Вор с Рутленд-плейс - Энн Перри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если что-нибудь вспомните, пришлите записку, и я сразу приеду. — Томас поднялся. — Как вы сказали, чем скорее мы узнаем правду, тем менее болезненным это будет для всех. — Он дошел до двери и обернулся. — Полагаю, вы знаете, где миссис Спенсер-Браун была сегодня в первой половине дня? Она навещала кого-то поблизости, потому что ходила пешком.
Лицо Кэролайн чуть заметно напряглось, и она затаила дыхание, понимая, что это значит.
— О, ты не знал? Она ходила к Лагардам. Я была чуть позже у Чаррингтонов, и кто-то упомянул об этом — сейчас не помню кто.
— Спасибо, — мягко ответил Питт. — Быть может, это объяснит, что случилось. Бедная женщина. И бедный мужчина. Пожалуйста, не рассказывайте об этом никому больше. Будет лучше по возможности сохранить все в тайне.
— Конечно. — Кэролайн сделала шаг к нему. — Спасибо, Томас.
Глава 4
В отличие от Питта Шарлотта с Кэролайн не деликатничала, и главным образом потому, что боялась, и это чувство, острое и сильное, перевесило осторожность, которая в ином случае смягчила бы ее слова. Воспоминания о потрясении и разочаровании нахлынули с такой силой, как будто это было вчера. Однако потребность защитить теперь была сильнее, потому что она видела все намного отчетливее и со стороны, не ошеломленная, как тогда, собственными эмоциями.
— Мама, уповать на то, что Мина могла принять яд случайно, бессмысленно, — откровенно сказала Шарлотта, сидя в гостиной Кэролайн на следующий день.
Она приехала сразу же после того, как услышала новость от Питта. Слухи разлетаются быстро; можно совершить ошибку даже на одной-единственной встрече.
— Тяжело поверить, что бедная женщина была настолько несчастна, что сама лишила себя жизни, — продолжала она, — и еще тяжелее, что кто-то настолько ненавидел ее, что совершил убийство, но закрывать глаза на это значит отгораживаться от правды.
— Я уже рассказала Томасу то немногое, что знаю, — печально вздохнула Кэролайн. — И даже высказала несколько неосторожных предположений, о которых теперь жалею. Возможно, я была ужасно несправедлива.
— И не вполне откровенна, — резко добавила Шарлотта. — Ты ничего не рассказала ему о портрете месье Аларика в украденном у тебя медальоне.
Кэролайн замерла, сцепив пальцы, словно ее настиг паралич, и впилась в дочь обжигающим взглядом.
— А ты рассказала? — медленно проговорила она.
Шарлотта видела, что мать возмущена, но была слишком встревожена опасностью, чтобы тратить время на обиды.
— Разумеется, нет! — Она отмела вопрос, даже не потрудившись защититься. — Но это не меняет факта, что если ты потеряла такую вещь, то и с другим могло случиться то же самое.
— Даже если так, какое отношение это имеет к смерти Мины? — сдержанно поинтересовалась Кэролайн.
— Ох, ради бога! — раздраженно воскликнула Шарлотта. Ну почему Кэролайн такая бестолковая? — Если Мина воровала, ее могли убить, чтобы вернуть украденную вещь. А если она жертва, то, возможно, это было нечто настолько важное для нее, настолько опасное, что она предпочла смерть огласке!
Повисла тишина. В судомойне уронили кастрюлю, и приглушенный отзвук долетел в комнату. По мере того как до Кэролайн доходил смысл сказанного дочерью, гнев сходил с ее лица. Шарлотта молча наблюдала за матерью.
— Что же могло быть хуже, чем смерть? — пробормотала наконец Кэролайн.
— Это нам и предстоит выяснить. — Шарлотта облегченно выдохнула и села поудобнее. — Томас может отыскать факты, но, возможно, только мы с тобой сумеем их истолковать. В конце концов, трудно ожидать, что полиция поймет чувства Мины. То, что для постороннего показалось бы мелким и банальным, могло быть невыносимым для нее.
Объяснять, какие именно различия — классовые и гендерные, социальные и ценностные — стоят между Питтом и миссис Спенсер-Браун, не требовалось. И Шарлотта, и Кэролайн понимали, что ни воображение, ни способность поставить себя на место другого человека не помогут ему в полной мере воспринять мир глазами Мины и не помогут понять, что привело ее к смерти.
— Я предпочла бы ничего не знать, — устало произнесла Кэролайн, отводя глаза от Шарлотты. — Насколько лучше было бы дать ей упокоиться с миром… Я не любопытна и прекрасно могу мириться с тайной. По опыту знаю, что далеко не всегда становишься счастливее, получив ответы на все вопросы.
