Коронатор - Симона Вилар

– Что?

Анна крепко зажмурилась.

– Я ездила в Оксфордшир, отец, во владения рыцаря Саймона Селдена.

– А, знаю… Сельский дворянин и рубака. Он был в Лондоне, когда я освобождал короля из Тауэра.

Анна улыбнулась.

– Да, он верный сторонник Алой Розы. И счастливый семьянин. У него красавица жена, семь дочерей, а недавно родился сын, наследник. Наверное, я бы тоже так хотела…

– Женщина редко хорошеет, народив такую кучу детей, – заметил граф.

– И все же леди Селден просто диво, как хороша, так ее красит счастье. И я завидую ей.

Уорвик хмыкнул.

– Твоя зависть не обоснованна. Дети? Учти, женщины в нашем роду плодовиты и ты еще нарожаешь супругу кучу маленьких Ланкастеров. Или… – Он сделал значительную паузу, не сводя пристального взгляда с лица дочери: – Или ты желаешь, чтобы твои дети носили имя Майсгрейвов?

Анна повернулась столь стремительно, что длинный шлейф змеей обвился вокруг ее ног. Щеки ее побледнели, но зеленые глаза засияли еще ярче.

– Майсгрейв мой спаситель и друг!

– И только-то?

Лицо графа стало жестким.

– Я еще не забыл, что творилось с тобой, пока он оставался в Париже. А как ты повела себя, едва он отбыл? Ты как безумная поскакала за ним, ничего не соображая, ни о чем не помня. И нынешний твой неожиданный приезд… Не к нему ли ты примчалась, оставив супруга за морем? Но ты прогадала. Ибо твой рыцарь, Анна, отбыл в Бургундию вместе с Йорками.

Уорвик подошел к дочери и коснулся вышитой ладанки на ее груди.

– Ты ведь никогда не расстаешься с ней, Энни?

Девушка облизала внезапно пересохшие губы.

– В ней, как ты знаешь, хранится реликвия – частица Креста, на котором был распят Спаситель.

– И ее преподнес тебе этот йоркист, сэр Филип Майсгрейв!

Казалось, еще миг, и Анна расплачется. Она мелко дрожала, кусая губы. И Уорвик со вздохом отступил.

– Как бишь там писано в деректалиях: «Facionora ostendi dum punientur, flagitia autem absondi debent»[28].

– Отец, ты не должен…

Он жестом заставил ее умолкнуть.

– Ради всего святого!.. Ты, кажется, готова сунуть руку в огонь в подтверждение очевидной лжи. Но не беспокойся, я больше не стану попрекать тебя Майсгрейвом. Я молчал целый год, молчал бы и сейчас, если бы ты не переступила границу, не сбежала от супруга, забыв о своих обязанностях. Ты преступно легкомысленна. За эти два месяца, что ты провела в Англии, ты не удосужилась ответить ни на одно из писем Эдуарда.

– О, у Уорвика везде шпионы, – иронично заметила Анна. – Даже в окружении его дочери.

– Не сомневайся, – подтвердил граф. – Так вот, дитя мое. Я рассчитывал на тебя как на союзницу в этой игре. Мы говорили об этом год назад. И ты должна была оставаться во Франции и любыми средствами заставить Эдуарда поспешить мне на помощь. Он бы тебя послушал, потому что все еще влюблен.

– Это в прошлом, – сухо заметила Анна.

– Что значит – в прошлом? – вскричал Уорвик.

Анна усмехнулась.

– Моя венценосная свекровь заявила, что я скверная жена, а Эдуард слишком преданный сын, чтобы не согласиться с матушкой.

Уорвик медленно приблизился к дочери.

– Значит, ты действительно была плохой женой.

Он смотрел ей в лицо, и девушка отвела взгляд. Уорвик внезапно выругался:

– Ты упряма, как сотня мулов! Как можно быть столь строптивой, чтобы не повиноваться мужу, которому принадлежишь душой и телом и который к тому же принц крови!

