Эпоха викингов в Северной Европе - Глеб Лебедев

Термин víkingr в социальной практике дренгов и хольдов употреблялся чаще в значении i víkingu — «в заморском походе» [140, с. 196]. Снорри объясняет его как «морская рать» (ср. saekonungr!). Исконная семантика слова, впрочем (если отвлечься от ее дискуссионности), близка значениям haulðr и drengr — «воитель, витязь» (ср. фризск. и англ. — сакс. viting, vicing) [407, с. 101–104].

При всей скупости данных, социальная терминология древне-северных памятников позволяет представить себе, во-первых, достаточно устойчивую, с элементами иерархичности внутреннюю структуру дружин викингов: lið возглавили вожди, составлявшие иерархию (gramr, foringi, saekonungr); их влияние, видимо, было достаточно ограниченным, заметное место в дружинах занимали заслуженные, самостоятельные воины, может быть, ушедшие в поход бонды-одальманы или, скорее, их ближайшие полноправные наследники, haulðir; основной контингент состоял из молодежи, drengir, многие из которых были связаны в микрогруппы отношениями товарищества, félagi. Во-вторых, особенно в характеристиках последней группы выступает амбивалентность этого социального организма по отношению и к общинному ополчению, из которого он вышел, и к королевской дружине, в которую не вошел (в лучшем случае, на позднем этапе — как наемный временный контингент). Социальная незавершенность — на всех уровнях: «морские князья» — не вполне конунги (хотя и конунг может возглавить «морскую рать»; но в этом случае saekonungr — лишь одна из многих граней полного его статуса). Также и «лютые» — грамы, «вожаки» — форинги не тождественны херсирам и хавдингам (которые тоже могут и с большими основаниями собрать в поход морские дружины); «хольд» в конце концов из воина превращается в зажиточного крестьянина; «дренг», если не добился «богатства и славы», остается плохо вооруженным приживальщиком.

Военная организация, принадлежность к ней были лишь одним из условий прочного социального статуса. В состязании племенных ополчений, отрядов викингов и королевских дружин исход определялся тем, какая из сил поставит под свой контроль основные механизмы распределения совокупного общественного продукта.

4. Конунги. Образование государства в северных странах

Преимущества конунгов были предопределены их принадлежностью к высшему звену административного аппарата, генетически — племенного, но без резкой ломки преобразовывавшегося в государственный. Конунг в полном объеме своих прав наряду с титулом herkonungr («вождь рати», как и saekonungr, акцентирующим военный аспект) именовался tjóðkonungr — «вождь народа», от tjóð (готск. thiudas — «народ-войско»), обозначавшего всю целостность общественного организма [3, с. 142–144]; отсюда же исландское «народовластие» — tjódveldi [208, с. 1619].

Власть конунга выражалась понятием ríki — «держава, господство, государство»: Харальд Прекрасноволосый hann vann ríki under sik «взял всю державу под себя» [Haralds saga ins hárfagra, 6]; тем же словом обозначалась подчиненная этой власти область: Sveariki — Свейская Держава.

Эта власть восходила к племенным институтам: tjóð осуществлял konungstekja, выборы конунга; даже в XIII в. «принять и прогнать конунга» — taga och vräka konung оставалось исконным правом. Свободу выбора, правда, ограничивали во-первых, сакральность королевского рода, через Инглингов восходящего к божествам, к Одину, Ньерду, Фрейру; во-вторых, реальная мощь этого рода, отношения претендента на престол со знатью, «могучими бондами», состояние его дружины; и в-третьих, эффективность тех мероприятий, которые конунг осуществлял во время своего правления, закрепляя право избрания за своими наследниками.

Превратить в полной мере tjóð в yrtjóð, «народ-войско» — в «подданных» — подчиненное конунгу ополчение, а затем и в плательщиков даней и податей, lýðskyldir, — вот цель, к которой из поколения в поколение стремились скандинавские конунги эпохи викингов. И достигали ее: Haraldr hafdi allan lyð ilandi traelkat ok atját — «Харальд [Прекрасноволосый] весь народ в стране поработил и подчинил», — так оценивает первые успехи королевской власти «Хеймскрингла» [Hákonar saga góða, 1].

Начиная борьбу за объединение страны, Харальд поклялся подчинить ее med skattum ok skyldum ok forrádi — «с данями, поборами и правлением»; достижение этой цели и воспринималось бондами как «отнятие одаля», когда они вынуждены были платить подати, landskyldir [Haralds saga ins hárfagra, 4, 6]. Skyld ok skattr — «подати и дани», — вот основная цель государственной политики королевской власти на протяжении эпохи викингов. Поступления эти по форме традиционны, и восходят к племенным институтам чуть ли ни времен Тацита [89, с. 110 |, но в Скандинавии до конца IX в. они распределялись между родовой знатью разрозненных племенных областей. В конце IX — первой половине X в. в распределении этих поступлений происходит резкий количественный сдвиг: они концентрируются в распоряжении конунга, а это создает возможность для качественных политических и общественных преобразований.

