Не ошибись с выбором (СИ) - Колесникова Валентина Савельевна

На этот раз я поняла, что хочу суши. Уже очень давно не возникало желания насладиться нежнейшей Филадельфией, тем более в такой приятной компании… Интересно, а он в курсе, что у меня есть дочка? Надо поставить в информации, что дети есть. Сразу отбросит ненужное внимание, и гадать не придется, а уж если начнет возмущаться, что я промолчала, отвечу, что лучше надо было информацию собирать. В сети все есть и даже больше, чем надо.

«Ахаха, да, ты права. Я себя как дебил вел. С кем не бывает) Согласен на суши, буду ждать на месте! Не опаздывай, малышка».

Не опаздывай? Малышка? К сожалению, через сообщения не понять, с какой интонацией были произнесены слова, но в данный момент я ощутила себя некой девчулей, лет этак шестнадцати… Ладно, посмотрим. Может он просто волнуется, поэтому и пишет такие слова. В период волнения я сама чушь несу.

Выполнив все поручения, вновь сварив начальнику кофе, я зашла к нему в кабинет и немного удивилась.

Впервые за все время я видела Преображенского настолько сильно погруженного в работу. Судя по всему это его привычное состояние, просто я редко присутствовала в кабинете. Мужчина выглядел безумно уставшим. Он внимательно читал документы, что-то резко вычеркивал, явно злясь на содержание текста. Разминал переносицу пальцами, с силой мотнул головой и вновь надел очки в тонкой оправе.

— Вы уже закончили? — голос тихий, немного с хрипотцой. Глаза красные от напряжения.

— Да, я сделала все, что вы просили. Перевод и редакция уже отправлены куратору на почту. Та часть, что одобрена, уже в отделе. Еще будут поручения на сегодня?

— Во сколько вы забираете Аню из садика?

— В семь часов обычно. Могу в восемь, а что?

— А у вас есть возможность попросить сегодня подменить вас? Вы нужны мне, Мария Олеговна. Эти бумаги должны остаться здесь, в кабинете.

Позвонив маме, я объяснила ситуацию, и она согласилась забрать дочку. К тому же, они уже давно не виделись, и это будет замечательная прогулка перед сном.

На столе перед Преображенским лежало очень много файлов и документов. Их нужно было рассортировать по папкам. Отдельно поставщики, отдельно заказчики. Так же в сторону шли транспортные фирмы и курьерское обслуживание.

Странно, что Преображенский хотел заниматься подобной работой. И странно, что все эти отчеты не должны видеть другие сотрудники.

— Можно спросить?

— Можно, Мария Олеговна.

— Почему вы не доверите эту работу бухгалтерам? Я это спрашиваю не по тому, что не хочу этим заниматься, мне просто интересно…

— Потому что не доверяю. И потому что, начиная уже сейчас, я проведу чистку сотрудников. Уволю всех нахрен…

Вызвав к себе на ковер управляющего отделом продаж, трех бухгалтеров, Волкова и еще примерно с десяток сотрудников, я стала свидетелем достаточно познавательной сцены.

Недоумевающие сотрудники с подозрением смотрели на всех, кто присутствовал в кабинете. Особенно их смущала удвоенная охрана, которая внушала всем страх одним своим видом и сотрудники полиции. Волков при этом стоял в стороне и судя по выражению лица уже знал, что произойдет. Он подошел к одному из полицейских, что-то шепнул на ухо. Мужчина еле заметно кивнул и проговорил в рацию непонятные, трудноразличимые с моего расстояния слова.

— Александр Сергеевич, — низкая, слегка полная женщина не выдержала долгого молчания, — по какому поводу вы нас собрали?

— Семен Павлович, все готово?

Мужчина в форме утвердительно кивнул головой. Его мощная шея при этом даже не напряглась. На лице не появилось ни одной эмоции — сплошное безразличие.

— Отлично! Раз мы все в сборе, начну с самого главного? Вам вначале какую новость сказать? Хорошую или плохую?

