовалась, ей все же удалось похудеть на два с половиной килограмма, и теперь она испытывала острую потребность в обтягивающей одежде.

– Я красотка, – сообщила она, вертясь перед зеркалом в ярко-розовом купальнике, усыпанном блестящими стразами. Больше часа Лера перетрясала шкафы и мерила все подряд, желая насладиться своими успехами в полной мере. – Мне не нравятся слишком тощие. Ну, такие, как ты. У женщины должна быть фигура.

Но насладиться триумфом у моей двоюродной сестры не получилось, Эдита Павловна увидела Леру, расхаживающую по дому в купальнике, и сказала, что ее терпение скоро лопнет. «Однажды я отправлю тебя в монастырь, Валерия, – серьезно произнесла бабушка. – Возможно, это единственный способ тебя образумить».

В монастырь Лера категорически не хотела, поэтому, выпустив на свободу ряд длинных проклятий, с перепугу надела серый брючный костюм, белую блузку и в таком непривычном виде спустилась к раннему обеду. Эдита Павловна подарила ей одобрительный взгляд и сообщила, что никогда не сомневалась в том, что даже мысли о Господе могут сделать человека лучше. В голосе сквозила ирония, но все же по лицу бабушки пролетела тень удовольствия.

Обед получился ранний, так как нам предстояла поездка к Абакшиным. Меня ждал замечательный сад неведомой Веры Григорьевны, и, если следовать бабушкиному сценарию, познакомить меня с ним должен был Максим Матвеев. Я собиралась достойно вынести эту экскурсию, демонстрируя абсолютное равнодушие к происходящему. Еще на вечере «Браво-Бис» я обрекла планы Эдиты Павловны на полный и безоговорочный провал, оставалось лишь соблюдать приличия и радоваться своим тайным мечтам, обещающим счастье.

Бабушка очень долго изучала мой гардероб и запретила ехать в брюках, хотя я собиралась поступить именно так.

– Почему я не могу сама решить, в чем ехать? – спросила я, намереваясь добиться хоть каких-нибудь прав в этом вопросе.

– Потому что тебе нужна помощь, – терпеливо ответила Эдита Павловна.

– Не нужна, – упрямо возразила я.

– Ты наденешь ожерелье, а к нему не так просто подобрать наряд.

Меня ожидала еще одна встреча с символом дома Ланье, и я гадала, каким образом бабушка успокоит Валерию на этот раз. Лера тоже собиралась в гости, а значит, на горизонте маячил очередной скандал – она хотела носить ожерелье и считала, что ее права в данном вопросе весьма ущемлены. Но свершилось два чуда: первое – бабушка разрешила мне надеть серое платье, и второе – Лера, увидев меня, не проронила ни звука, лишь презрительно смерила взглядом и гордо отвернулась. Из чего напрашивался только один вывод: Эдита Павловна поговорила с ней наедине, сказав, что эта тема раз и навсегда закрыта, и в качестве компенсации выполнила заветное желание Валерии. Какое, я узнала довольно скоро.

– А мне купят машину, – тихо с улыбкой сообщила Лера, когда мы выехали из Москвы. – Очень красивую. Бабушка меня больше всех любит, понятно?

Я никогда не мечтала о любви Эдиты Павловны и сильно сомневалась, способна ли она любить вообще, поэтому данное известие не затронуло ни одну из струн моей души. Можно было только порадоваться, что на некоторое время Лера успокоится и перестанет ревновать.

Кора ехала впереди нас на своей машине, тетя находилась в мрачном расположении духа, и я не знала, что стало тому виной.

За рулем нашей машины сидел Тим. Я ловила его короткие взгляды в вытянутом зеркале заднего вида и думала о… м-м… О том, что мне уже давно восемнадцать лет, и рано или поздно произойдет то… Короче, я думала об интимных отношениях, которые случаются между мужчиной и женщиной. Опыта у меня не было никакого, но он наверняка имелся у Тима… Должна я волноваться на этот счет или нет? Хочу ли я этого?.. На повороте я покосилась на Леру и задалась бессмысленным вопросом: а есть ли у нее такой опыт? Нет, я не собиралась советоваться с сестрой – ни за что на свете! Но мысли толкали друг друга, и я разнервничалась.

Если мы с Тимом все же поедем за город ночью, то… Внутри все сжималось и болело.

Наши отношения длились совсем недолго, но никто же не знает, когда положено случиться тому или иному событию. Наступает момент, когда исчезают сомнения и ты устремляешься вперед – навстречу неизведанному.

«Если бы кто-нибудь подслушал мои мысли, то, наверное, покрутил бы пальцем у виска», – решила я и на этом успокоилась.

– У Абакшиных будет Шелаев, – ровно произнесла Эдита Павловна, точно желала привести всех присутствующих в боевую готовность.

По-видимому, Клим приехал давно. Он расхаживал по огромной комнате, держа в руках бокал с виски или коньяком, и рассматривал картины на стенах. Небольшие круглые столики, покрытые оранжевыми скатертями, тянулись вдоль левой стены, на них стояли напитки и немного тарелок с маленькими пирожными. Правая сторона представляла собой мягкую зону с широкими креслами и диванами. Я попыталась сосредоточиться на интерьере, но это не получилось.

Увидев нашу процессию, Клим чуть приподнял бокал и кивком поздоровался. Эдита Павловна немного наклонила голову, выпрямилась и направилась к хозяйке дома. Если бы можно было взвесить вежливость, которой она одарила Шелаева, то она бы весила примерно столько же, сколько маленькая, но смертоносная пуля.

Я последовала за бабушкой, Корой и Валерией, однако, встретившись взглядом с Климом, почему-то не поторопилась отвести глаз. Острое желание уловить его настроение и даже прочитать мысли замедлило мои шаги и сковало тело.

Неужели он совсем не боится Эдиту Павловну?

Не боится – это твердо и нерушимо.

Но она все же способна изменить его жизнь в худшую сторону…

Шелаев сунул свободную руку в карман светлых брюк, сделал глоток и посмотрел на вновь прибывших. Нас разделяло около пятнадцати метров, но мне казалось, будто он стоит совсем близко.