Обозначаемые чаще всего собирательным именем skattr и действительно восходящие к племенным skattgjafir, добровольным приношениям, дарам (gjafir), известным еще во времена Инглингов [Ynglinga saga, 9-10, 26], «дани-подати» включали и так называемые «носовые деньги», некий вид подушного обложения, tegngildi ok nefgildi [Óláfs saga ins helga, 136]. В распоряжение конунга поступали и сборы borðleiðangr, сдача продуктов для корабельных команд, собиравшаяся с части домохозяев во время ополчения; и всевозможные штрафы за преступления — sakeyrir; конунгами были монополизированы и некоторые специфические, локальные сборы, такие, как fínnfór ok fínnkaup, право сбора дани и торговли с лопарями (вспомним о конфликте Торольва, сына Квельдульва, с конунгом!); а при внутренних конфликтах с непокорных областей взимался herskáttr, военная контрибуция. Все эти сборы, безусловно, давали конунгу значительные дополнительные средства. Основой же существования королевской власти и подчиненной ей вооруженной силы, на раннем этапе — в буквальном смысле одним из источников ее пропитания — стал скандинавский вариант «полюдья», «кормления» — вейцла (veizla, шв. gaerð).

Первоначально — пир, который бонды периодически устраивали в честь своего местного конунга или хавдинга, вейцла после «отнятия одаля» стала исключительно королевской прерогативой, которой конунг либо пользовался сам, либо мог пожаловать кому-то из своих приближенных. Со времен Харальда Прекрасноволосого конунги с дружиной регулярно разъезжали по стране, и население каждой местности обязано было к указанному времени доставить строго регламентированное количество продуктов. Численность дружины постепенно возрастала: при Олаве Святом (1016 г.) она возросла от 60 до 100 дружинников, затем превысила этот порог. Олав Тихий (1066-93 гг.) возил с собою уже 240 человек.

Господствующий класс, складывающийся и объединяющийся вокруг конунга, существовал во многом за счет ресурсов крестьянского хозяйства бондов: «…вейцла послужила специфической организационной формой выкачивания из крестьянского хозяйства прибавочного продукта, первоначально — в виде натуральных поставок для королевских пиров» [47, с. 142].

Наряду с вейцлой хозяйственной базой конунга и его дружины становится своего рода «домен», комплекс земельных владений конунга, обозначавшийся термином konungsgardr, букв, «королевская ограда» [Magnúss saga ins góða, 15]; в Швеции он назывался «Упсальский удел», Upsala öð, и был связан с главным языческим храмом и королевской резиденцией свеев [89, с. 111]. На протяжении всей эпохи викингов происходит рост королевских владений. Со времен Харальда Прекрасноволосого норвежские конунги строили в разных областях страны «королевские усадьбы», konungsbú (husabú, husbú). Выполняя определенные податные функции, они образуют сеть независимых от традиционной племенной структуры, непосредственно подчиненных конунгу административных центров. Процесс их формирования в Дании начался еще в первой половине IX в. [378, с. 31, 80], в Норвегии — после середины IX в. [47, с. 119]. В Швеции Снорри приписывает создание подобной системы одному из Инглингов, Онунду-Дорога (Braut— Önundr), который setti bú siní hvert stórherað á Svitjoð ok fór um allt landit at veizlum — «поставил усадьбу себе в каждом большом хераде Свитьод и ездил по всей стране по вейцлам» [Ynglinga saga, 33]. Не исключено, что с персонажем «Перечня Инглидов» здесь контаминированы загадочный король свеев Anondus, помянутый в Vita Anskarii, составленном не позднее 888 г. [Rimbertus, XVI], и отец конунга Эйрика Эмундссоиа (Анундссона), правившего до 882 г. Если так, то Браут-Энунд реорганизовал шведскую вейцлу в середине или второй половине IX в., а его наследник закрепил эти реформы созданием общегосударственного ледунга. В таком случае укрепление государственной власти конунгов в Дании, Норвегии и Швеции проходило одни и те же фазы, и примерно одновременно.

Создание прочной экономической базы в виде королевских имений позволяло конунгу распоряжаться землями, контроль над которыми осуществлялся в виде вейцл и даней. Земли, точнее, право на доходы с них конунги раздают своим приближенным в виде ленного пожалования. Термин lén — «лен» и кеннинг конунга lánar-dróttinn впервые встречаются в висах скальда Сигвата Тордарссона (до 1038 г.); Кормак Одмундарссон (вторая половина X в.) называет конунга jarðhljótr — «дающий землю» [47, с. 106, 137]. Об условном, служебном характере пожалований свидетельствует и рассказ о конфликте Олава Святого с оркнейцами, опирающийся на какие-то местные предания, где сказано: er jaltar hófdu haft jafnan siðan lónd tau at léni en aldrigi at eign — «ярлы получали у него [Харальда Прекрасноволосого] эти земли как лен и никогда — как собственность» [Óláfs saga ins helga, 100]. Граница между условным пожалованием (lén) и собственностью (eign) четко проведена.