Плачущий ангел Шагала - Ольга Тарасевич

Паша кивнул:

– Про него, кретина. Короче, слушай сюда. По свидетелям там голяк. Фоторобот какой-то склепали, но ты же в курсе: фотороботы всегда отличаются от лиц. А уж этот не похож был – просто мама дорогая. И вот роем мы носом землю, тычем всем этот левый фоторобот. И тут эксперты выяснили вот какую штуку. Сперма по девочке совпадает с еще одним результатом экспертизы по другому уголовному делу. Тоже изнасилование. Преступник не найден, но девчонка выжила. Школьница, шестнадцать лет всего. По ее показаниям сделали новый фоторобот. Но самое главное – она татуировки у мужика на руке заметила. А дальше – просто повезло. Транспортная милиция его зацапала. Сидел на станции в Подмосковье. Менты к нему подходят. А он свои руки, мало того, что в перчатках, еще и в карманы сует. Короче, все дело в бдительности и психологизме. Обидно, конечно, что все пряники не нам, а транспортникам. Зато любимый город может спать спокойно.

– Хорошо, что нашли, – удовлетворенно заметил Седов. – Да, жаль, что опера без премий останутся. И вполне закономерный вопрос возникает. Что, нельзя было раньше школьницу допросить? Если бы гада своевременно посадили, ребенок остался бы жив. Впрочем, ты теперь все равно можешь спать с чувством выполненного долга!

Паша замотал темноволосой головой.

– Не, покой нам только снится. Кстати, о птичках. Я ж и про твои задания помню. Вчера ближе к ночи подъезжал к бухгалтеру той фирмы, которой руководит Филипп Корендо. Ох и симпотная же бабенка. Грудки, ножки, попочка. Все при ней. А как я ее халатик увидел, то ваще сдурел. Красный, шелковый.

– Паш, давай ты мне про халатик потом расскажешь.

– Да че рассказывать. У меня ж Танюшка дома. Мадонна с младенцем. Устоял. Хотя и было тяжело. Бухгалтерша глазками-то стреляла, зырк, зырк!

– Паша-а!

– Да. По делу. Финансовое положение фирмы крайне плохое. Много непогашенных кредитов. В общем, в долгах как в шелках. Отец Филиппу всегда помогал. Незадолго до смерти пообещал потолковать кое с кем в правительстве, чтобы сынуле предоставили преференции. Он же хотел новый кредит пробить, чтобы проценты по уже взятым погасить. В общем, как теперь фирма будет существовать без Ивана Никитовича, бухгалтерша понятия не имеет. Отношения отца и сына были дружеские. Про конфликты она ничего не знает. Говорит, что и быть их не могло, конфликтов. Что Филипп к отцу относился с уважением. А тот в сыне души не чаял.

– Про картину Шагала что-нибудь выяснил?

Паша развел руками.

– Ничего. Абсолютно ничего. У нее сложилось впечатление, что Корендо-старший с Корендо-младшим свои дела вообще никогда не обсуждали. Она просекла, что все новости об отце Филипп узнает из прессы. И не похоже, чтобы его это напрягало. Он вообще характеризуется как мужик тихий и незлой. Конечно, если его сильно достать, психует.

– Это я уже заметил, – вставил Седов.

– Но, говорят, надо очень уж постараться, чтобы Филипп разозлился. С женой отношения у Корендо-младшего ровные. Разумеется, супружница его никому на фирме не нравилась. Там же девиц много работает, наверняка имели виды на шефа. Даша, похоже, та еще стервозина. Бухгалтерша все возмущалась: как так, мужняя жена, а фамилию не поменяла. В общем и целом обстановку на фирме можно охарактеризовать одним словом: траур. Все уверены, что лавочка вот-вот прикроется, и втихаря ищут себе другую работу.

– Но ведь Филипп – наследник первой очереди, причем единственный. У Корендо ни родителей, ни братьев-сестер – никого нет. Все деньги пасынку, нехилые, я так понимаю.

– Когда мозгов нет, – Паша назидательно поднял палец, – никакие бабки не помогут. Хотя, сам ведь знаешь, в тихом омуте и все такое. Я у тебя сигарет стрельну, хорошо?

Володя задумчиво кивнул. Получается, не было у Филиппа резона убивать отца. Кто же режет курицу, несущую золотые яйца? И про картину Шагала он ничего не знал, его показания подтверждаются рассказом бухгалтера.

– Ой, блин, – Седов вздохнул. – Такая версия рассыпалась. Закатали бы сыночка в тюрягу. И статистика по раскрываемости в порядке, и геморроя нет, и начальство довольно. Но что делать, надо шевелиться, прорабатывать другие варианты. Придется, наверное, каких-то людей, близких к коллекционированию и антиквариату, искать. По базе я уже пробивал. Только кража из Эрмитажа. Все, других правонарушений не зафиксировано. А я в этой теме ни в зуб ногой. Куда податься, кому отдаться – фиг его знает.

