Ферапонтовский сборник. VIII - Коллектив авторов

Так, в одном из ранних списков русской баллады «Князь Роман и Марья Юрьевна», датируемой исследователями ХIV веком, читаем:

И вывезли ту колоду белодуброву

На Святую Русь

И вырезали на мелкие кресты

И чудны образы,

И вызолотили червонным красным золотом,

И разослали по всем церквам[77].

Былина XII века, как и цитируемый текст составленной на ее основе в XIV веке баллады, разумеется, не являются точными документами, не могут служить бесспорным историческим источником. Однако, определенная доля достоверности исторических реалий в балладе имеется. Для сказителей баллады сюжетной основой послужили реальные события, а именно эпизод из жизни князя Романа Мстиславовича Волынского, воевавшего с литовскими князьями во второй половине XII века, и его жены красавицы Марьи Юрьевны, похищенной литовцами, вывезенной в Литву и бежавшей из плена обратно на Русь[78]. Баллада была создана на основе былины об этих давних событиях через двести лет, по случаю нового выступления русских воинов, где полком командовал боярин Дмитрий Волынский, на сей раз против литовского князя Ягайло в последней четверти XIV века, в 1379 году[79].

Для нас, в данном случае, в литературном памятнике важен один эпизод, один факт. В цитируемом тексте древней исторической баллады о князе Романе и Марье Юрьевне сказано, что на Святую Русь в качестве материала для резьбы «мелких крестов и чудных образов», т. е. культовых церковных предметов и икон с рельефными резными изображениями святых была вывезена с берегов реки Десны (Дарьи) «колода белодуброва». Так в древних письменных источниках обычно назывался ствол дубового дерева срубленного и бывшего, как указано в тексте исторической баллады, длительное время в реке, в чистой воде и поэтому сохранившего белый цвет древесины. Сам факт перевозки дубового бревна с территории воюющей Литвы на Русь необычен. В местности на Волыни, где находились земли князей Волынских, дуб рос в изобилии. Согласно тексту баллады крыльцо княжеского терема было резным, дубовым. Тем не менее князь Роман Мстиславович и княгиня Марья Юрьевна возвращаются во враждебную Литву и вывозят на Русь «колоду белодубровую». Необходимо заметить, что по тексту баллады нельзя заключить имела ли колода культовое христианское значение. Известно лишь то, что она обладала какими-то свойствами языческого оберега. Колода чудесным образом отозвалась на мольбу о помощи княгини Марьи Юрьевны и послужила плотом для ее переправы через широкую быструю реку (Десну) во время бегства из плена. Тем не менее, вывозя колоду, князь Роман и Марья Юрьевна сразу определяют дереву высокое назначение в христианских обрядах – стать крестами и чудными образами во всех церквах Святой Руси.

Многократное упоминание реки Десны, ссылка на быструю широкую реку с чистой, ничем незамутненной водой в балладе сделана далеко не случайно. Дуб как материал для резьбы крестов, скульптур и иной церковной утвари, украшенной рельефными изображениями святых и резным травным орнаментом, как правило, со временем сравнительно быстро меняет цвет древесины. Поверхность изделий принимает оттенки коричневого и темно-коричневого цвета. Встречаются и произведения культового искусства, изготовленные из дубового дерева, главным образом осеняльные и нательные, так называемые «кремлевые» кресты совершенно черного и иссиня-черного цвета. Особенно интенсивно идет потемнение древесины от воздействия влаги, попадания на ее поверхность прямых солнечных лучей. Дерево темнеет, становится темно-коричневым, а при полировке и от попадания на него масла для лампад, различных смол приобретает благородный шоколадный оттенок. Совершенно неожиданные изменения происходят с древесиной дуба от долгого нахождения дерева без доступа воздуха во влажной земле, когда его структура меняется, становится прочной, «кремлевой», иссиня черной, превращается в так называемый мореный дуб. Однако дубовые культовые предметы: напрестольные кресты, потиры, доски книжных переплетов и рельефные изображения святых на пядничных и минейных резных из дуба иконах, как и многофигурные изображения сцен евангельского цикла на панагиях должны были по церковному канону сохранять светлые оттенки древесины. И мастера искусно добивались такого состояния древесины, когда фон и скульптурно моделированная поверхность изделий из дуба не темнела, сохраняла на протяжении нескольких веков светлую окраску. Способ длительного сохранения светлой древесины дубового дерева «белодубровых колод», которые использовались для изготовления мелких позолоченных червонным золотом крестов и чудных образов – плоскорельефных икон для церковного потребления оказалось, что достаточно точно описан в тексте древней любовной баллады «Князь Роман и Марья Юрьевна».

