Русская гейша. Секреты обольщения - Таня Кадзи

В Японии в настоящее время существуют две различные школы шибари. Последователи традиционной школы полагают, что основной целью является путь (как процесс и как стиль жизни) преодоления женщиной боли, дискомфорта, унижения и эротического возбуждения. При этом эротическое возбуждение не выделяется из множества ощущений. Последователи авангардной – выносят эротический эффект на первый план и рассматривают другие аспекты как вспомогательные.

Одним из первых, кто не стесняясь заявил о шибари миру, был художник по гравюрам (а одним из классических сюжетов гравюр укиё-э были изображения преступников) Сеию Ито. Он решил заменить в своих произведениях воров и убийц на связанных женщин. Этим он и занялся вскоре после Первой мировой войны. Правда, он своих моделей не рисовал, а фотографировал.

Стилистика Сеию Ито (связанная страдающая женщина) получила известность в первой половине 50-х, благодаря эротическим журналам Kitan Club и Uramado. В 1961 году Ито умер, примерно тогда же журнал Uramado был закрыт цензурой.

В 1965 году в Токио в помещении танцкласса сорокалетний Осада Эикити провел первое публичное шибари-шоу. Известно, что Осада родился в префектуре Тотиги, это недалеко от Токио, а учился в университете Хосеи в Токио. Учеником или последователем Сеию Ито он не был – неизвестно вообще, были ли у того ученики. Но именно Осаде мы обязаны тем, что искусство шибари вышло за пределы Японии. Он на протяжении многих лет показывал шибари со сцены частных клубов и стрип-театров. Отработав дней десять на одной площадке, перебирался на следующую.

Собственно, этими выступлениями Осада-сэнсэй и стяжал себе славу. Коронным номером Осады была одновременная работа с двумя моделями, которых он связывал с такой скоростью и изяществом, что движения его напоминали полет, чем, разумеется, не преминули воспользоваться составители рекламных буклетов, окрестившие Осаду «Мастером летающей веревки». А веревки были яркими, разноцветными: Осада отказался от традиционной пеньки в пользу более броских синтетических веревок. В промежутках между шоу Осада проводил съемки, писал в садомазохистских изданиях, проводил семинары.

Осада-сэнсэй ушел со сцены в 1989 году. Через два года его разбил инсульт, и он на несколько месяцев оказался прикован к постели. Для реабилитации он решил вернуться к любимому занятию. У него это получилось. Осада встал с постели, набрал необходимую физическую форму и даже вновь начал выступать на сцене. Правда, конечно, не с такой интенсивностью, как в лучшие годы».

Свиток третий

Колокольчик, раскрывшийся к солнцу

У самой дороги

Чистый бежит ручей.

Тенистая ива.

Я думал, всего на миг, –

И вот – стою долго-долго…

Мы чуть не опоздали на поезд. И все из-за этого оболтуса Тимура. У меня с утра были дела в агентстве. И я решила, что возьму сумку с вещами, чтобы поехать на вокзал, не заезжая домой. Тим сказал по телефону, что тоже придет в агентство, потому что квартира его новой мадам находилась неподалеку. Поезд отправлялся в пять вечера, и я наказала Тиму быть не позже четырех.

К трем я проверила все дела, оставила план работы для Сакуры и Идзуми и еще раз поговорила с Лизой насчет организации чайной церемонии.

– Посмотри нужную литературу, – советовала я, идя в репетиционную, – подбери соответствующую посуду, продумай интерьер. И вообще, – я остановилась в дверях и посмотрела на нее немного беспомощно, – ты остаешься за меня, так что будь на высоте.

– Ну, чего ты так переживаешь? – улыбнулась Лиза. – Идем, лучше чай выпьем. А то на тебе лица нет.

– Но я хотела еще раз прикинуть, что где расставлять, – сказала я.

– Идем! – потянула она меня за рукав. – Сама справлюсь!

Мы устроились в моем кабинете. Лиза купила вкусные слоеные пирожки.

– А как Павел Николаевич? – поинтересовалась я, наливая чай.

– Скоро выпишут, – усмехнулась она. – Я ему сказала: «Попробуй не выздоровей, узнаешь, что будет!» Он тут же испугался и быстро пошел на поправку.

– Ох, Лиза! Чем же все это закончится?

– Прекрати, Танюшка! Есть чудесный анекдот. «Доктор: «Вы страдаете половыми извращениями». Пациент: «Что вы, доктор! Я ими наслаждаюсь!»

Лиза задорно засмеялась.

– О чем я и говорю! – грустно сказала я.

– Что-то Тим задерживается, – перевела она разговор на другую тему.

– Да? – тут же заволновалась я.

– Ага, уже пятый час, – сообщила Лиза.

Я вскочила, подхватила сумку и пошла к выходу.

