Пять минут между жизнью и смертью - Галина Романова

Может, просто ночь была такой необыкновенной, а? Особенной?!

Для кого как, а вот для него – да, была. Именно эта ночь вдруг оказалась для Сетина особенной. Как бы он ее назвал? Ночь откровений? Нет, не подходит. Ночь прозрений? Тоже банально. Он никогда не был слепцом. Как тогда ее назвать?

Не находилось ей названия, хоть тресни. Не было слов, чтобы озаглавить тот временной отрезок всего из двух с половиной часов, в котором он вдруг осознал себя влюбленным человеком.

А он осознал! Как-то неожиданно и сразу Сетин вдруг понял, что влюблен в свою жену – Валерию. И для этого даже ее присутствия рядом с ним не понадобилось. Она дома осталась, отказавшись поехать к губернатору.

Он просто стоял, потягивая воду с лимоном – пить, когда бывал за рулем, он не позволял себе ни капли. Смотрел на собравшихся, кому-то улыбался, кого-то приветствовал, чуть склоняя голову и приподнимая бокал, кого-то осыпал заслуженными и не очень комплиментами. Затем долго и ни о чем говорил с Наташей, со своей бывшей третьей женой. Попутно решил вопрос, не дающий покоя его бизнесу второй месяц. Ел потом что-то, плохо понимая, что ест. Снова говорил комплименты и улыбался. И все это время он ощущал странное беспокойство, немного его нервирующее.

Он подумал, порылся в себе, попытался все случившееся за день и за два предыдущих дня проанализировать на предмет необъяснимой нервозности. Ничего такого не нашлось. Все в обычном режиме и дома, и в делах. Правда…

Правда, вчерашнее свидание с собственной женой в их общей спальне прошло совсем не так, как обычно. Он был приятно удивлен, но не более.

Что же было еще?

Сетин вышел на балкон, оперся об отлитое из бронзы ограждение, глянул в небо. Темнота просто могильная, подумал он, поежился и… тут же вспомнил.

Да, да, да! Он вспомнил, что его царапнуло и закогтилось потом глубоко внутри. А теперь бередило и покоя не давало, заставляя дергаться.

– Виталий… – позвала его Валерия, когда он повязывал себе галстук перед зеркалом. – Я могу у тебя спросить одну вещь?

– Тебе мало вещей? – пошутил он, затягивая шелковую петлю на своей шее.

Ни одной из жен он не позволял завязывать себе галстук. Считал это очень личным и только своим.

– Извини, я не так выразилась, – тут же смутилась Валерия. – Мне ничего не нужно. У меня все есть. И до тебя все было, а теперь особенно.

– Так что ты хочешь? – сразу завелся Сетин, неожиданно сильно потянул книзу, и узел галстука вышел не таким, как хотелось.

Вот когда она всякий раз подчеркивала, что ни в чем не нуждалась до него, он начинал беситься.

Да уж, конечно, не Золушка! Не кухарка, не посудомойка, не дворничиха. Но и позволить себе особенно ничего не могла, что теперь позволяет. Чего было выпендриваться? Оксана Петровна зовет ее неблагодарной, может, не так уж и не права.

– Я просто хотела спросить. – Валерия испуганно попятилась, когда он выскочил на нее из гардеробной, как черт из табакерки.

– Спрашивай, ну!

Он глянул на нее внимательнее и почему-то пожалел. Не такой уж счастливой она ему показалась, как должна была бы выглядеть, живя на его миллионы. Почему? Он ведь ей ни в чем не отказывает. Хотя не очень-то много она и просит. Сейчас вот попыталась, он тут же орать.

– Говори, Лера, – смягчился Сетин и погладил ее по плечу. – Деньги кончились?

– Ох, ну при чем тут деньги, Виталий?! – И глаза ее совсем уж не к месту, как ему показалось, наполнились слезами. – Ты все, все, все меряешь на деньги, да? А… а вчерашняя наша ночь, она… Сколько по твоим подсчетам она стоит?!

Это был удар ниже пояса. Сетин таких вещей никому не прощал, и ей тоже. Поэтому тут же окаменел, дернул не сильно, но вполне ощутимо, ее за руку и приказал:

– Говори, что хотела! И я пошел.

– Не буду, – вдруг заупрямилась она. – Не буду я тебе ничего говорить. Это все равно для тебя не имеет значения.

– Почему? – Он уже стоял возле двери.

Глупыми словесными перепалками он был сыт по горло еще с прежними своими женами. Не хватало начинать все с начала!

На сколько ее хватило? На два года? Да, дольше остальных продержалась. Либо хитрая, либо выдержанная, либо очень хорошо воспитана. У него так и не появилось времени разобраться в этом. Но, какой бы она ни была, на поводу Сетин никогда ни у кого не шел.

– Меня не жди, ужинай одна, – с холодком сказал своей четвертой жене Сетин и взялся за дверную ручку.

– Виталий! – вдруг крикнула она.

Он даже не знал, что она умеет так кричать. Удивленно оглянулся.

– Виталий, а если меня не будет в твоей жизни, ты… – она запуталась, замялась под его взглядом, который парализовал холодом. – Тебе будет все равно, да?!

– Если тебя не будет в моей жизни, значит, я сам принял такое решение, – начал он говорить медленно и нравоучительно, чем всегда выводил из себя собеседника. – А если я сам принял такое решение, почему факт твоего отсутствия в моей жизни должен меня волновать, дорогая?

– Я не о разводе, Виталий, – кажется, она не обиделась, хотя он и старался. – Я о другом.

– О чем? – Он нетерпеливо вздернул край левого рукава, глянул на часы.

– Если вдруг я умру, ты расстроишься? – сказала она совершенную нелепость и побледнела очень сильно.

– С чего это ты вдруг должна умереть? Ты что, больна?

И тут же подумал, что должен был немного больше времени уделять ей. Она не блаженная, не дура, не транжирка, не такая, как те три предыдущих. Он хотя бы четыре часа в неделю мог уделять ей, постель не в счет. А у него все дела, дела. Времени свободного почти нет. Если и появляется, делить его ни с кем не хочется. Слишком дорогим было его свободное время, чтобы он транжирил его на своих жен.

– Нет.

Она покачала головой, смотря на него как-то странно, будто докричаться пыталась до него, но все молча, бессловесно, через взгляд. А он что, чтец по глазам, что ли? Да и некогда ему!

– С чего тогда этот нелепый разговор о смерти, Валерия?! – Сетин утомился.

Он не умел и не хотел разбираться в этих женских хитро скроенных разговорах. Докапываться до смысла и понимать, почему женщина, когда говорит «нет», подразумевает «да», он не желал категорически. Сейчас, кажется, был как раз такой случай.

– А вдруг меня убьют, Виталий? – выдвинула неожиданное предположение его четвертая жена, когда он уже почти вышел из их спальни.

– Да черт побери! – заорал Сетин, возвращаясь. – Ты с ума, что ли, сошла, Лера?! А вдруг тебя убьют, а вдруг тебе кирпич на голову упадет, а вдруг припаркованная машина неожиданно поедет сама собой и собьет тебя! Это что за истерики?!

– Это не истерики, – тихо запротестовала Лера, губы ее тут же вспухли и задрожали. – Мне просто хотелось знать, ты расстроишься, если это случится?