Британия - Грант Макмастер

Юэн тоже напился, засунул бутылку обратно в рюкзак, медленно встал и выглянул за стену. Вокруг по-прежнему не было ни души. На душе у него полегчало, и он закинул рюкзак за плечи, но автомат на всякий случай продолжал держать наготове.

Весь остаток дня они шли по краям полей, вдоль стен, сточных канав и обледеневших разрушенных заборов. Юэн догадывался, что ядерная зима, накрывшая Британию после войны, не пощадила и остальной мир. С тех пор на земле ничего не росло; вся растительная жизнь законсервировалась в семенах, укрытых в земле под снегом и льдом. Ходили слухи, что на юге зима отступала и уже пробилась какая-то зелень, но мало ли что говорят. Охотников поболтать языком развелось очень много: без индустрии новостей и развлечений искусство устного рассказа переживало бурный ренессанс.

Поначалу люди скучали по телевизору, радио и интернету, а потом перестали бросать книги в топку, поскольку поняли, что это старье — возможно, их единственное спасение от тоски. Вот только печатать новые книги было уже нельзя: все печатные прессы работали от электричества и сейчас ржавели и гнили без дела, пока человечество боролось за выживание. Так что теперь каждый был рассказчиком — или, по крайней мере, пытался. На каждом привале, у каждого костра слышались истории. Одни сочиняли на ходу, смешивая детские воспоминания с обрывками прочитанных книг. Другие пересказывали новости, дошедшие из еще теплившихся очагов жизни. Конечно, каждый украшал свой рассказ, как мог, но, выслушав их достаточно от разных людей, со временем можно было составить общую картину.

Все истории о юге было довольно жуткими: в них непременно фигурировали мутанты и всякие диковинные явления. В Карлайле торговцы трепались о племенах каннибалов, живших на поверхности, и о необъяснимых аномалиях магнитного поля, от которых из-под земли вырастали страшные ураганы, а с ясного неба сыпался смертоносный радиоактивный град. Но самым любимым сказочным местом был конечно же Лондон: часто рассказывали о том, что под разрушенной столицей, в туннелях, где некогда работала знаменитая подземка, раскинулся целый город. Это особенно грело душу обитателям метро из Глазго, вот только Юэн чем дальше, тем больше опасался, что это всего лишь выдумки.

По словам Марлы, их экспедиции дальше Йорка не заходили, и никто не мог с уверенностью сказать, что в столице осталось хоть что-то живое, не говоря уже о людях. Слишком мало было известно о последних днях войны и ее последствиях, превративших мир в обугленные руины.

Обитатели «Заводного апельсина» долгое время жили, проедая запасы, в ожидании, когда же правительство объявит о возрождении их славного государства. Объявления так и не дождались, и на поверхности начали возводиться коротковолновые радиовышки, провода от которых уходили под землю, в безопасную темноту, где люди, сменяя друг друга, бесконечно повторяли в эфир свои имена и местонахождения, тщетно надеясь услышать ответ. Когда дети, родившиеся в туннелях, научились ходить, люди поняли, что спасения ждать неоткуда, и это понимание было для них самым тяжелым ударом.

Юэн сомневался, что другим странам повезло больше, чем Шотландии, которой не досталось ни одного прямого попадания. В остальной части Британии все было намного хуже: во всех байках и донесениях она представала живым воплощением кошмаров, землей, где на каждом шагу подстерегали опасности. И в этот кошмар, в этот обреченный поход, он тащил за собой девчонку…

— Юэн, темнеет, — раздался чуть позади голос Кейтлин.

Мужчина уже довольно давно шагал, погруженный в собственные мысли, механически переставляя одну ногу за другой и стараясь идти по краям. Выйдя из оцепенения, он понял, что спутница права: свет потускнел, перистые облака в лучах заката приобрели огненный оттенок, а далекая неподвижная масса облаков стала угрожающе лиловой.

— Надо поискать укрытие, — сказал он.

— Вон там! — Кейтлин ткнула куда-то пальцем и рванула в ту сторону, не обращая внимания на камни и крутой подъем.

— Стой! Осторожно!

Кейтлин резко остановилась, и Юэн врезался в нее, чуть не сбив с ног. Он удержал ее за руку и повернулся посмотреть, куда она показывала.

Перед ними стоял загородный домик, много лет назад бывший для кого-то семейным очагом, а теперь мертво глядящий черными провалами окон. Кейтлин подобралась ближе к Юэну: от дома веяло скорбью и тоской. Это ощущение усиливалось, оттого что он стоял на отшибе и потому казался одиноким.

— Сгодится, — решил Юэн. — Давай сначала обойдем его: нет ли где свежих следов?

Кейтлин кивнула, и они быстро и бесшумно обошли дом. Никаких следов, кроме заячьих и птичьих, они не обнаружили.

— Заходим, — сказал Юэн.