– Ты же говорил, Лика в Москве, – заметил оперативник. – Вот ее и напряги.

– Уже не в Москве, уже в Витебске.

– Все ей неймется! Хотя подожди… Мне кажется, у меня есть идея, и она не сказать чтобы сложно осуществимая! – просиял Паша.

Его предложение показалось Седову дельным. Да, действительно – по сводке ничего не проходит. Но… Если предположить потенциально конфликтную ситуацию, без криминала, но конфликтную, то об этом могут знать в участковых отделениях милиции. Конечно, не факт, что условные соперники будут выяснять отношения дома. Может, в ресторане каком морды друг другу набьют или на природе. Неизвестно, как у этих граждан происходит разбор полетов, типичный следовательский контингент – алкаши да наркоманы. А уж никак не интеллигенция. И все же Паша прав: попробовать можно. В этой жизни ведь ничего не знаешь наверняка. А в ходе расследования порой срабатывают самые безумные комбинации.

– Здравствуйте! Следователь Седов беспокоит. У меня в производстве находится уголовное дело, возбужденное по факту убийства антиквара Ивана Корендо. Скажите, проживают ли на вашем участке люди, имеющие отношение к сфере искусства? Фиксировали ли вы какие-либо инциденты с их участием?..

Володя не помнил, сколько раз ему приходилось произносить эти фразы. Ближе к вечеру Пашина идея перестала казаться ему удачной. Художников, коллекционеров, любителей живописи и прочей творческой братии в Москве – как собак нерезаных. Кто-то бьет жену, кто-то употребляет наркотики. Излишне громкая музыка, подозрительные знакомства, милая привычка заливать соседей. От обилия подобной информации у Седова голова шла кругом. И язык уже еле ворочался, а список участков все не заканчивался.

Ему сто раз хотелось прекратить это занятие. Но он знал: все равно, пока полностью не отработает это направление, – не успокоится. А вдруг уже следующий телефонный звонок окажется той самой ниточкой, потянув за которую можно будет распутать весь клубок?

– Как, вы сказали, фамилия потерпевшего по вашему делу? – словно подслушав мысли следователя, спросил очередной участковый.

Седов чуть на стуле не подпрыгнул от нетерпения.

– Корендо Иван Никитович! А что? Засветился у вас?

– Точно.

«Не может быть! – обрадованно подумал он, прислушиваясь к рассказу на том конце провода. – Вот, похоже, еще один подозреваемый наметился. Точнее, подозреваемая».

Пометив в распухшем тяжелом блокноте телефон и адрес, Седов задумался. Шесть часов вечера, на его пути будет минимум три пробки, и сколько он в них проторчит – вопрос открытый.

– На метро доберусь быстрее, – решил он, пододвигая к себе телефон. – Следователь Седов Владимир Александрович вас беспокоит. Мне надо срочно с вами переговорить. Оставайтесь дома до моего приезда.

Куртка, папка, сигареты. Ах да, еще фотоаппарат. На собственные деньги, кстати, купленный. Позволяет экономить время и не дергать криминалистов просьбами вот как раз в таких ситуациях.

Убрав документы в сейф, Володя закрыл дверь кабинета и заторопился к метро.

Немного металлический доносящийся из динамиков вагона голос, объявлявший станции и призывавший не забывать свои вещи, не отвлекал его от обдумывания плана по проведению допроса.

Итак, Антонина Ивановна Сергеева, 1967 года рождения, сотрудница одного из столичных музеев. Неделю назад из ее квартиры раздались крики о помощи. До смерти перепуганные соседи вызвали милицию. Прибывший наряд обнаружил Антонину Ивановну в совершенно взвинченном состоянии, а также мужчину, предъявившего водительское удостоверение на имя Корендо Ивана Никитовича. Иван Никитович выглядел спокойным как удав, что было довольно странно с учетом явного следа женских ноготков на щеке. Тем не менее странная парочка заявила стражам порядка, что никакой ссоры между ними не происходило. Осколки вазы на полу – это случайность. А о помощи кричал транслируемый по телевизору фильм. Тем не менее отчет о вызове милиционеры составили. Порядок есть порядок.

Вариантов беседы вырисовывалось два. Апелляция к совести гражданки Сергеевой. В случае отсутствия совести, сопровождаемой амнезией, – угроза поместить для освежения памяти в СИЗО. В любом случае эта женщина – просто находка. А вдруг она очертит новый круг общения убитого?

Впрочем, стращать-пугать Антонину Ивановну Седову не пришлось.

Еще в прихожей небольшой уютной квартирки, глядя на интеллигентное взволнованное лицо хозяйки, он понял: не будет женщина ходить вокруг да около. К тому же она сразу же заявила: