Фамильяр и ночница - Людмила Семенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бураков взял со стола трубку, неторопливо закурил и произнес:
— Кроме того, я вскоре найду способ обходиться без вашей помощи. Вот о чем вам следует позаботиться, и тогда ваше милосердие пригодится и вы сможете помочь пострадавшим! Да только мне видится, что вы разучились это делать за много лет казнокрадства и подлогов…
Эти слова явно напугали аптекаря больше всего остального. Его щеки из красных стали багровыми, он прикусил губу и еле смог сдержать дрожь в руках.
— О ваше высоко…бл… родие… — пролепетал он, — вы же не намерены предать огласке наши дела?
— А это от вас зависит, не станут ли они исключительно вашими делами, — усмехнулся городской голова. — И если в следующий раз я получу хорошие новости о продажах, вы будете достойно вознаграждены. Если же нет…
Он сделал выразительный жест, и аптекарь поспешно встал. Слуга, явившийся по звону настольного колокольчика, проводил его до дверей, и Бураков наконец с облегчением распахнул окно, насладился вечерней прохладой.
Затем он переоделся в атласный шлафрок и домашние туфли, ополоснул рот ароматной водой, чтобы перебить табачный дух, и направился к будуару супруги. В заветное укрытие — где дамам положено наводить красоту, — он, конечно, не входил, несмотря на жгучий интерес. Ему всегда казалось, что женская плоть неотразима сама по себе, без дорогих прикрас, которые навязывала мода. Но марку приходилось держать — впрочем, Силви с ее преимуществом ничто не могло испортить.
Поэтому хозяин вошел в небольшую комнатку, предназначенную для чтения, рукоделий, приема гостей и прочего дамского досуга. Правда, здесь не было книг, знакомств с кем-либо Силви не водила, компаньонок не признавала, и Бураков по большому счету не знал, чем она занимает себя до вечера.
Хотя одно увлечение он за ней все-таки замечал: Силви иногда плела странные украшения из нитей и бечевок, похожие на сеть паука. Она обмолвилась, что в каких-то далеких краях, где всегда тепло, подобные амулеты защищают от ночных кошмаров и хворей — якобы там их называют «ловцами сновидений». Но почему-то Глеб Демьянович, глядя на поделки супруги, видел липкую паучью западню, не сомневался, что соткавший ее охотник затаился рядом, и нужны ему вовсе не сновидения.
Однако сейчас Силви была в потайной комнатке и за дверью еще плескалась вода — по вечерам северянка любила понежиться в прохладной ванне. Супруг уселся в кресло и терпеливо ждал, зная наперед, что она бесшумно выскользнет из дверей, в кружевном черном халате строгого покроя, с чуть влажными волосами до талии. Тонкая, грациозная, почти невесомая, и в то же время напряженная как струна, всегда готовая к нападению. Ее золотистые, почти желтые глаза светились в темноте, и когда она открывала их на пике ночной супружеской страсти, Бураков невольно вздрагивал.
Так вышло и на сей раз: при появлении жены городской голова поднялся и изящным жестом поцеловал ее руку. Силви улыбнулась — как всегда, одними губами, взгляд оставался холодным, — и села в кресло напротив.
— Вижу, сегодня ты повеселела, Силви, — заметил Бураков. — Может быть, сомнения наконец тебя оставили?
— Вы имеете в виду свою мечту о наследнике? — спросила Силви. На «вы» она стала называть его с некоторых пор, и голова всей душой проклинал этот момент, но ничего не мог поделать. А женщина, почуяв, что больное место пустило кровь, улыбнулась куда живее и лучезарнее, ее ноздри дрогнули от запаха раненой души.
Она подошла к супругу и, склонившись, провела пальцем по его шее, там, где была самая тонкая кожа и самые уязвимые сосуды. Бураков напрягся, но сохранил хладнокровие и кивнул.
— Но ведь это не удалось, когда вы были моложе, — напевно промолвила Силви. — Вы верите, что сейчас шансов больше?
— Иногда знания важнее молодости, дорогая, — заверил Бураков и сдержанно улыбнулся. — И есть основания полагать, что я на верном пути. Моему преемнику перейдет богатство, власть и навыки, а помимо этого — безупречное здоровье и долголетие, о каком люди могут только мечтать. И разве ты низкого мнения о моей силе и мужественности?
— О нет, Глеб Демьянович! — ответила северянка и прижала палец к его подбородку. — Ваша сила от годов становится только крепче. Но ваше призвание требует больших затрат и времени — сможете ли вы уделять все это и наследнику?
— Это неотъемлемая часть моего призвания, Силви, равно как и служение твоей красоте и страсти, — ответил мужчина, вставая с кресла, и решительно, хоть и изящно стал раскрывать ее халат. Жена и бровью не повела, принимая этот первобытный ритуал с привычной улыбкой статуи. Его взору открылся легкий покров нижней сорочки, которая тоже казалась сплетенной из лесной паутины. И когда Бураков по-хозяйски провел по талии Силви, то мог поклясться, что на ладони остался клейкий след.
Тем временем по воде в тазу, стоящем в будуаре, пронеслась легкая рябь, за дверью послышался приглушенный басовитый смешок. Но Бураков уже ничего не слышал, погружаясь в золотистую смолу ее глаз подобно мотыльку.
Непогода задержалась в городе еще на два дня, лил дождь, а порой завывал ураганный ветер. Поэтому Дана коротала их под крышей, а Рикхард, чтобы не терять времени даром, обучал ее северным тайнам ведовства. Он даже показал ей старинные рукописи, которые хранились в его поклаже, и они подолгу сидели над ними в гостиной. Рикхард терпеливо рассказывал о значении каждой руны — о сотворении неба и земли, о подземном мире, куда спускаются души умерших, о тайнах леса, полей, трясины и рек, о духах, которые являются в облике златоглазых оленей и медведей, или в виде облака пара. Дана слушала, сложив руки на коленях, словно девочка, увлеченная жуткими сказками. Однако он настоятельно советовал ей отнестись к этим знаниям с осторожностью.
— Только заручившись поддержкой духов родной земли, человек может стать истинным проводником и колдуном, — серьезно промолвил Рикхард. — Их никогда не обвести вокруг пальца, и они не любят игр и жульничества. Мало изучить магические книги или даже родиться в семье колдунов: нужно открыть им свою душу, отнестись с уважением к тем стихиям, которые они хранят. А духам нижнего мира необходимо доказать, что тебе еще рано идти к ним, что ты готов совершить что-то толковое в земной жизни.
— Разве это возможно? — удивилась Дана. — Почему же они тогда забирают невинных детей, которые еще ничего не успели сделать, а зловредных и пустых стариков надолго оставляют бродить по земле, когда тем
