Мужской стриптиз (сборник) - Татьяна 100 Рожева

– В тот момент?!

– Просто вспомнила о тебе… Начала с глаз… потом вспомнила пару других воспоминаний, включая Васю…

– То есть позу и глаза? Мне до сих пор стыдно… И возбуждает… Подразнись…. На эту тему из меня можно веревки вить…

– Я помню…. Меня тоже возбуждает, как он сказал тебе «расслабься, Андрюша» А картина, как ты погружал в себя фаллоимитатор, оставляя уголки для дыхания, так и стоит в глазах… По-моему, это высокий класс, очень красиво, а совсем не стыдно… Наверно, я чего-то не догоняю…

Он смотрел на меня в камеру ноутбука, но меня не видел.

– Из Хаммера на коленки… Позорище…, – произнес он дрогнувшим голосом.

– Не бережешь ты себя, отец.

– Фу… Лучше бы сказала «так будет, я хочу»

– Я буду говорить то, что я хочу говорить.

– Конечно… Наверное, это будет еще хуже.… Звони… когда поймаешь настроение… Поймаешь – без мягкого знака?

– Настроение для чего? Поймаешь с мягким кончиком…

– Подожди минуту, – сказал он мне и отвернулся от камеры. – Что ты говоришь? Я не слышу! – Крикнул он кому-то за собой.

На экране рядом с Андре появилась девушка. Коротко стриженная, темноволосая, в шортах и майке, с пылесосом в руках.

– Заканчивайте, Андрей Юрьевич. Мне надо убраться. – Произнесла она строго.

– Я тебе мешаю?

– Конечно, мешаете.

– Таким тоном из меня веревки можно вить…, – сказал он ей игриво, и добавил мне: – сейчас, я перейду на веранду.

Монитор показал небольшую прыгающую экскурсию по просторному, в нормандском стиле, очень красивому дому с движущимся лицом Андре в центре. Когда Андре перестал трясти камеру и устроился в кресле с цветами на заднем плане, я спросила.

– Это кто?

– Femme de menage

– А почему она по-русски говорит?

– Она с Украины. Здесь таких много. Зовут Лилия. Представляешь?

– Спишь с ней?

– Я давно не сплю с женщинами. Ты же знаешь…

– Знаешь, что я тебе скажу! Трата таланта и неординарности на втолковывание приезжим дурехам с Украины приемов «витья из тебя веревок» – занятие, безусловно, достойное… Но я убеждена, что с твоим талантом рассказчика, способностью видеть суть вещей, тонко подмечать детали, не написать книгу – просто преступление! Боюсь показаться бестактной, но можно и не успеть…Я готова работать бесплатно! Мне просто жаль, если все окажется пустой болтовней…

Он изменился в лице. От расслабленности и благодушия не осталось и следа. Глаза стали жесткими, а зеленый халат мундиром, застегнутым на все пуговицы…

– Я всегда за все плачу, чем и горжусь, – отрывисто произнес он. – Бульварные романчики для «приезжих дурех» писать не хочу. Возможностей для чего-то более серьезного пока не вижу. Оценку моей личной жизни не заказывал… Искренне удивлен и огорчен… За сим остаюсь… и т. д. И что, разве на мне есть признаки скорого конца?

– Не хотела обижать… извини.… Ты когда планируешь в Москву? – Спросила я, чтобы что-то спросить. То, что это последний наш разговор, было уже понятно.

– Я в Бретани и в ближайшие недели никуда не собираюсь. Плюс вулкан… Bonne nuit.. Конец связи.

Гаш

Мы сидели на больных стульях, сосланных на балкон за хромоту. Руслан раскуривал гаш, забивая дым в полулитровую бутылку «Аква минерале». Я смотрела. Старые деревянные рамы застекленного балкона вздрагивали от его движений и ветра.

– Держал большие бутылки. Мать выбрасывает, когда приезжает разбираться. Маленькую не замечает. – Он затянулся дымом, крякнул как утка. – Меня друзья зовут Руслан Дак, ну типа утка. Я всегда крякаю, когда дым глотаю. Будешь? – протянул он мне бутылку.

– Нет.

– А ты вообще пробовала?

– Нет.

– Попробуй. Советую. Это не наркотик.

– Ага. Я в курсе. Не буду.

– Зря. Трахаться хорошо потом. Такие картины в голове.

– Сказала, не буду!

– Патчему? Боишься сесть?

– Боюсь. Я точно сяду. Хватит мне того, что я знаю, что такое хороший секс.

– С кем он у тебя был?

– Какая разница, с кем. Знаю.

– И что?

– Ничего. Ищу его теперь.

– Где ищешь?

– Везде.

– Находишь?

– Редко…

Он сделал еще несколько затяжек из бутылки. Сизый дым извивался в ней, словно запертый дух порока. Открытое окно швырнуло пару скомканных березовых листьев. Они упали на стол в крошки гаша. Руслан смахнул их рукавом и встал, пнув стул по хромой ноге.

