Убить эльфа - Оксана Демченко

— А что это ты лоб трешь? И моргаешь…

— Голова немножко болит, — нехотя созналась Кира. — И чуток кружится.

— Это от нашего воздуха, — кивнула женщина. — Идем, я уложу тебя отдыхать. Спою песенку, и завтра ты проснешься совсем здоровая.

— Так у меня же письмо! — упрямо замотала больной головой Кира. — Нельзя мне спать. Я должна передать его и сказать еще на словах. Я Лоррану обещала, не настоящему актеру, но зато самделешному эльфу. И вообще: тут же человек болеет. То есть даже — королева. Наверное, поэтому в городе так тихо, да?

— Да, они её — того, — неопределенно повела плечами Сэль. — Оберегают. Знаешь, когда все ходят на цыпочках, это ужасно неприятно и недопустимо тоскливо. Ты права. Но у нас врачи похожи на твою маму.

— Строгие?

— Серьезные, — жалобно вздохнула женщина. — До жути. Ладно, давай свое письмо и пошли отдыхать.

— А почему тебе?

— Потому что это я болею, — призналась женщина. И быстро добавила: — Только не вставай и не делай прочих глупостей. Серьезных. Мы же подружились?

— Еще как! — обрадовалась Кира.

Королева протянула ей руку, маленькую, довольно худую и почти такую же бледную, как у самой девочки. Вдвоем они пошли к лестнице. Сидящие на ступеньках вскочили. Теперь Кира рассмотрела их как следует. Типичные эльфы, в точности из кино! Высокий стройный мужчина с серыми глубокими и крупными глазами на красивом лице, с довольно длинными волнистыми каштановыми волосами. И темноволосая женщина, немного похожая на саму королеву. Вот только у Сэльви глаза черные, полностью их выражение понять невозможно, слишком глубоки. А у этой — серо-зеленые, усталые и печальные. На Киру смотрят с надеждой и благодарностью. Словно она уже сделала что-то хорошее, правильное.

— Это мой старший сын, его зовут Лильор, — сказала Сэль. — И его жена Аста. Они сейчас правят, пока я болею. Тяжело им.

— А король? — шепотом уточнила Кира, уверенная, что спросила о больном.

— Он в вашей гнусной стране, — королева снова поникла. — Это длинная история, и она не для маленьких уставших девочек.

— Вот и Лорран сказал, длинная, — кивнула Кира и уперлась, не желая идти дальше. — Если мы подруги, садись и рассказывай. Я вообще-то упрямая. Я из всех веревки вью, так мама говорит. А мама у меня умница и потом — она всегда оказывается права.

— Мама обязательно права, — согласилась королева. — Завтра расскажу.

— Нет уж, — Кира упрямо плюхнулась на ступеньку и вцепилась в перила обеими руками. — Сегодня. Я смотрела кино про эльфов. А ты сразу и эльфа, и ведьма, я вижу! Ты меня заколдуешь, и я все во сне забуду. Для моего же блага, так взрослые делают. Ну-ка рассказывай! А то… знаешь, как я умею капризничать?

— Пока нет, — задумчиво признала королева.

— Я Бафа позову, — решительно пообещала Кира, морща лоб и стараясь поточнее и поподробнее описать свои планы. — И даже Эгли. И гнома с его Дорой. И бабушку Лору. И…

— Да, с тобой опасно спорить, — весело признала королева. — Давно из меня никто веревки не вил. Пошли, проверим, как получится это непростое дело у тебя.

— Точно расскажешь?

— Честное ведьминское, — подмигнула королева. — Но сперва ты вымоешься, переоденешься и выпьешь теплое молоко с медом. Я за это время прочитаю письмо. Что он велел сказать на словах?

— Что кушает хорошо, не лезет в опасные истории и вообще молодец, — бодро сообщила Кира.

Аста увела гостью мыться. Закутала в огромный пушистый халат, удивительно приятный и пахнущий цветочной свежестью — совсем как сирень, подаренная незнакомым жителем городка. Потом напоила молоком. Тоже — необычным, оно пахло и пилось совсем не как юльское, которое мама разводила водой из порошка. А мед оказался вообще открытием! Кира бесцеремонно придвинула пузатую банку и ела лакомство ложкой. Полужидкое, крупчатое, тающее на языке и наполняющее все горло и даже нос щекочущим запахом полуденного луга.

Спать Киру устроили под самой крышей. В небольшой комнате со скошенным потолком из полированных светлых деревянных досок. Аста принесла вазу с водой, поставила на столик у кровати и Кира сама устроила в емкости подаренную ветку сирени. Получилось красиво. Сразу же распространился приятный запах, навеял сонливость. Королева тихонечко вошла в комнату, где горела одна слабенькая свеча, и вздохнула с облегчением: умаялась маленькая, сопит. Не дождалась рассказа.

— Зря надеешься, — обиженно шмыгнула носом Кира. — Я же предупредила: я упрямая.

— Точно, — усмехнулась Сэль. — А я не умею обманывать маленьких девочек. Значит, будем вить веревки из королевы, да?

— Именно. Иначе меня не усыпить, так и знай.

— Тогда придется начать рассказ с очень давних времен. Двести тридцать шесть лет назад королева эльфов, Сэльви-а-Тэи, выдала замуж старшую дочь и женила сына…

— Это ты женила, что ли? — недоверчиво уточнила Кира. — Длинное имя! Но красивое.

— Спасибо. Мне оно тоже нравится. Итак, тогда королева была куда веселее и беззаботнее, чем сейчас. Она полагала, что мир не может измениться к худшему. Большие войны позади. Гномы начали новое дело, увлекшее все расы — стали развивать науку. Построили сперва парматяг, который люди назвали паровозом. Потом пармаход и пармалет.

— Пароход и самолет, — перевела Кира.

— В общем, да. Казалось, в новом мире мы сможем жить все вместе, дополняя друг друга. А потом стало понятно: не выходит задуманное легко и просто.

Королева погладила Киру по голове и виновато пожала плечами. Как рассказать восьмилетнему ребенку, что именно сломалось в отношениях рас? Как объяснить свои сомнения полуторастолетней давности? Именно тогда стало ясно: нельзя дальше ничего не предпринимать! Не только потому, что техника губит мир, загрязняя его. Все куда сложнее и глубже. Одна за одной стали рваться нити, связывающие род людской с самой землей. Заметно сократилось число магов, сила ведьм пошла на убыль. Само умение, давшее название ведьме — ведать тайный язык природы, общаться с живым миром, черпать его силу и воздавать за займ своими делами — это умение исказилось, усохло и сжалось до жалкой и ничтожной злобы, лишающей здоровья и даже порой — жизни… Тонкая, как волос, трещина наметилась в мироустройстве Саймили — и побежала, хрустя и ширясь, отделяя род людской от корней его… Но никто, кроме королевы, не видел всей тяжести беды, грозящей очень быстро сделаться непоправимой. Сэльви посмотрела на сирень в вазе.

— Видишь — живая. Так и люди. Уже нет корней, уже нет надежды на развитие и рост, но нет и понимания угрозы, пока вода свежая и питает… Только это ненадолго.