Олигархов надо (ка)лечить (СИ) - Волгина Надежда

— Значит, этого нам точно хватит, — расплылся он в улыбке.

— Не нужны они мне! И никакого ремонта не будет! Это олигархи, вроде тебя, живут во дворцах, а мне как-то и тут удобно и привычно.

— Во-первых, никакой я не олигарх. Отец мой — да, а я — просто крупный бизнесмен. А во-вторых, — опустился Мамонтов на табурет и схватил руку Наты. Да так крепко, что вырвать получилось ее не сразу, — это моя благодарность за то, что ты для меня сделала, делаешь и сделаешь еще. Натали, ты спасла мне жизнь. За это я никогда не смогу отблагодарить тебя сполна.

— Вот именно! Не сможешь, не надо и пытаться. В общем, забери их, — кивнула Ната на деньги, — чтобы не мозолили мне глаза.

— Хорошо, — взял он деньги со стола и сунул их в один из кухонных ящиков. — Вернемся к этому разговору после обеда. Надеюсь, отведав моих щей, ты подобреешь.

Глава 17

Савелий

Поговорить после обеда не получилось. За столом Ната сидела грознее тучи и сосредоточенно смотрела в тарелку. А сразу после обеда извинилась и ушла. На этот раз она даже посуду со стола не убрала, и Савелий всю голову сломал, что могло такого случиться, чтобы настроение ее настолько испортилось? С утра вроде все было нормально — привычное состояние холодной войны. Сейчас же ему казалось, что невзлюбила его Ната особенно сильно и как-то вдруг. Либо ее кто-то сильно расстроил.

Наведя порядок в кухне, в доме Савелий Натали не нашел. Не было ее и на огороде, да и солнце палило нещадно — в такую погоду себе дороже гнуть спину под открытым небом.

Имелся еще подвал — туда Савелий и отправился. Но стоило только распахнуть низкую дверь и вдохнуть немного по подвальному затхлого воздуха, как откуда-то из недр раздался недовольный голос:

— Не ходи сюда. Здесь личная территория, куда посторонним вход воспрещен.

Ослушаться Савелий не посмел, хоть и очень хотелось. Вынужден был вернуться в дом и заняться ничегонеделаньем.

Взяв с полки первую попавшуюся книгу, он уселся с ней на диван в гостиной. Хм… Драйзер «Гений» — не читал, хоть в юности и делал это запойно. В доме отца и сейчас была огромная библиотека, которую собрал еще дед. И пусть бумажные книги постепенно уходили в прошлое, вытесняемые электронными, но Савелию нравилось шуршание страниц и специфический книжный запах. Но и он в последнее время больше читал с экрана. Да и не было у него толком этого времени.

Еще через какое-то время Савелий понял, что вместо того чтобы читать, продолжает размышлять о Натали и ее поведении. Пуще прежнего захотелось разговорить эту девчонку. Вот и Денис велел ему именно это сделать. Но как? Стоит ему только заговорить о ее матери, как она замыкается и замолкает вовсе. И сейчас, когда узнал, что работала Бьянка с его отцом, обстоятельства ее кончины и вовсе стали казаться слишком загадочными. Да и намек Наты не шел из головы.

В конечном счете, тщетно пытаясь вникнуть в содержание книги и изведя себя всякими домыслами, Савелий умудрился уснуть. А проснулся, когда солнце уже клонилось к закату.

Дом снова пустовал. Не оказалось Наты и в подвале, куда Савелий рискнул спуститься на разведку. Когда и на огороде не нашел ее, начал волноваться. Хорошо, догадался завернуть к сараю.

— Вот ты где? А я тебя повсюду ищу…

Натали сидела лицом к забору — той его части, за которым простиралось поле, а справа от поля уже по вечернему темнел лес.

— Завтра будет дождь, — посмотрела на него Ната. — Видишь, какой закат? — указала она на горизонт, что просматривался сквозь прорехи в заборе.

— А что в нем особенного? — проследил Савелий за ее взглядом, усаживаясь рядом.

Жара спала, и дышалось намного легче. Да и с леса сюда доходила приятная прохлада.

— Солнце слепит, а небо вокруг очень светлое, почти белое. И эти длинные облака у горизонта видишь?

