Рассказы о юных героях - Воскобойников Валерий Михайлович

Теперь хозяйством ведал Витя. Отец по-прежнему каждый день уходил на работу в типографию, а мальчик покупал продукты, готовил обед и навещал маму. Вечером с отцом они с тревогой слушали «последние известия». Фронт подходил всё ближе к Крыму. Но Витя не верил, что фашистам удастся прорваться к городу.

Тем временем в галерее Айвазовского спешно упаковали картины в большие деревянные ящики, а потом, аккуратно погрузив их на машины, увезли к поезду.

— Не грусти, — сказал на прощание художник Николай Степанович, — картины надо беречь. Это очень ценное народное достояние. Но мы скоро вернёмся и ещё с тобой порисуем!

Спустя две недели рано утром на улицах послышались выстрелы, пулемётные очереди, а мимо дома проехали танки со свастикой на башнях. Стрельба в городе не смолкала почти весь день. Фашисты обыскивали дома в надежде обнаружить красноармейцев. А к вечеру на набережной уже возвышались сколоченные на скорую руку виселицы. Так началась первая оккупация. Фашисты наводили свои жестокие порядки. На столбах развесили объявления с приказами: ходить по городу разрешалось с восьми утра до восьми вечера; ко многим объектам было запрещено приближаться; за любое нарушение — расстрел. Люди боялись выходить на улицы без особых причин.

К счастью, оккупация длилась недолго. Однажды штормовой ночью к Феодосии подошли наши корабли с десантом. И моряки, прогнав фашистов, освободили город.

— Родные вы наши, спасители! — радовались жители, обнимая десантников.

Витя, празднуя вместе со всеми, бегал по улицам, когда один из десантников — по виду командир — попросил его показать, где помещался фашистский штаб, комендатура и полицейская часть. Самих фашистов там уже не было: успели сбежать.

Зато в спешке они оставили папки с ценными документами, которые десантники под руководством командира аккуратно сложили в мешок.

Однако скоро фашисты опять перешли в наступление и ворвались в город. Эта оккупация длилась два года. Снова на площади и набережной появились виселицы, на столбах — немецкие приказы, а дома жителей постоянно обыскивали фашисты и предатели-полицаи: они искали партизан.

— Всё! Работа моя закончена, — сказал однажды отец, вернувшись с работы. И оказался не прав.

Следом явился немецкий офицер с переводчиком. Офицер, войдя, у дверей старательно вытер ноги и сообщил, что отец должен завтра с утра быть в типографии. А если он не подчинится этому приказу, то германское командование его расстреляет или повесит.

— На фашистов идёшь работать? — спросил Витя угрюмо, когда Михаил Иванович, громко, надсадно кашляя, одевался. Погода стояла сырая, холодная, и отец плохо себя чувствовал.

— Тебе этого не понять, — глухо отозвался он.

— Люди в партизаны уходят, а ты!.. — запальчиво воскликнул мальчик.

— Очень-то не болтай, — строго ответил отец. — Вырастешь — поймёшь…

— Чего тут понимать! Я вчера написал на тетрадных листках «Смерть фашистским захватчикам!» и наклеил их поверх приказов. Вот, только одна листовка осталась… А ты работать на них… — И Витя вытащил листовку собственного изготовления.

Отец рассмотрел её, а потом разорвал на клочки и, бросив в печку, поджёг.

— Чтобы никакой самодеятельности! — сурово посмотрел он на сына. — Понял? Всё надо делать с умом!

А через несколько дней, когда Витя, побродив по улицам, вернулся домой, у них сидел гость. Рядом с ним на полу лежал вещевой мешок, из которого торчали инструменты.

— Это печник из деревни, — объяснил отец. — Сейчас, после бомбёжек, многим надо печи чинить. Если кто будет спрашивать, так и отвечай.

Вите лицо гостя показалось знакомым.

— Мой сын — отчаянный парень. — Отец повернулся к печнику. — Хорошо знает город, может рассказать, где что находится. Школы-то больше нет, вот он и слоняется по улицам.