Он расстегнул плащ, снял с пояса один из ножей и передал его Кейтлин. Девушка взяла тяжелый клинок. Руки ее дрожали от холода и страха.

Двери намертво примерзли к петлям. Юэн попробовал навалиться всем телом на створки, но понял, что борьба выйдет слишком тяжелой и шумной. Они вошли через окно, осторожно вынув из рам куски разбитого стекла.

Пол предательски скрипел под ногами, но даже беглого взгляда хватило, чтобы понять: дом стоял непотревоженным, возможно, с того самого дня перед концом войны, когда его покинули обитатели.

У стены пылился плоский телевизор с большим экраном, ветер шелестел страницами выцветшей телепрограммы. Перед экраном, на покрытом пылью и листьями ковре, стояли кожаные кресла, запачканные мышиным пометом. В середине комнаты располагался стеклянный столик, на нем — две кружки, две тарелки и вилки. С поблекших фотографий на обоях смотрели дети, застывшие в движении.

Юэн замер в легком оцепенении: из глубин его памяти нахлынули образы его собственного домашнего уюта. Он вдруг как будто снова услышал детский смех, почувствовал вкус сладкого питья и запах пирога.

— Можно войти? — от голоса Кейтлин он чуть не подпрыгнул.

— Да, прости.

Юэн шагнул в глубину дома, мысленно возвращаясь к реальности: мало ли что может тут прятаться по углам? Но тут было спокойно как в склепе. Возникало ощущение, что в этом доме время остановилось. На мойке у раковины стояла посуда, на полке, за отвалившейся дверцей, — закрытые банки с консервами и пакетики с приправой. У лестницы, на тусклых медных крючках, висели плащи, а под ними стояли две пары сапог. Юэн обменялся с Кейтлин удивленным взглядом и начал подниматься по лестнице. Ступеньки скрипели, но уверенно держали вес.

Кейтлин шла за ним, глядя вокруг с удивлением и страхом. На втором этаже было две комнаты. Одна из них оказалась ванной (белая керамика, полотенца на сушителе), а вторая — спальней. И именно в ней было совсем не так уютно, как в других комнатах: на кровати, в засохшей луже разложившейся плоти, лежали, обнявшись, два человеческих скелета.

Ни Юэна, ни Кейтлин это зрелище не испугало: чего-чего, а мертвецов они навидались. Но эти двое так тесно прижимались друг к другу в предсмертном отчаянном порыве, что сердце Юэна защемило. Ему захотелось соблюсти хотя бы видимость приличий, и он потянулся за покрывалом, чтобы набросить его на мертвые тела.

— Нет! — вдруг закричала Кейтлин и бросилась на мужчину, хватая его за руку.

Юэн слегка пошатнулся и в недоумении уставился на девушку.

— Что такое?

— Не трогай их, Юэн!

— Они давно умерли. Какой от них может быть вред?

— Они умерли от эпидемии. Посмотри на кровать! — голос девушки звенел от напряжения.

Юэн присмотрелся и, к своему ужасу, заметил, что жидкость на покрывале высохла не до конца и в ней происходит какое-то движение. Он отшатнулся:

— Это что за чертовщина?

— Одна из болезней, которую наслали во время войны, — ответила Кейтлин. — Не знаю, как называется, но я такое уже видела.

— Где?

Кейтлин не ответила.

— Столько лет прошло, а эта зараза еще жива? — удивленно спросил Юэн.

— Ну конечно! Их же специально делали так, чтобы они спали, пока рядом не появится что-нибудь теплое.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Юэн.

В ответ Кейтлин просто пожала плечами, и Юэн понял, что больше ничего из нее не вытянет. Он снова повернулся к покойникам на кровати и только сейчас заметил между человеческими костями крохотные скелетики мышей.

— Нам-то тут заночевать можно? — спросил он.

— Не знаю… Наверное, на первом этаже безопасно…

— Нет уж, — решил Юэн, — пошли отсюда к чертовой матери. Не доверяю я этому месту.

Кейтлин молча кивнула и вышла вслед за ним, навстречу темноте и поднявшемуся ветру.

Наступившая ночь изменила пейзаж. В небе появилась луна, и огромный неподвижный купол из облаков засиял, словно замерзшая хрустальная ваза. Снег отражал лунное сияние, придавая всему вокруг странную призрачность. С юга надвигались массивные тучи, ветер нес запах свежего снега и тухнущего льда.

Кейтлин передернулась и оглянулась на покинутый дом, чувствуя одновременно и сожаление, и облегчение. Юэн внимательно изучал окрестности, обеспокоенный тем, что они внезапно остались без ночлега. У него в рюкзаке была небольшая брезентовая палатка, подарок от одного товарища по несчастью из Глазго, тоже оставшегося без жены. Но Юэн предпочел бы поставить эту палатку в укрытии.