— Ну, вижу…

— Будет гроза с ветром, снова взглянула на него Ната.

Жаль, что так быстро отвернулась — он бы посмотрел в ее глаза подольше. Уж больно красивой показалась Савелию их зелень в свете закатного солнца.

Пока Савелий лихорадочно соображал, как можно начать интересующий его разговор, Ната заговорила первая.

— Я люблю грозу. В детстве получала от бабушки, когда выбегала под дождь. Особенно, когда он стеной идет. Мне нравилось из сухой моментально становится мокрой, — добавила с сентиментальной улыбкой. — А бабушка говорила, что если молния попадет в сосну, то меня закидает щепками. Сама я такого не видела, но она мне рассказывала, как это бывает. Страшно и интересно.

Как это подходило под ее характер — стоять под проливным дождем и радостно мокнуть. Савелий отчетливо представил себе эту картину. Сам он дождь не любил. Это сырость, нулевая видимость и километровые пробки. Романтики ноль. Но и его жизнь в столице не сравнить с ее — деревенской.

— Твой отец сильный человек, раз решился переехать из Москвы сюда, — решился-таки Савелий и затронул деликатную и очень интересующую его тему.

Но именно так он и думал — где столица, и где эта глухомань.

— Можно подумать, что только в Москве живут люди, — усмехнулась Ната.

— Нет, но у него там, наверное, была работа…

— Она и тут была и даже больше, чем там, — закончила Натали за него мысль.

— А друзья, родственники? — боялся Савелий раньше времени радоваться, что получается разговаривать ее.

— У папы родственников бабушка была, да брат, который живет далеко отсюда, и с которым они практически не общались. Так что, ты угадал — у меня есть дядя, которого я никогда не видела. А у мамы… — она замялась. — С маминой родней мы тоже не общаемся, потому что отвернулись они от мамы, когда уехала в Россию и вышла за папу.

Даже так? Кто бы мог подумать, что темпераментные итальянцы могут быть столь суровыми и злопамятными. И даже после смерти, когда прошло столько лет. Хотя, тут, может, уже обратная реакция сработала — и общаться не захотели с ними. Эту тему Савелий развивать не стал, как не самую животрепещущую.

— А ты? Ты хотела уезжать? — внимательно посмотрел на Натали.

— Я тогда вообще ничего не хотела, — после паузы тихо отозвалась она. — А сразу после похорон мы уехали…

— А от чего умерла твоя мама? — решился Савелий на самый сложный вопрос. Но ему очень важно было, чтобы именно Ната ответила на тот честно. И сейчас ему казалось, что закат к этому располагает. Ответа или какой другой реакции ждал с замиранием сердца.

— Мама… повесилась, — Натали это буквально выдавила из себя, преодолевая сопротивление. Савелий понял, что никогда до этой минуты она ни с кем не говорила о смерти матери. Возможно, даже с отцом. Но разговоры приносят облегчение. И пусть действовал он не из этих соображений, но он совсем не был против этого.

— А почему она это сделала, ты знаешь?

Ух! Даже вспотел — так тяжело ему дался этот вопрос. И больше всего пугала реакция Натали. Но взрыва не последовало, как и вспышки раздражения. А ему нужны были хоть какие-то подробности или зацепки.

Натали

— Пап, мама заболела?

Они с отцом готовили ужин и ждали маму с работы. Но когда она вернулась, то даже не зашла в кухню, а сразу отправилась в спальню. И снова она сегодня задержалась дольше обычного.

— Нет, малыш, мама просто устала. Сейчас мы с тобой дожарим картошку и позовем ее ужинать.

Картошку они дожарили, и папа пошел за мамой. Но вернулся один.

— Ты права, дочь, маме нездоровиться. Давай ужинать.

Ната видела, с каким трудом далась отцу улыбка, и ужинали они в унылом молчании. Потом смотрели телевизор. Мама же весь вечер не выходила из спальни.

Перед сном Ната заглянула в спальню к маме. Та лежала на кровати, спиной к двери. Она даже не переоделась — в чем пришла с работы, в том и легла.

— Мам, — позвала Ната, уверенная, что она не спит.