– Да подожди ты! – рассердилась Лиза. – У него ведь сотовый есть. Позвони!

– Позвони сама, – на ходу проговорила я.

Выйдя из офиса, я увидела, что наш шофер уже стоит возле машины и вопросительно на меня смотрит.

– Двадцать минут пятого, Татьяна Андреевна, – заметил он. – А вдруг пробки?

– Да, да, Николай, – пробормотала я, вглядываясь в даль улицы. – Сейчас должен подойти еще один человек.

– Он «вне зоны действия», – сказала появившаяся в дверях Лиза.

– Черт бы побрал! – в сердцах воскликнула я, подходя к машине.

Шофер открыл багажник и закинул мою сумку.

– Ну что, едем? – спросил он. – До Казанского, конечно, не так и далеко, но сами понимаете…

И в этот момент я увидела быстро идущего, улыбающегося Тимура. Следом за ним семенила на высоких каблуках какая-то явно рассерженная женщина, на вид лет под шестьдесят. Мы замерли. Когда они приблизились, я сурово глянула на Тима.

– Знаю, знаю, – весело сказал он и улыбнулся еще шире. – Я готов!

Тут только я обратила внимание, что из блондина он превратился в шатена. Его синие глаза сияли, лукаво поглядывая на нас.

– Рыжик, милый, может, ты нас все-таки представишь, – пролепетала, чуть задыхаясь, его спутница.

– Рыжик?! – прошептала мне на ухо Лиза и тихо прыснула.

– Отстань ты от меня! – неожиданно злобно зашипел он и выдернул руку из ее цепких пальцев. – Мы и так из-за тебя опаздываем!

Я увидела, как губы женщины задрожали, а большие светло-голубые глаза наполнились слезами.

– Извините, – быстро проговорила я, – но мы действительно опаздываем. А поезд, сами понимаете, ждать не будет!

Я расцеловалась с Лизой и села на переднее сиденье. Через секунду Тим забрался на заднее. Когда мы поехали, я обернулась и увидела Лизу, машущую нам рукой, и спутницу Тима, которая придвинулась к ней и что-то быстро говорила, нервно жестикулируя.

Мы с трудом успели. И забежали в вагон под ворчливые замечания проводницы буквально за минуту до отправления. Плюхнувшись на сиденья, перевели дух, одновременно посмотрев в окно. И увидели, что поезд тронулся. В купе, кроме нас, никого не оказалось.

– Зайдут еще, – сказал Тим, когда я выразила радость по этому поводу. – Следующая остановка через два часа.

Он убрал наши сумки под сиденья и предложил сразу переодеться.

– Думаешь? – нерешительно сказала я, снимая льняной пиджак и аккуратно вешая его на плечики.

– А чего? – удивился он. – Зато будем чувствовать себя свободно. А то жара немыслимая. И ты еще так официально вырядилась! Могла бы просто сарафанчик какой-нибудь надеть, а то деловой костю-ю-юм! – протянул он и скривил губы.

– Только стриптизеры и геи обращают такое внимание на одежду! – заметила я и усмехнулась, начиная раздражаться.

Я давно не общалась с ребятами, подобными Тиму, и его манера разговора показалась чрезмерно свободной. Мои друзья и знакомые были в основном людьми успешными, состоятельными и солидными и обращались ко мне исключительно вежливо и уважительно. И тут вдруг такой тон!

– Танька! – обернулся ко мне Тим. – А ты становишься занудой! Переодевайся, кому говорю!

И он задорно рассмеялся. Я, глядя в его синие искристые глаза и на яркие смеющиеся губы, невольно улыбнулась в ответ.

– Забудь ты, что большая начальница, – продолжил он, спокойно скидывая голубую футболку и бросая ее на сиденье. – Тебе всего двадцать лет! Расслабься! Ты едешь отдыхать!

«А и правда, – подумала я, – я еду домой. И на время полезно забыть о гейше Аямэ».

Тим тем временем расстегнул белые джинсы, стянул их и, не торопясь, повесил на плечики. Его стройные ноги и узкие бедра, обтянутые тонкими белыми трусиками, находились прямо перед моими глазами. «Нефритовый стебель», плотно обтянутый трикотажной тканью, выпирал округлым бугорком. Я невольно задержала на нем взгляд.

– И что у тебя за новая подружка? – невпопад спросила я.

– Обычная богатая телка. Хуже всего, что она ничем не занимается, – ответил Тим, расстилая покрывало и усаживаясь на него. – Она дважды вдова, и ее мужья оставили ей немалые состояния. Она просто от безделья бесится. У ее предшественницы по крайней мере свой бизнес. А у этой тунеядки вся энергия на меня, на разнесчастного, – притворно вздохнул он и рассмеялся.