Тайны ушедшего века. Границы. Споры. Обиды - Николай Зенькович

Не подходило под стандарты российских большевиков и белорусское крестьянство. Деревня не раздиралась классовыми противоречиями, поскольку ее состав был в основном однородным. Несмотря на то, что царизм искусственно насаждал здесь русское землевладение, духовенство ичиновничество, помещиков все равно было раз-два и обчелся. Впрочем, их можно всех перечислить персонально: князья Радзивиллы, Скирмунт, Святополк-Мирский, Тышкевич. Остальные мало чем отличались от зажиточных крестьян.

Слабое развитие капитализма в Белоруссии признавали и большевики. Но в этом и преимущество белорусов, утверждали они. Значит, меньше усилий потребуется на ликвидацию эксплуататоров, да и сопротивление будет не столь упорным, если численность буржуазии сравнительно небольшая. По мнению же отцов национальной идеи, это страшное кощунство – уничтожать элиту нации, ее самый образованный и дееспособный слой. Тем более что в Белоруссии вплоть до середины ХIХ века существовал обычай, согласно которому дети состоятельных родителей, включая и немногих сверхбогачей, до определенного возраста обязательно жили в бедных крестьянских семьях. Благодаря этому старинному обычаю нации удавалось поддерживать внутреннюю гармонию.

Белоруссия должна идти своим путем – не российским с его пролетарским интернационализмом, убивающим элиту нации, и не польским, который грозит белорусам культурной ассимиляцией. Для этого сейчас самый подходящий момент. Поскольку Белоруссиябыла в сфере влияния либо Польши, либо России, и культура Белоруссии имела соответствующие оттенки. Настало время позаботиться о своей политической суверенности, без которой и речи не может быть о самостоятельной культуре. А она сохранилась, несмотря на всю напряженность русификаторской и полонизаторской политики. Белорусский край в бытовом и лингвистическом отношении по-прежнему остается чем-то особенным по сравнению с польским и великорусским народом. И хранителем нитей белорусской национальной традиции, носителем живого белорусского языка как национально-культурного фактора является белорусский крестьянин, единственный, кого невзгоды социально-политического характера заставляют крепко держаться за старину, за обычаи, за язык. Посмотрите, как прекрасно белорусское устное народное творчество – лучший показатель живучести и красочности белорусского языка.

Деревня – вот кто спас белорусскую культуру и от полонизации, и от русификации! 75,5 процента населения, проживавшего в сельской местности, – вот кто сохранил традиции и воспоминания национальной старины! Собственно, и отцы национальной идеи тоже были выходцами из деревни, из которой пошло все белорусское национально-культурное движение начала ХХ века. Основоположники третьего пути Белоруссии считали себя выразителями устремлений и настроений этих 75,5 процента коренного населения, ведших напряженную борьбу за язык и сохранивших его, выходцами из народа, тесно связанными с ним, представителями подлинной народной интеллигенции.

Ну, а кто в их представлении были ратовавшие за белорусскую государственность на принципах пролетарского интернационализма? Те, кто провозгласил БССР в Смоленске?

Городской интеллигенцией. А она в Белоруссии была либо польской, либо еврейской. Да и сами белорусские города за время пребывания тов составе Речи Посполитой, то России потеряли свой белорусский характер. Воспитанная в традициях, чуждых белорусской культуре, городская интеллигенция относилась к поборникам национальной идеи крайне недружелюбно, называя их обидным словом – националисты. Воспитанные в иных культурных традициях, не имеющие никаких, даже отдаленных национально-культурных связей с деревней, пан-русисты забыли о белорусском народе. Негативное отношение городской интеллигенции к белорусскому национальному культурному движению и, в частности, к языку, не что иное, как отражение имперских амбиций российских помещиков, проникнутых презрением к белорусскому холопу. Как бы ни были гениальны русские писатели, но они выходцы из среды помещиков и дворян, и, следовательно, чужды и непонятны белорусской массе, нуждавшейся прежде всего в образовании и в школе на своем родном языке.