Шарлотта понимала, что по крайней мере половина ее чувств происходят из желания сохранить в неприкосновенности собственные тайны. Флирт еще и потому так приятен, что ты можешь похвастать своей победой, и осознание этого только сгущало ее страхи. Кэролайн, должно быть, настолько сильно увлечена Полем Алариком, что готова довольствоваться тайными отношениями. А значит, здесь уже нечто большее, чем игра, нечто такое, чего Кэролайн желает очень сильно, нечто большее, чем одно лишь восхищение.
— Ты не можешь позволить себе такую роскошь! — отчеканила Шарлотта, рассчитывая напугать мать так, чтобы она хоть немного образумилась. — Если Мина была воровкой, то твой медальон все еще может быть у нее. Олстон может найти его, когда будут разбирать ее вещи. Олстон или Томас…
Ей удалось достичь желаемого эффекта. Лицо Кэролайн окаменело. Она натужно сглотнула.
— Если Томас найдет… — начала она, и тут до нее дошел весь ужас такого поворота дела. — Боже мой! Он может подумать, что это я убила Мину! Шарлотта… он ведь так не подумает… нет?
Опасность была слишком реальна, чтобы лгать и говорить утешающие слова.
— Сам Томас навряд ли, — тихо ответила дочь. — Но вот другие полицейские могут. Мина умерла не просто так, этому должна быть какая-то причина, и нам лучше узнать ее первыми, пока не всплыл медальон и у кого-то еще не появились основания думать все, что угодно.
— Но какова причина? — Кэролайн в отчаянии прикрыла глаза, слепо ища какого-нибудь объяснения у себя в голове. — Мы даже не знаем, было это убийство или самоубийство! Я рассказала Томасу о Тормоде Лагарде…
— А что ты о нем рассказала? — Томас не упоминал ни Тормода, ни какой-то возможной связи между ним и Миной.
— Что Мина могла быть влюблена в него, — ответила Кэролайн. — Она определенно восхищалась им. Между ними могло быть что-то большее, чем мы думали. И она была в доме Лагардов непосредственно перед своей смертью. Быть может, между ними состоялся разговор, он отверг ее и она не смогла этого вынести?
Мысль о том, что замужняя женщина может счесть конец подобных отношений достаточной причиной для самоубийства, встревожила Шарлотту. В этом было что-то путающее и отталкивающе пафосное, даже жалкое, тем более что из головы никак не шли Кэролайн и Поль Аларик. Но, с другой стороны, она ведь не знает, насколько невыносимым и пустым мог быть брак миссис Спенсер-Браун. У нее нет права судить. Ведь многие «устроенные» и даже заключенные по любви браки могут оказаться неудачными. Шарлотта упрекнула себя за поспешность в суждениях, которую не любила в других.
— Полагаю, Элоиза Лагард может что-то знать, — задумчиво сказала она. — Нам нужно быть очень тактичными в своих расспросах. Вряд ли кому приятно сознавать, что он, пусть и ненамеренно, стал причиной самоубийства другого человека. И Элоиза, разумеется, будет защищать брата.
Кэролайн заметно опечалилась.
— Да. Они очень близки. Полагаю, это оттого, что у них не было никого, кроме друг друга, после смерти родителей.
— Есть и другие возможности, — продолжала Шарлотта. — Некто занимается кражами. Быть может, он украл у Мины какую-то памятную вещицу от Тормода и она так боялась разоблачения, что не перенесла страха ожидания. Быть может, этот некто даже пригрозил ей рассказать все Олстону, если она не заплатит ему или не выполнит какое-то другое требование. — Шарлотта пыталась представить, что может привести человека к мыслям о смерти. — Быть может, какой-то другой мужчина желал ее и ценой его молчания…
— Шарлотта! — возмутилась Кэролайн. — Что ты такое говоришь, девочка? Это отвратительно! У тебя не было таких мыслей, когда ты жила под моей крышей!
У Шарлотты вертелась на языке парочка язвительных реплик по поводу Кэролайн, Поля Аларика и высокой нравственности, но она сдержалась и не стала произносить их вслух.
— А разве происходящее не отвратительно, мама? — парировала она. — Да и я стала на несколько лет старше, чем была тогда.
— И, похоже, напрочь забыла, кто мы такие. На Рутленд-плейс нет никого, кто опустился бы до подобного!
— Явно, может, и нет, — тихо отозвалась Шарлотта. У нее имелись свои представления о том, что было сделано, но этому требовалось найти определение помягче. — Но он необязательно должен быть одним из вас. Почему это не может быть лакей… или кто-то еще? Ты можешь поручиться за всех?
— Бог мой! Ты, должно быть, шутишь!