Анна вдруг вскинула голову. В ее глазах пламенел вызов.

– Я не хочу быть королевой, милорд!

Тотчас тяжелая пощечина швырнула ее на пол. Уорвик, казалось, и сам не ожидал такого от себя. Он глядел в растерянные, полные слез глаза дочери и молчал. Анна всхлипнула. Тогда он поднял ее и судорожно обнял.

– Никогда, Энни, ты слышишь – никогда больше не смей произносить этих слов! Ты будешь королевой! Верь мне. Я даже велел составить твой гороскоп, и там это начертано так же ясно, как и то, что я люблю тебя больше жизни.

Анна закрыла лицо ладонями. Потом вдруг сказала:

– Дай мне глоток твоей асквибо, отец.

Он удивленно взглянул на нее.

Анна попыталась улыбнуться сквозь слезы.

– Ты ведь пьешь, когда тебе плохо? Вот и я не хочу, чтобы мне было плохо, когда я с тобой.

Уорвик нерешительно достал из буфета два кубка. Налил себе и дочери.

Асквибо явно не пришлась Анне по душе.

– Надо быть диким, как горец, чтобы глотать подобную гадость.

– Покорнейше благодарю.

Какое-то время они глядели друг на друга. Их окружала полнейшая тишина. Даже огонь в камине горел ровным беззвучным пламенем. Откуда-то снаружи донесся далекий крик лодочника на Темзе.

– Завтра день святого Давида, первое марта. Весна! – негромко произнесла Анна.

Уорвик коротко взглянул на дочь.

– Обещай мне, что завтра же напишешь Эдуарду нежное письмо. Ты должна мурлыкать, как кошечка. Он под каблуком у Маргариты, не спорю, но влюблен-то он все же в тебя, или же мои глаза ничего не видят и годятся лишь воронью.

Анна молчала.

– Девочка…

– Хорошо. Я напишу мужу, хотя, Господь свидетель, это мало чему поможет.

– Не говори так! Эдуард Уэльский обязан прибыть в Англию, он должен мне помочь. В противном случае его опередит Йорк, и тогда я не поручусь, что моя голова не окажется на Лондонском мосту.

Анна вздрогнула.

– Нет. Вы, милорд, сильнее всех. И это вы Делатель Королей!

Уорвик печально усмехнулся:

– Не притворяйся глупее, чем ты есть, Энни. С тобой я откровеннее, чем с кем-либо. Я устал, я измотан, болен и…

– И ты тем не менее пьешь!..

Анна так стукнула кубком по столу, что расплескала водку.

– Клянусь святым Давидом, отец, что завтра я напишу Эду. Но при одном условии: обещай мне, что несколько дней, хотя бы неделю, ты не будешь пить. И не говори мне ничего. Молись, уповай на Бога, уйди в дела, спи, принимай послов, скачи в дальние гарнизоны, но не пей.

Уорвик поднял бровь.

– Что это, юная леди? Вы ставите условия?

– Да. Ты мой отец, и у меня нет выбора.

Уорвик усмехнулся.

– Это шантаж, дитя.

Анна негодующе взмахнула рукой.

– Ах, отец, не стоит касаться моральных устоев, которые ты сам давно расшатал. Всем известно, что Уорвик никогда ничего не делает просто так.

– Это политика, дитя.

– Надеюсь, мне как будущей королеве полагается это знать.

И она, почти в точности как Уорвик, подняла бровь. Граф засмеялся:

– Что ж, твоя взяла. Как политик я нахожу твое предложение выгодным и соглашаюсь на него.

В тот же миг Анна швырнула бутыль с асквибо в огонь камина. Уорвик проследил за ее полетом.

– Ргосul ех осulеs, ргосul ех mеnte![29] – смеясь, воскликнула Анна.

Уорвик хмыкнул.

– Ты что же, думаешь, у меня нет другой?