– Пошли. Холодно здесь.

Мы вернулись в комнату с чужой беспорядочной мебелью и двумя диванами, отделёнными друг от друга наказанным шкафом с постерами на фанерной спине.

– Здесь сестра спит, я вон там.

– А на кухне кто?

– Никто. Гостевой диван. Родители, когда приезжают.

– Тогда пошли на кухню. Чистая постель есть? Давай! – Привычно распоряжалась я.

Руслан принес белье и застыл с ним в руках.

– Что? – Не поняла я.

– Ну, я не могу так…

– Как так?

– Ты так командуешь…

– Хорошо, не буду. Давай сам.

Я встала к разделочному столу. Не животом как дома, а попой как в гостях, и стала ждать мужской инициативы.

– Ну?

Руслан подошел. Робко погладил, поцеловал, обнял почти по-братски.

«Господи, как скучно, – подумала я. – Двадцать восемь лет, первый раз, а как будто сорок лет женаты… Дура.… Поперлась в Сукино-собакино за неординарностью, а тут тапки с помпонами выдали. Так мне и надо. Кто ж прется трахаться, зная о парне только то, что он учил английский на Мальте, ищет работу, снимает квартиру на двоих с сестрой, и зовет всех особей женского пола «деффачка». Ну, дура…»

Парень вяло ковырялся с застежкой. Я толкнула его к дивану.

– Сиди. Смотри.

Я сняла одежду буднично и неэротично, соответствуя окружающему натюрморту: остатки завтрака на лысой клеенке на фоне замызганного холодильника Аристон и штор в давно нестиранный цветочек.

Руслан следил за моими движениями, не мигая, словно в детской игре «замри – отомри».

– Богиня… Ты богиня…., – прошептал он, как шепчут паломники у гроба господня при появлении священного огня. Он встал передо мной на колени, сложив ладони у лица.

Мне сдавило горло от его слов и от этого жеста. Я тронула пуговицы на его рубашке, чтобы расстегнуть. Он закрыл их ладонями и отстранился.

– Подожди…

– Чего?

– У меня дефект есть. Я должен тебя предупредить…

– Дефект?

– Не бойся, это не страшно. Но лучше я скажу. Я горел в детстве. Мне меняли кожу на плече…. – Он расстегнул сам и спустил с плеча полу рубашки, глядя на меня снизу глазами привыкшего к ударам щенка.

– Ух, ты, какая красота! – Погладила я его плечо и спину, всю в мелких рытвинках, похожих на чешую, словно кожа дракона.

– И на груди еще…, – повернулся он.

Левого соска не было, только чешуя, переходящая в здоровую кожу на правом плече.

– Очень красиво… Похоже на шрамирование или на сложенное крыло дракона. Некоторые специально делают. Такой дефект показывать надо, а не стесняться. Мне очень нравится. Правда…

– Да? – С сомнением переспросил он. – Ты первая с такой реакцией. – Он выдохнул и обмяк. – Блин, если бы ты знала, как я задолбался всем объяснять, как горел, когда горел, откуда кожу пересадили и что это не заразно.…

– Трахать не надо всех подряд.

– Я не всех подряд. Просто ты особенная… Ты богиня…

Он взял меня руками за шею и опустил на диван. Замызганный холодильник Аристон стыдливо прикрылся шторой в давно нестиранный цветочек и, махнув лысой клеенкой, закружился вместе с остатками завтрака. Все быстрей и быстрей. Быстрей, чем кружилась моя голова.… Потом появились вспышки света и цветные горы, по которым скользило мое невесомое тело, словно на чешуйчатых крыльях драконах. Меня выкидывало на вершину и бросало вниз, в последний момент подхватывая сильными руками-крыльями. Дракон был внутри меня, во всех естественных и не совсем отверстиях сразу. Мощный, цепкий, неутомимый…

Я не сразу вернулась в себя.… Перед глазами еще плавали великолепные нестиранные цветочки, цветные горы в форме холодильника и какая-то светящаяся муть, троившая изображение…

Трехголовый Руслан гладил меня по лицу, улыбаясь тремя ртами:

– Привет!!!

– Привет…

– Ты реально отъехала…. Я такого не видел никогда! Ну, ты даешь…

– Похоже.… А сколько время?

– Полдевятого. Сейчас сестра придет…

– Не, не… не надо сестра… уходим…

Через полчаса я ждала электричку на том же перроне, на который приехала четыре часа назад. Перрон был тот же, а я другая… Руслан смотрел на меня из-за невысокого забора по ту сторону зоны электронных билетов, не мигая, как в детской игре «замри-отомри». Он медленно поднес к уху телефон, не отрывая взгляда от меня.

– Да…

– В первый вагон садись, ближе к машинисту, не смотри ни на кого и не разговаривай ни с кем, – сказал он.

– Почему?

– Ты хочешь, чтобы тебя изнасиловали?