Преображенский изменился внешне. Несмотря на то, что он продолжал улыбаться всем своей дежурной улыбкой, аура в кабинете резко изменилась. Стало холодно. Люди боялись, переглядывались друг с другом, пока один из сотрудников не ответил:

— С плохой…

— Пока что вы не уволены, — сказав это, на лице Александра Сергеевича появился самый настоящий оскал хищника. Тут даже мне стало жутко. Внешне обворожительный, обаятельный мужчина, который нравился многим женщинам, изменился почти мгновенно. Он был злой. Точнее сказать — в ярости.

— Тогда какая хорошая новость? — Еле слышно спросил все тот же сотрудник, роняя при этом папку с бумагами. Люди замерли, не в силах что-либо сказать. Я вообще не понимала, что происходит.

— Хорошая новость в том, что вы все помещаетесь под стражу, по обвинению в хищении в особо крупных размерах, в сливе информации конкурентам и шпионаже. В этой комнате находятся все, кого я подозреваю. И хорошая новость заключается в том, что если кто-то здесь все же не виновный, он останется в фирме и продолжить работать дальше… Виктор! Семен Павлович!

Волков забрал документы у Преображенского, представитель власти не позволял людям даже надеяться на то, что у них есть шанс сбежать. Этот двухметровый амбал занимал собой весь проход. Его мощные руки напряглись, показывая то, что он готов применить силу.

Люди запаниковали, стали возмущаться. Поднялся дикий шум, крики и недовольство, с требованием предъявить доказательства. Тут же послышались угрозы с последующим судебным разбирательством и лишь несколько людей стояли в стороне, словно ни в чем не виновные и даже не осознающие, что произошло и что ждет их дальше.

Спустя мгновение в кабинет спокойно вошла вооруженная группа, явно руководствуясь указом Семена Павловича.

— Волков, ты за главного.

Отдав мужчине толстую папку, Преображенский повернулся ко мне и сказал:

— На сегодня все. Вы свободны, Мария Олеговна.

Я молча вышла вместе с начальником, мы спустились вниз на лифте и спокойно вышли из здания. Мужчина тут же направился в сторону парковки, сильно разъяренный, уставший. Таким я видела его впервые. Внезапно из-за угла появилась Лина… Девушка выглядела очень эффектно, красиво и явно шла к начальнику. Ой не вовремя…

— Лина, я тебе русским языком сказал — оставь меня в покое.

— Но Александр Сергеевич! Вы мне действи…

— Вранье и наглая ложь, — глубоко вздохнув, Преображенский открыл кожаный футляр, убрал очки и ответил более спокойным голосом, — еще тогда, на корпоративе, я сказал, что ничего серьезного между нами быть не может…

Не мое это дело. Пусть сами разбираются, еще заметят мое присутствие — потом проблемы будут. Лина сама виновата — ее предупреждали много раз, но разве она слушала? Неужели действительно влюбилась? Да что такого в этом Преображенском? Да — широкие плечи, крупное, подтянутое тело. На первый взгляд его лицо кажется приятным, интересным. Улыбка выглядит слегка ехидной, так же как и взгляд, но… Но я не понимаю, с его отношением к женщинам… С его пренебрежением… Он же ни во что их не ставит…

Погруженная в размышления, я вскоре была дома. Аня тут же встретила меня счастливым криком. На ее щеках были кусочки банана, в руках она держала кусок хлебца и была при этом довольная словно слон. Сытый и довольный слон… Она смеялась, бегала по квартире, верещала и падала, путаясь в ногах, убегала от бабушки, пытаясь спрятаться за шваброй, искренне полагая, что ее не видно.

— Ты так же пряталась… — ухмыльнулась мама, собираясь идти домой, — еще орала так громко с просьбой найти тебя. Иногда бывало зайду в комнату, а ты под стулом. Только попа и торчит. Затихла такая и ждешь, что я тебя искать пойду…

— А ты чего? — Я смелась, понимая, что Аня скоро будет делать точно так же.

— А я искала. Ходила по квартире, шептала «где же моя Маша» и занималась домашними делами. А что, очень удобно — ты временно затихла под стулом, можно спокойно убрать вещи… Поверь, так же делать будешь…

Внезапно на кухне раздался звук открываемого холодильника и я поняла, что пора спасать еду от Аниного набега.

Прощаясь с мамой, я закрыла дверь, взяла детскую книгу и, сквозь дикий протест, смогла уложить дочку в кроватку.