Винни-Пух - Александр Милн

— Сначала выпей молочко, дорогой, а потом говори.

И понятно, Крошка Ру, который как раз пил молоко, попытался сказать, что он может делать и то и другое одновременно… так что его пришлось похлопать по спинке, а потом довольно долго просушивать.

Когда Все-Все-Все славно угостились (и почти закончили), Кристофер Робин постучал ложкой по столу; разговоры сразу прекратились и все затихли, за исключением Крошки Ру, который только что справился с приступом икоты и теперь старался сделать вид, что это совсем не он, а кто-то из Родственников и Знакомых Кролика.

— Этот Пиргорой, — сказал Кристофер Робин, — Пиргорой в честь того, кто что-то сделал, и мы все знаем, кто этот Кто-то, и это — его Пиргорой, в честь того, что он сделал, и у меня есть для него подарок — вот он.

Тут он пошарил вокруг и шёпотом спросил:

— Где же он?

А пока он осматривался в поисках, Иа-Иа внушительно прокашлялся и заговорил.

— Друзья, — начал он, — друзья мои… включая прочих! Для меня большая радость — во всяком случае, до настоящей минуты было большой радостью — видеть вас на моём Пиргорое. То, что я совершил, — просто пустяк. Каждый из вас — конечно, за исключением Кролика, Совы и Кенги — на моём месте сделал бы то же самое. Ах, да и кроме Пуха. К Пятачку и Крошке Ру мои замечания, естественно, не относятся — оба они слишком малы. Словом, любой из присутствующих мог бы так поступить. Чисто случайно героем оказался я. Думаю, нет нужды упоминать о том, что я поступил так не ради того, что Кристофер Робин сейчас ищет…

Тут Иа-Иа поднёс ко рту переднюю ногу и страшным шёпотом произнёс:

— Посмотри под столом! — и продолжал: — Нет. Я совершил то, что совершил, исключительно из чувства долга, то есть поступил так, как обязан, мне кажется, поступать любой из нас, без всяких исключений, — делать всё, что в наших силах, чтобы помочь… И мне кажется, что все мы…

— И-ик! — громко, хотя и нечаянно, сказал Крошка Ру.

— Дорогой мой! — укоризненно сказала Кенга.

— Разве это я? — с искренним удивлением спросил Ру.

— О чём это Иа говорит? — шепнул Пятачок Пуху.

— Я не знаю, — ответил Пух не очень весело.

— Я думал, это твой Пиргорой.

— И я так сначала думал. Но теперь я уж перестал.

— Пусть бы лучше праздник был в твою честь, — сказал Пятачок.

— И я не против, — сказал Пух.

— И-ик! — снова сказал Крошка Ру.

— И — МНЕ — КАЖЕТСЯ, — произнёс Иа-Иа громко и строго, — мне кажется, как я говорил, пока мне не помешали разные бессмысленные звуки, мне кажется, что…

— Вот они! Нашёл! — радостно крикнул Кристофер Робин. — Передайте, пожалуйста, Винни-Пуху. Это для Пуха.

— Для Пуха? — сказал Иа-Иа.

— Конечно. Для самого лучшего медвежонка на свете!

— Я должен был это предвидеть, — сказал Иа-Иа. — Что ж, жаловаться не приходится. У меня есть друзья. Кто-то заговорил со мной не далее, как вчера. А на прошлой неделе — или это было на позапрошлой? — Кролик сбил меня с ног и почти извинился. Общество, общество. Постоянно что-то происходит.

Но никто его не слушал. Все столпились вокруг Винни-Пуха, крича наперебой: «Разворачивай, Пух!», «Открывай скорей!», «А я знаю, что там есть!», «Ничего ты не знаешь!» — и делая другие полезные замечания.

И, наконец, Пух развернул Подарок — а он был большой и тщательно упакованный — и хотя Пух очень спешил, он всё-таки не разрезал, а развязал ленточку — ведь она всегда может вдруг понадобиться. И тут Все-Все-Все так и ахнули. А сам Пух чуть не упал — так он обрадовался.

Потому что это оказалась красивая, большая Специальная Коробка с чудеснейшим набором карандашей!

Там были карандаши, помеченные «В» — в честь Винни-Пуха, и карандаши, помеченные «НВ» — в честь Неустрашимого Винни, и ещё карандаши, помеченные «ВВ» — в честь… в честь Выручательного Винни, потому что ведь это он выручил Пятачка; и ещё там была Машинка для точки карандашей, и Красная Резинка, которая очень хорошо стирает всё, что вы написали неправильно, и потом Линейка, и Синие Карандаши, и Красные Карандаши, и даже Зелёные, и Красно-Синие, совсем как у взрослых.

И всё это было для Пуха!

— Ох, — сказал Пух.

— Ой, Пух! — сказали Все-Все-Все, за исключением Иа-Иа.

— Спасибо! — еле-еле выговорил Пух. А Иа-Иа бормотал себе под нос:

— Подумаешь, карандаши или как их там… Писалки! Большое дело! Кому они нужны! Чепуха!

Потом, когда все уже сказали Кристоферу Робину «До свиданья» и «Спасибо», Пух и Пятачок вдвоём возвращались домой. Вечер был совсем золотой, и друзья долго молчали.

— Пух! Когда ты просыпаешься утром, — сказал, наконец, Пятачок, — что ты говоришь сам себе первым делом?

— Что у нас на завтрак? — сказал Пух. — А ты, Пятачок, что говоришь?

— Я говорю: «Интересно, что сегодня случится интересное?» — сказал Пятачок.

Пух задумчиво кивнул.

— Это то же самое, — сказал он.

— И что же случилось? — спросил Кристофер Робин.

— Когда?

— Завтра утром.

— Я не знаю — сказал Папа.

— А ты можешь подумать и когда-нибудь потом рассказать нам с Пухом? 

— Если вам очень-очень захочется.

— Пуху очень-очень хочется, — сказал Кристофер Робин.

 Он глубоко вздохнул, подхватил своего медвежонка за ногу и направился к двери, волоча Винни-Пуха за собой.

 На пороге он обернулся и сказал:

— Придёшь посмотреть, как я купаюсь?

— Наверно, — сказал Папа.

— А Пухова коробка с карандашами была лучше моей?

— Один к одному, — ответил Папа.

 Мальчик кивнул и вышел… и почти сразу же Папа услышал, как Винни-Пух поднимается по лестнице: бум-бум-бум.