Сафир. Распутье (СИ) - Миллер Тони

Были тут и свои минусы. Помимо того, что неторопливые попутчики замедляли его и тем самым на пару дней удлиняли его путь, так ещё они были… другими. Морт, а особенно Пьер, радикально отличались от всех тех, с кем ему раньше доводилось общаться.

В крепости Ордена что братья-рыцари, что офицеры — жили одним и тем же, думали, действовали одинаково. Ну, почти. Тут Лиам посмурнел. Они жили боем, подготовкой к нему, ожиданием славной гибели в бою с нечистыми тварями. Все они выросли на одних и тех же книгах, историях о подвигах и славе героев прежних дней и цитатах из сочинений Великих Магистров.

А другие люди, оказывается, жили совсем иным, и это обескураживало. Разумеется, маг и бард знали об Ордене и той борьбе за благо людей, что он вёл, вот только для них это было где-то там… ну, по крайней мере, до недавнего времени. Их цели и ценности были не такими и чуть ли не ко всему они относились совсем по-другому.

В разговоре с ними Лиам чувствовал себя так, словно с деревянной палкой вышел против здоровенной, незнакомой ему твари, чьи повадки были ему не знакомы. Особенно тяжело ему было с Пьером.

— Скажи, а правда, что вы этих тварей сырыми едите? — полюбопытствовал у него Пьер.

— Как ты мог такое подумать?! — воскликнул Лиам, после чего продолжил уже спокойнее, — Нечистое мясо, как минимум, не съедобно для чистых. Да и для какого-то ремесла туши тоже не используются. Если бы, допустим, бык забодал твоего брата, сестру или кого-то из родителей, стал бы ты есть его мясо или изготавливать что-то из его шкуры? Едва ли, я полагаю. Орден отвергает всё нечистое и не желает иметь с ним ничего общего. При этом, я слыхал, в королевских дворцах даже держат в качестве питомцев мелкую нечисть!

— Ага! Есть такое. — подтвердил Пьер. — Их мало кто может позволить себе, поскольку уж больно сложно достать для них корм.

— Вот! Только о таких вещах и думаете, а о том, что тысячи рыцарей гибнут, чтобы вы сами не стали "кормом"… — горько произнёс Лиам.

— Ну… Такое отношение можно понять. — признал Пьер. — После того, как я полюбовался на зубастые пасти, тянувшиеся к моему горлу, я тоже несколько иначе стал ко всему этому относится. А то там, в Королевствах, немало народу вообще считает их выдумкой. Представь себе.

— Что?! — взревел рыцарь.

— Да, да… — подтвердил бард. — Люди они такие. Когда они что-то видят и могут пощупать — то это одно, а когда им о чём-то рассказывают, правда это или выдумка, то для них это просто слова. По крайней мере, пока не столкнутся с этим лицом к лицу.

— Во истину так! — подтвердил Лиам.

— Хорошо… — продолжил Пьер. — А как у вас в крепостях с бабами? Такую ораву молодых парней одна кухарка точно не обслужит!

— Все рыцари при принятии в Орден приносят три обета, в том числе и обет безбрачия.

— Так я про свадьбу ничего не говорил! — весело ухмыльнувшись произнёс бард.

— Не глумись! — одёрнул его, приблизившийся к ним Морт. — Для служителей Весты близость с женщиной допустима лишь в браке!

— Это так! — подтвердил рыцарь, одобрительно взглянув на мага, чьи уши предательски вспыхнули алым. — А какой брак, если в любой момент ты можешь погибнуть? Да и разрываться придётся между Орденом и семьёй.

— Жрицы Весты тоже дают обет безбрачия. — добавил Морт.

— Да. Между жрицами Весты и нами много общего. — подтвердил Лиам. — Хотя есть и нюансы, богословского тока, так сказать.

— То-то они вас недолюбливают… — буркнул негромко Пьер.

— Какие нюансы? — заинтересовался маг.

— Ну, например, давая обет безбрачия жрицы Чистой Девы подражают своей Госпоже. — поведал рыцарь. — Мы же, хотя и даём тот же обет, трактуем его несколько иначе. В толковании Великого Магистра Отто фон Керпена, жившего пятьсот с лишним лет назад, Орден, все братья-рыцари в целом, является Женихом Чистой Девы, с которым она воссоединится, когда тот вернётся с войны. До тех пор, пока существует нечистый лес, наша война не закончена. И до той поры ни у кого из нас не будет другой женщины, кроме нашей Невесты.