Я далек от мысли утверждать, что сказитель этой древней баллады был мастером – исполнителем или автором ряда крестов с рельефными «Распятиями», одним из резчиков небольших икон, выполненных из белого дуба, которые после золочения червонным золотом рассылались «по всем церквам» Святой Руси. Однако, его знания, изложенные в романтической балладе, об одном из сложных рецептов ремесла древних резчиков были исключительны не только по образности, поэтичности изложения, но и верны в целом и точны в деталях. Итак, вернемся еще раз к балладе. «Колода белодубровая», судя по тексту баллады, сравнительно долго плавала в реке и не намокала от воды, не погружалась на дно реки, как это бывает с дубовыми деревьями. Более того, она была так легка, что Марья Юрьевна переплыла на колоде на другой берег широкой быстрой реки. Ссылка на быструю, широкую, холодную реку в балладе, как и упоминание легко плавающей дубовой колоды, использованной Марьей Юрьевной для переправы, далеко не случайны. В Древней Руси, в Киевский период и много позже в Московской Руси и в России, вплоть до XVIII века дерево, дубовые кряжи для резных крестов, икон и скульптурных фигур высушивали необычным способом. Срубленное дубовое дерево, тщательно окоренное, разрубленное или распиленное на кряжи (напомню, что пила на Руси широко использовалась в XI – ХII веках) складировали сложенными в так называемые клети так, чтобы к каждому дереву был свободный доступ воздуха и долго до полутора-двух лет выдерживали в тени под навесом. Затем ранней весной на день святого Николы весеннего сухое, облегченное, но не утратившее белый цвет древесины бревно сбрасывали в холодную чистую, ничем незамутненную воду быстротекущей реки. В воде частично растворялись выступившие на поверхности дерева красящие древесину пигменты и кристаллики смол. Через семь-десять дней вынутые из воды кряжи вновь сушили под навесом на вольном воздухе. После продолжительной (три-шесть месяцев) повторной сушки дубовые кряжи назывались во всех благословенных грамотах и порядных, связанных с исполнением резных работ, изготовлением резных крестов, икон и церковной утвари, «сухим деревом».

На основании текста баллады может возникнуть предположение, что отдельные секреты обработки древесины, отдельные приемы ремесла, скульптурной резьбы, изготовления резных икон и ряда культовых предметов были заимствованы у немцев, литовцев и выходцев из земель современной Белоруссии. И возможно предположить, что сам процесс заимствования зафиксировала баллада. Однако это не так. В литературном произведении, как и два века спустя в летописях, нашло отражение более сложное явление – вывоз из Великого княжества Литовского, основное население которого в 1360-е годы во главе с великим князем перешла из православия в католичество, по существу спасение православных святынь, чудотворных резных икон и напрестольных, осеняльных и иных крестов и рассылка их по всем церквам Святой Руси[80]. В частности с местностью, откуда была вывезена колода белодубровая, многие исследователи связывают самую известную в истории русской деревянной скульптуры легенду о привозе старцами из иных земель во Псков двух киотных скульптур Николы Можайского и Параскевы Пятницы. В 1540 году в Первую Псковскую летопись был включен эпизод о привозе старцами из иных земель (из Белоруссии) во Псков при новгородском митрополите Макарии двух большемерных скульптур Николы Можайского и Параскевы Пятницы, вызвавших в людях «молву великую и смятение»[81]. Почти два столетия исследователи предлагают свои, различные по смыслу версии и толкования этой легенды. Большинство авторов сходится на мысли, что старцы пришли из западной области Великого княжества Литовского (с территории нынешней Белоруссии), где жило православное и католическое население, из земель, где было более распространено почитание скульптурных изображений святых – «болванное поклонение»[82]. Безусловно, у баллады «Князь Роман и Марья Юрьевна», у романтического произведения ХII – ХIV веков и летописной легенды 1540 года мало точек соприкосновения. Слишком зыбкой представляется сама возможность существования каких-либо связей между событиями, которые если и происходили, то в разные хронологические периоды и в иных исторических условиях. Единственное, что объединяет балладное и летописное событие, это тот факт, что княжеская чета Волынских и монахи вывозят из враждебных областей на Святую Русь и во Псков, православные святыни, кресты и чудотворные иконы в первом случае от перешедшего в католики, подружившегося с монгольским ханом Мамаем великого князя литовского Ягайло, во втором – вывозят под защиту церковной митрополии Пскова и Новгорода, под покровительство митрополита Макария, всенародно принявшего и освятившего привезенные скульптуры покровителя русских городов Николы Можайского и покровительницы женщин и русской торговли Параскевы Пятницы от католиков Литовского великого княжества, воюющих с православным царем Иваном IV.