«В их руках». Девичье еврейское образование в Российской империи - Элиана Адлер

высвечивает ряд важных деталей. Положение казенного учителя стало для него основанием для открытия частного женского училища. Создание в 1835 году казенного раввината и в 1844 году – государственной системы еврейских училищ обеспечило новые профессиональные поприща для определенного круга мужчин-евреев. Чтобы выполнять свои обязанности, учителя и раввины должны были владеть русским языком. Учителя казенных еврейских училищ также должны были сдавать экзамены, даже более строгие, чем те, которые были обязательны для преподавателей частных училищ.

То, что очень многие казенные учителя и раввины, которые решали открыть частные училища для девочек-евреек, имели опыт государственной службы, наводит на мысль, что в их школах все было ориентировано на достижение поставленной государством цели преобразования еврейской общины. В переписке с Министерством народного просвещения следом за именем содержателя сразу же указывается должность учителя казенной еврейской школы или раввина – вне зависимости от того, кем затеяна переписка, им самим или местным чиновником.

Не менее важно отметить, что, выбрав поприще казенного учителя или раввина, эти люди уже обозначали свою позицию внутри еврейской общины. Пойдя на государственную службу и выучив русский, они выделялись из основной массы. Традиционные представители еврейской общины считали их опасными элементами. Это не значит, что они обязательно были радикалами; скорее, выбор профессионального пути ставил их в ряды прогрессистов. Хотя один преподаватель еврейского казенного училища и одновременно владелец частного женского училища, М. Гурвич, впоследствии крестился и стал видным деятелем антисемитской прессы, случай этот нельзя считать типичным[92]. Большинство казенных раввинов и учителей оставались соблюдающими евреями, несмотря на то что носили современное платье и иным образом сообщали о своей аккультурации.

Не исключено, что те же самые особенности казенных раввинов и учителей, которые делали их подозрительными для некоторых членов еврейской общины, заставляли других евреев спрашивать их совета. Жившая в более поздний период революционерка Е. Бройдо – она родилась в 1876 году в литовском городе Свенцяны – описывает в мемуарах, что русскую литературу ей и двум ее кузинам преподавал учитель из местного еврейского училища [Broido 1967: 4]. В прогрессивной, но религиозной семье И. Елин еврейские предметы преподавал казенный раввин; одновременно она училась в частной русской школе в Могилеве [Yelin 1928: 12].

Если в округе было достаточно семей, которые обращались к учителям и раввинам с просьбой об обучении их дочерей, те, возможно, решали в ответ открыть собственное училище. Например, Гордон одновременно давал частные уроки и преподавал в местном казенном училище в Поневеже – это было его первое место службы как учителя. Только после того, как он перебрался на работу в Шавли, дела его с частным преподаванием пошли так хорошо, что завершились созданием еврейского женского училища. То же самое он осуществил и прибыв в 1865 году в Тельше, на третье место работы. Скорее всего, Гордон был не единственным казенным преподавателем, который добился успеха с частным преподаванием и впоследствии оформил его более официальным и стабильным образом.

Другие евреи, работавшие на правительство, возможно, познакомились со сферой женского образования через коллег или других учителей. Когда Б. Подшкольник, преподаватель каллиграфии из казенного еврейского училища в Россиенах (Ковенская губерния), подал прошение об открытии частного женского училища, он писал, что сам будет преподавать Закон Божий и правописание, а для остальных предметов наймет учителей из местного казенного еврейского училища11. М. Сявцилло, нееврейка, планировала нанять местного казенного раввина для преподавания Закона Божьего на еврейском отделении своего женского училища в Ковно[93][94]. Притом что у нас нет подробных сведений о том, кого в итоге наняли эти содержатели и что с ними было дальше, смена руководства в Тельшинском училище говорит о многом. Как было упомянуто выше, есть сведения, что рабби Хазанович был наемным работником в училище Гордона до отъезда последнего в Петербург[95]. То есть Гордон нанял местного казенного раввина, сделав его тем самым идеальной кандидатурой на должность нового руководителя заведения после собственного повышения по службе.

Этот пример также говорит о взаимном перетекании разных ролей. Казенные раввины, преподаватели государственных еврейских училищ и содержатели частных еврейских женских школ все в той или иной степени владели русским и так или иначе стремились к модернизации еврейской общины. Какую именно должность решал исправлять тот или иной человек, видимо, зависело как от местных обстоятельств, так и от уверенности в своих профессиональных качествах. Вероятно, содержание частного училища для девочек-евреек было наименее престижным вариантом, однако и это входило в рубрикацию профессий, целью которых было преображение еврейской общины изнутри, так что многие готовы были исполнять разные роли поочередно.

М. С. Гурович, уроженец Габсбургской империи, прибыл в Одессу, чтобы стать преподавателем первого местного современного училища. После перехода училища в рамки государственной школьной системы Гурович открыл собственное частное женское еврейское училище. В 1852 году ему предложили должность «ученого еврея» Новороссии и Бессарабии[96]. Активная деятельность Гуровича в одесской еврейской общине, направленная на внедрение современных образовательных начинаний, сделала его идеальной кандидатурой на этот значительно более важный государственный пост. В своей карьере Гурович поднялся куда выше большинства содержателей женских училищ, при этом переход его из одной роли в другую был явлением вполне типичным.

Некий Банк сдал экзамены на звание учителя и девять лет преподавал в казенной еврейской школе в Каменец-Подольском. После закрытия школы он сдал дополнительные экзамены на должность казенного раввина. Проработав в этой должности три года и не видя никаких перспектив, в 1867 году он подал прошение об открытии женского еврейского училища в Тульчине, также в Подолии[97]. Банк, образованный еврей, владевший русским, мог выбирать, кем стать в своей общине. Хотя обучение девочек-евреек явно не было пределом его профессиональных устремлений, ему это подходило.

Кроме того, и казенные учителя, и раввины получали крайне скудное жалованье. В проекте законодательства о системе казенных еврейских училищ говорилось, что оплачиваться труд учителя будет в зависимости от предмета и учебной нагрузки. Самый высокооплачиваемый учитель начальной школы мог рассчитывать на 200 рублей в год[98]. Эта сумма сопоставима с доходами других низкооплачиваемых государственных чиновников в России, но на нее невозможно было содержать семью [Lincoln 1978: 97–98].

Казенным раввинам зарабатывать было еще сложнее. Как и православные священники, они не получали регулярного жалованья. Доходы их зависели от щедрости общины. Им обычно платили за те или иные требы – за внесение обязательных записей о рождениях, смертях и браках в местную метрическую книгу [Shohet 1975: 14]. Во многих местах этого на жизнь не хватало. Казенные раввины очень