Судьба деятелей белорусского культурного движения поистине драматична. Город их не принимал. В деревню не пускала городская администрация. Почему Москва противилась идее автономии Белоруссии? Она искренне верила в то, что нет никаких белорусов, нет белорусского языка. Есть только один русский народ с его единым языком и отдельными его наречиями. Поэтому и речи не может быть о какой-то там белорусской культуре. Есть единая русская культура.

Всякие разговоры о белорусской культуре – это плод недоразумения. Белорусский язык создан искусственно, полуобразованными белорусскими интеллигентами. И объективно он будет работать на сепаратизм, на раздел России.

Таким образом, по вопросу о белорусской государственности с самого начала возникли две основные линии: революционная, на принципах пролетарского интернационализма, в составе РСФСР, и национальная, на принципах классового мира, вне России. Победила первая – с помощью вооруженной силы в виде солдат Западного фронта. Победители все годы своего правления не жалели черной краски, которой мазали побежденных, называя их националистами, прислужниками мирового империализма, предателями интересов белорусского народа. И только после того, как Советский Союз прекратил свое существование, начался более или менее серьезный анализ противоборства двух линий.

Сегодня, отрешившись от старых идеологических догм, исследователи заявляют, что обе стороны дрались не столько за свои собственные права и привилегии, сколько за идею государственного устройства Белоруссии и за счастье ее народа, которое те и другие понимали по-своему. Это был в пушкинском смысле «спор славян между собой».

Историки советского периода восторгались рекордно короткими сроками установления советской власти в республике. На это потребовалось всего две недели. К 20 ноября 1917 года на всей неоккупированной территории Белоруссии (западные земли находились под немцами) была провозглашена советская власть. Сказалась близость Петрограда и Москвы, откуда в Минск и в другие крупные города пришли отряды вооруженных солдат и матросов. 19 ноября поддержал революционные перемены в Москве и Петрограде съезд Советов рабочих и солдатских депутатов Западной области, а также состоявшийся в этот же день и съезд крестьянских депутатов. Аналогичную позицию занял и съезд представителей армий Западного фронта. На совместном заседании был избран областной исполнительный комитет Западной области и фронта. Председателем исполкома стал большевик М. Рогозинский. Тогда жерешили вопрос и об исполнительной власти – создали Совнарком Западной области и фронта, который возглавил К. Ландер.

Формирование руководящих органов новой, в составе советской России, власти закончилось 26 ноября, а уже через три дня в газете «Вольная Беларусь» появилось сообщение о том, что 5 декабря состоится событие исключительной важности – будет провозглашена белорусская государственность. Назывались территории, которые должны были войти в Белорусскую республику: Виленская, Минская, Могилевская, Витебская, Гродненская, западные уезды Смоленской и северная часть Черниговскойгуберний. Газета призывала к отделению Белоруссии от «заразного и безнадежно больного организма» России.

Однако 5 декабря обещанный съезд не состоялся. До бурлящего Минска долетела весть о том, что Финляндия и Украина получили государственную независимость. Белорусам тоже захотелось самоопределения. Надо было подготовить соответствующие документы, согласовать позиции. Поэтому съезд открылся только вечером 14 декабря.

Он не признал советскую власть не только в Белоруссии, но и в России. Съезд принял резолюцию о создании Всебелорусского Совета крестьянских, солдатских и рабочих депутатов – временного органа власти в крае. Ему ставилась задача незамедлительно созвать Белорусское учредительное собрание для решения вопроса об общественном и государственном устройстве. Разумеется, он должен быть «демократическим» и «республиканским». Такая смелость дорого ему стоила: Совнарком Западной области запретил дальнейшую работу съезда и распустил делегатов.

В зал городского театра, где проходил съезд, вошли представители Совнаркома Западной области – нарком внутренних дел Резаусский и начальник Минского гарнизона Кривошеин. Кривошеину, как зафиксировано в протоколе съезда, «было предоставлено слово для внеочередного заявления. Установить содержание заявления тов. Кривошеина президиум съезда не смог из-за того, что Кривошеин был явно в нетрезвом состоянии».