— Это хорошо, что отчаянный. Только к отчаянию ум необходим, и осторожность тоже иногда пригодится, — тогда всё будет в порядке, — проговорил гость, отпивая из зелёной эмалированной кружки горячий чай. — Давай рассказывай, — он с улыбкой взглянул на Витю, — где тут у них военные и гражданские объекты.

И тут Витя вспомнил, где встречал раньше гостя. Это тот самый десантник, командир, которому он однажды уже показывал расположение фашистских объектов.

— А я вас знаю! — обрадованно сообщил он. — Я вас по городу водил, когда вы нас освободили.

— Та-ак! — рассмеялся печник. — Старый знакомый! Нежданная встреча. Думаю, ты человек сознательный, соображаешь, что к чему, — одним лишним словом можно погубить и себя, и других.

Витя лишь кивнул в ответ.

— Ладно, рассказывай, где тут у них что.

Это был разведчик Николай Александрович Козлов.

С того дня Витя не просто ходил по улицам Феодосии, а подмечал каждую подробность в жизни фашистов — где разместились офицеры, куда поставили пушки, какую военную технику привезли на поезде. Козлову нужны были бланки для пропусков. Витя и тут помог. Однажды он подобрал чей-то унесённый ветром бланк, принёс отцу, а тот в типографии напечатал, сколько было нужно подпольщикам.

Скоро Витя стал связным в городской подпольной организации. Он был небольшого роста, и фашисты редко обращали на него внимание. Подпольщики не могли встречаться друг у друга на квартирах: фашисты бы их быстро выследили. А Витя спокойно передавал сведения от одного к другому. И в результате удалось устроить побег из концлагеря целой группе военнопленных и отвести их к партизанам.

Но случилась беда: фашисты заслали к подпольщикам предателя, и в городе начались аресты. Витю с отцом тоже в любой момент могли арестовать. К этому времени Виктория Карповна уже выздоровела и её отправили в деревню, а Витя с отцом ушли к партизанам. Так он стал разведчиком партизанской бригады.

Привыкнуть к новой жизни было непросто. Это летом в хорошую погоду можно ночевать под каждым кустом. А осенью и зимой спать в землянке холодно и сыро. С едой у партизан тоже возникали сложности. Случались дни, когда её и вовсе не было. Но главное — кругом располагались вражеские гарнизоны, фашисты могли в любой момент взять бригаду в кольцо, обстреливая из миномётов, и вырваться из окружения, унося раненых, было бы очень трудно. Поэтому необходимо постоянно знать о том, что делается у фашистов.

Витя думал, что как только его возьмут в отряд, так сразу и отправят на задание — подрывать вражеские машины. Но вместо этого командир приставил его к опытному партизану — уже не молодому, но крепкому бойцу. И тот стал учить мальчика простым вещам: разжигать костёр так, чтобы не было дыма, потом, погасив, маскировать остатки старыми листьями; стрелять из пистолета и автомата. Вместе они ходили на первое задание Вити в партизанскую деревню, неоккупированную фашистами, а заодно дед помогал изучать местные дороги, показывал тайные партизанские тропы.

— Местность у нас пречудесная, — повторял он, — горы, овраги, обрывы. Врагам нелегко сориентироваться, а партизану здесь каждый куст — брат.

Наконец настал день, когда Витя получил первое самостоятельное задание. Оно казалось пустяковым: пройти по деревне Бараколь, как будто гуляя, всё внимательно рассмотреть и запомнить.

— Только чтобы никто не догадался, что ты — разведчик. Веди себя просто, естественно. И помни — дело наше опасное, — напутствуя, сказал ему командир партизанской бригады.

До окраины леса Витю проводили два партизана. А к деревне подошёл он уже один. Откуда-то вкусно пахло кухней. «Фашистам варят обед», — догадался Витя. Неподалёку от кухни он заметил нескольких деревенских мальчишек. Сбившись в кучку, они, изголодавшиеся, жадно принюхивались. Вите повезло: в первом же заросшем сорняками пустом дворе он увидел заржавевший обруч от бочки и покатил его, как бы играя, по улице, весело напевая: