Двадцатое июля - Станислав Рем

Гитлер сгорбился над столом. Его левая, дрожащая рука свисала неживой плетью, а правой он нервно водил по лежащей на столе карте. Толстые красные стрелы, нанесенные на оперативный документ, указывали на то, что главные наступающие части русских приближаются к Восточной Пруссии. Штаб-квартира группы армий «Центр» была вынуждена покинуть прежние позиции и расположиться на территории Германии.

— Почему фельдмаршал Буш так неповоротлив? — голос фюрера прозвучал тихо, тускло.

— Обстановка сложилась таким образом, мой фюрер…

Гитлер не дал Хейзенгеру договорить:

— Подумайте, кем заменить Буша. По всей видимости, наш генерал-фельдмаршал разучился воевать. Кто из его помощников более всего подходит на данную должность?

Хейзенгер растерянно развел руками.

— Думаю, генерал-полковник Рейнгарт, — выдал он первое всплывшее в памяти имя, — командующий 3-й армией. Или… генерал-фельдмаршал Модель.

— Второй вариант мне нравится больше.

Гитлер еще некоторое время смотрел на карту. Затем, не сказав никому ни слова, оторвался от стола и направился к выходу из блиндажа. Остановившись у двери, он пристально осмотрел бетонные стены, перекрытия, а потом обратился к адъютанту Линге:

— Гейнц, наведайтесь к Шпееру: пусть он снабдит охрану новыми автоматами. Такими же, какими мы обеспечили парашютные войска. А для меня закажите винтовку.

Линге с удивлением воззрился на фюрера. Тот, перехватив его взгляд, неожиданно рассмеялся:

— Неужели вы думаете, что я позволю законсервировать себя в этом склепе? — рейхсканцлер театрально вскинул правую руку. — Я еще не забыл опыт окопных действий. В крайнем случае тоже возьму винтовку и буду сражаться вместе с вами. Позаботьтесь также о том, чтобы ординарцы прилежно тренировались в стрельбе. И еще, Гейнц, соедините меня с Геббельсом.

Линге щелкнул каблуками и умчался выполнять распоряжения фюрера.

Спустя несколько минут Гитлер разговаривал по телефону с министром пропаганды. В последнее время рейхсканцлер часто нуждался в спокойном, обстоятельном и рассудительном собеседнике, для чего всегда обращался к своему старому товарищу по партии. В разговорах с ним Гитлер, помимо общих воспоминаний, обсуждал и перспективы рейха. Он по-прежнему истово превозносил мощь германской армии и предсказывал ей сокрушительные победы на всех запланированных им направлениях. Нынешняя беседа не стала исключением:

— Йозеф, я спокойно и уверенно смотрю на положение на Востоке. Оно не безвыходно, как утверждают некоторые бездарные генералы. Поверь, в скором времени мы покончим со всеми нашими неудачами. Правда, придется уступить немного стратегического пространства, но это лишь для того, чтобы начать наступление…

Геббельс слушал фюрера невнимательно. Пока Гитлер злословил по поводу Восточного фронта, министр пропаганды думал о фронте Западном. Да, американцы и англичане высадились именно там, где и ожидалось. Сейчас же на столе, прямо напротив, лежал его дневник — единственная вещь на свете, которой он доверял. В тот день, в день высадки англо-американцев, Геббельс записал в дневнике:

«Фюрер счастлив, ибо произошло событие, которого он с нетерпением ждал. Он столь долго был угнетен ожиданием, что теперь спокоен и не обнаруживает никаких признаков слабости… Немецкий народ почти что лихорадит от счастья… Заключаются пари, что война закончится в три дня, в четыре дня или за неделю…».

Теперь все надежды рухнули. Русские начали мощное, судьбоносное наступление. Фюрер находится там, практически рядом с линией фронта. По слухам, ибо точных данных ему не докладывают, линия фронта проходит в каких-то ста километрах от бункера фюрера. Бомбардировщик покрывает такое расстояние в считанные минуты.

А если это судьба? Что, если фюрер погибнет там, в Восточной Пруссии? Нет. Так думать нельзя. Правда, это шанс стать его преемником. Разве он не достоин поста лидера партии? Только он и «Боров» (так называли за глаза министра авиации Геринга) были рядом с фюрером с самого основания НСДАП. Но Геринг не способен повести партию, а значит, и всю Германию за собой. Достаточно увидеть его хоромы. Он же все партийные деньги спустит! Если, конечно, найдет их после Бормана…

Геббельс досадливо тряхнул головой: нет, таким мыслям нельзя давать жизнь! Гитлер меж тем продолжал монотонно рассуждать о личных проблемах. С трудом оторвавшись от неприятных дум, Геббельс постепенно втянулся в разговор. Фюрера следовало подбодрить, даже если он не прав. Таков удел фаворитов.

Ален Даллес вскрыл конверт. Письмо пришло от старшего брата. Джона Фостера Даллеса, пребывавшего сейчас в Штатах и державшего руку на пульсе политики Белого дома.

«…Мое настроение поднимается вместе с нашими акциями, — читал Даллес. — Правительство вновь решило увеличить заказ на продукт «С». Так что в ближайшем будущем можно будет рассчитывать на солидные дивиденды. Впрочем, наши «кошельковые парни» сильно обеспокоены событиями в Европе. Расчет на то, что Россия истечет кровью и обессилит, не оправдался. Как нам только что сообщили, они, то есть русские, вышли к европейским границам. Это может достаточно весомо отразиться на твоем бизнесе. Ламот Дюпон энд компани просят выяснить и проинформировать, нельзя ли предпринять что-то реальное для защиты их интересов в Европе».

«Точнее, предпринять действия для защиты континента от надвигающейся Советской армии», — перевел для себя Даллес. Он отложил письмо, вынул из коробки курительную трубку, набил ее табаком. Из распахнутого окна доносились голоса птиц, обитающих на озере, близ которого находилась швейцарская резиденция Управления стратегических служб. А ценитель хорошего трубочного табака являлся руководителем швейцарского отделения УСС.

Даллес сел в кресло, пыхнул дымком и задумался. Два дня назад ему передали копию одного из важнейших документов германского Генерального штаба. Обзор военных действий на Восточном фронте. Исходя из его содержания, Даллес сделал вывод, что дела немецкой армии край как плохи. По бронетехнике на начало лета сорок четвертого года у русских было превосходство в семь раз. В пехоте — в одиннадцать. На каждое германское орудие у русских приходилось двадцать артиллерийских стволов. Открытие так называемого «второго фронта» положения для американских бизнесменов не спасало: произошло слишком поздно. После 6 июня русские, наоборот, увеличили обороты своего наступления. Мировая революция — вот что, видимо, двигало Сталиным. И теперь у него появился шанс покорить всю Европу.