— Ого! — восхитился Морт. — Я о таком даже не слышал.

— Разумеется, об этом мало кто слышал, равно как и о многом другом — чуть рассеянно произнёс Лиам, — поскольку это часть обширной внутренней жизни Ордена, к которой посторонние не имеют отношения. Не то чтобы это было каким-то секретом, просто для них это знание бесполезно. Точно так же я, например, не лезу к тебе с вопросами относительно магии. Я магом не являюсь и становится не собираюсь, так что это знание мне не нужно, равно как до недавнего времени я не нуждался в знаниях о “высшем обществе”, о котором так любит рассуждать Пьер.

— Да? — оживился бард. — А что изменилось?

— По какой-то причине меня отозвали из крепости на первой линии, где я служил и призвали в это Ландмейстерство, где стали давать уроки по истории и обычаям королевства Элизра, а так же о его городах, герцогствах и влиятельных людях. — признался рыцарь. — При этом, меня зачем-то спрашивали о том, что я помню из своего детства… Честно говоря, я в недоумении, но инициатива исходила от брата Бернарда, к которому я и направляюсь.

— Как интересно! — воскликнул Пьер, и его глаза загорелись. — А что именно ты помнишь из своего детства? Вас же забирают из дома в пятилетнем возрасте, если я не путаю. Много ли тут запомнишь?

— Действительно, — подтвердил рыцарь, — совсем не много. Образы отца и матери, родной замок и его “Путь Смелых”. Едва ли это может сейчас что-то значить.

- “Путь Смелых”? — удивился Морт. — А это что такое?

— А… это в баронстве был такой давний обычай, ещё с древних времён. — ответил Лиам. — Раз в год правитель выходит на узкую длинную каменную балку, выступающую из верхней части донжона и обращается с речью к своим подданным. Если он уже не может этого делать — то пришло время передать власть своему сыну.

— Ого! — воскликнул маг. — А там большая высота?

— Около двадцати пяти метров, а внизу каменная мостовая. — ответил рыцарь.

— Эээ…

— Поэтому он и называется “Путём Смелых”. - поучающе произнёс Лиам.

— А ведь я не так давно слышал об этом! — вмешался Пьер. — С месяц-полтора назад в Элизре, в ресторане, где я давал концерт, люди обсуждали то, как кто-то из баронов, следуя обычаю, вышел на узкий мостик и, то ли потеряв равновесие, то ли подскользнувшись, свалился вниз.

— Неужели… — воскликнул Морт, и в его глазах мелькнула искра понимания. — А что за баронство, не помнишь?

— Откуда? — удивился Пьер. — Думаешь я запоминаю всё что услышу? Тем более здешние, грубые названия? Хазар… Хазер… Что-то такое… Тут, спрашивать надо. Но, похоже, и в самом деле, Лиам, у меня есть для тебя печальные новости.

— Какие? — удивился рыцарь, недоуменно смотря на переглядывающихся между собой барда и мага.

— Не знаю, что случилось с твоим старшим братом, но средний на днях свалился с этого вашего “Путя” и Орден решил поставить тебя бароном, по праву наследования.

— Но… но… Это немыслимо! — воскликнул рыцарь. — Покидая дом, будущий рыцарь покидает и семью и лишается всех прав!

— Но ведь ты всё равно не перестаёшь быть сыном своего отца? Так ведь? — спросил Пьер. — Сейчас получается так, что баронство осталось без хозяина, оно по сути “ничейное”. Насколько я слышал, в такой ситуации, чаще всего, один из соседей сажает туда своего второго сына. Но это не закон, а, скорее, самый очевидный выход из ситуации. Соседи твоего баронства, полагаю, сейчас как-раз и заняты выяснением, кому из них оно достанется. А тут ты, живой сын прежнего барона, продолжатель рода! Став рыцарем, ты не перестал быть дворянином, так что вполне можешь претендовать на владение своего отца.

— Но я рыцарь Ордена! — произнёс Лиам взволнованно. — Не могу же я покинуть своих братьев, отказаться от своего долга?

— Никто не будет исключать тебя из Ордена. — успокоил его бард. — Скорее, это просто назовут “новым назначением”, “ответственным служением” или что-то в этом роде.