Бастарды - Эльхан Аскеров

На что юноша отвечал:

– Кровью вен своих, душой и духом бессмертным клянусь заботиться о нуждах воинов моих, давших мне помощь, силу и служение свое, до самой могилы моей.

Откуда пришла эта клятва, не знал никто. Но эти слова пришли из глубины веков. Так клялись воины клана, избирая вождя. Так клялись гвардейцы, выбирая капитана. Указ сатрапа был не более, чем формальность. Гвардейцы сами выбирали своего командира и следовали его командам слепо, без оговорок и возражений. Они были элитой, и они были единственными, кто мог так поступать. Ведь именно они отдавали свои жизни в мирное время, спасая властелинов.

Исполнив ритуал, юноша без сил рухнул на стул. Прижав к груди письмо учителя, он опустил голову на стол и заплакал. Он плакал, не стыдясь своих ветеранов, ибо с этой минуты они принадлежали друг другу. Плакал страшно, сухо, без слез. Как умеют плакать только очень сильные духом мужчины. Горе жгло и билось в груди, разрывая сердце и заставляя его биться все быстрее.

Ветераны переглянулись и осторожно подняли юношу. Проводив его в спальню, они уложили Ал-Тора на кровать и тихо вышли, оставив его наедине со своим горем. Старики хорошо понимали, что творится на душе юноши, и не хотели мешать. Это можно было только пережить. Время – великий лекарь. Только оно могло помочь юноше пережить эту боль.

Спустя шесть лет после описанных выше событий в степи заговорили о банде разбойников, нападавших на караваны и уничтожавших все живое. На лысую голову сатрапа посыпались жалобы от купеческих старшин и караванщиков, требовавших очистить степь от бандитов.

Но спившийся владыка уже не имел реальной власти. Всем во дворце заправлял старший советник, собравший в своих руках всю власть и не собиравшийся отдавать ее просто так. Его, как никого другого, устраивало такое положение вещей. Он докладывал сатрапу, добивался аудиенций, передавал прошения, но решение так и не принималось.

Советнику оставалось только выдержать последний натиск купцов, и доведенные до отчаяния, они сами решат, кому должна принадлежать власть в сатрапии. Оставалось только отправить в столицу караван с налогами и получить подтверждение от императора. Но этого не произошло.

Караван-баши стали просто обходить город, держась подальше от опасных мест. Над городом возникла угроза голода и изоляции. Это никак не устраивало хитрого вельможу, и он решился на отчаянный шаг.

В степь были отправлены войска. Наемники, которым посулили большую награду в золоте за каждую отрубленную голову бандита. Воодушевленные такими посулами, воины ринулись в степь, сметая с лица земли все, что попадалось им на глаза. Но это стало их ошибкой.

Вместе с несколькими мелкими бандами, были убиты и солидные люди. Купцы, возвращавшиеся из дальних путешествий. Узнав о роковой ошибке, вельможа перепугался и, сказавшись больным, заперся в своем доме, не отвечая даже на отчаянные призывы сатрапа.

Наемники, поубавив рвения, принялись добросовестно прочесывать степь, надеясь найти хоть какой-то след банды. На двадцатый день бесплодных поисков десяток, высланный в авангард, наткнулся на странный поселок.

У кромки леса возвышался трехэтажный каменный дом, обнесенный высокой, крепкой оградой. Вокруг намного перелетов стрелы были видны возделанные поля. За этой оградой явно жило немало людей. Подъехав ближе, наемники разглядели, что ограда, это почти городская стена, сложенная из камней по всем правилам фортификации.

Здесь были и башенки, и бойницы и подъемный мост. Фактически это была крепость. Маленькая, но очень твердо и решительно охраняемая старыми ветеранами. Именно они встретили десяток с арбалетами в руках, ясно давая понять, что приезжим здесь не очень рады.

Оценив реальность угрозы, десятник сделал руками жест, говорящий о мирных намерениях, и, подъехав ближе, спросил:

– Эй, старики! Чья это земля?

– А кто спрашивает? – раздался в ответ вопрос одного из ветеранов.

– Я десятник наемной сотни армии Кортеса. Так, чья это земля?

– Нашего мастера.

– Я понимаю, что не ваша. Чья именно?

– Графа Босте, барона Хакас-Карибского, по прозвищу Бастард. – Раздался голос Ал-Тора, и на стене появился он сам.

– Я бы не стал гордиться таким прозвищем, – рассмеялся десятник.

– Ты и не будешь им гордиться, мерзавец, – резко ответил Ал-Тор, с ненавистью глядя на наемников.

– Эй, я тебя знаю! – воскликнул десятник, присмотревшись к говорившему.

– Ты тот самый парень, который шесть лет назад вырвался с арены, уложив половину наших парней.

– Ты прав, десятник. Это я. В тот день вы убили моего учителя. Этого я вам никогда не забуду. Так что у вас есть только один выход. Убить меня. Иначе вы отсюда не уйдете. Вы знаете, что делать, – добавил он, повернувшись к стрелкам.

Арбалетчики одним четким движением вскинули оружие, и наемники замерли, понимая, что любое движение будет для них смертельным. Старый десятник оказался не робким человеком и, не желая глупой гибели своих людей, сделал попытку покончить дело миром.

– Эй, уважаемый. Мы приехали сюда не воевать. У нас другой приказ. Мы ищем банду разбойников, нападающих на караваны, и сюда мы пришли, чтобы предупредить вас, а не драться. Нам нет дела до ваших разборок с сатрапом.

Ал-Тор уже решил было отпустить их, когда один из молодых и бестолковых солдат испортил десятнику все дело.

– Командир! – воскликнул он, подъезжая к десятнику. – Чего тут долго разговаривать? Убьем этого хвастуна и дело с концом. Глядишь, в их сундуках и золотишко найдется!

– Идиот! – прошипел десятник, но было поздно.

– Вот вы и показали свое истинное лицо, наемники. Теперь вам осталось только драться, – зло усмехнулся Ал-Тор и сделал знак охранникам.

Негромко заработал хорошо смазанный ворот, и подъемный мост начал опускаться. Десятник повернулся к молодому солдату и с размаху влепил ему затрещину.

– Наши смерти будут на твоей совести, болван.

– Но он же один! – растерянно ответил солдат.

– Этот один стоит двух таких десятков, как наш. Я видел его в деле. Таких воинов больше нет. Теперь нам осталось только молиться.

– Да я его сам прибью, – разозлился молодой и обнажил секиру.

– Попробуй, кретин, – зло ответил десятник и, обернувшись к остальным, скомандовал:

– Никому не двигаться. Пусть он сам попробует. Я постараюсь увести вас без потерь.

Наемникам не очень понравился этот приказ, они не привыкли бросать друг друга на произвол судьбы. Но это был приказ. Тем более что угроза была не шуточной, и откупиться смертью одного глупца ради жизни остальных не казалось таким уж страшным.