Тайная жизнь Джейн. Враги - Черненькая Яна

– Да. Это я, – ответил Дик.

– Инспектор Энтони Стрикленд. Вы брат Анны Оливии Кавендиш?

– Да.

– Вы присутствовали здесь в момент преступления?

– Нет.

– Вы слышали какие-нибудь подозрительные крики, когда подходили к месту?

– Нет.

– Расскажите, что вы видели…

Не в силах отделаться от мысли, что участвует в любительской постановке спектакля, Дик начал рассказывать. Но видел он не так много. Только Джеймса на коленях у тела Анны.

Инспектор слушал внимательно, иногда делал пометки в блокноте, порой задавал уточняющие вопросы. И все же наверняка ему дали команду замять дело. Ричард не верил в правосудие. Фемида слепа, и если положить на одну из чаш ее весов золотую монету, то она неизбежно перевесит.

Вопросы. Ответы. А в нескольких шагах лежала мертвая Анна. Дик никак не мог поверить в то, что его сестры больше нет. Ему хотелось встать, поднять ее на руки и отнести домой, в тепло…

– Хотите выпить? – вдруг предложил инспектор.

– Выпить? – растерялся Ричард.

– Да, у меня есть виски. Прихватил на всякий случай. Холодно. – Полицейский достал из внутреннего кармана пальто флягу и протянул ее Дику.

– Спасибо…

Глоток. Еще глоток. Еще. Крепкий напиток огнем опалил горло. В голове почти сразу зашумело, и чувства притупились, подернулись дымкой безразличия.

– Выпейте еще, – разрешил инспектор, – вам не помешает. И послушайтесь моего совета: идите домой и ложитесь спать. Я записал ваши показания, больше вам здесь делать нечего.

– Вы оправдаете его?

Дик выпил еще немного и посмотрел в сторону Джеймса. Граф, сгорбившись, сидел на скамье у пруда.

– Пока не знаю. Вина этого юноши не так очевидна, как вы думаете.

– Разумеется. – Ричард встал, вернул флягу инспектору. – Ведь этот юноша – граф Сеймурский.

– Идите домой, мистер Кавендиш! И выспитесь как следует. – Теперь полицейский уже не просил, а приказывал. – Очень надеюсь, что вам достанет ума не планировать самосуд или затевать дуэль. Во всяком случае, пока не опомнитесь достаточно, чтобы здраво рассуждать.

– О чем здесь рассуждать?! – вдруг вспыхнул Дик. – Джеймс ненавидит меня! Понятия не имею почему. Он просто… больной ублюдок. А теперь его болезнь превратилась в одержимость и он убил мою сестру! Не рассказывайте о его невиновности! Эта сволочь заплатит золотом, а вы со спокойной совестью объявите Анну самоубийцей или…

– Мистер Кавендиш…

– Анна не самоубийца!

Охваченный праведным негодованием Дик даже не заметил, как к ним подошел привлеченный криками Джеймс.

– Я готов поклясться в этом на Библии. – Голос графа, обычно хрипловатый, теперь звенел, точно натянутая струна. – Их было двое. Не снимаю с себя вину, но, видит Бог, твою сестру убил не я.

– Граф, замолчите и вернитесь на место, мы с вами не закончили, – сурово одернул его инспектор.

– Дик, если ты считаешь меня виновным, я заплачу за это своей кровью. Но до того, клянусь, найду тех, кто убил Анну. Это уже не твое, а мое личное дело.

– Не смей произносить вслух ее имя! – зарычал Ричард, почти не сознавая, о чем говорит Джеймс. Ему было так больно, что хотелось найти виновного и перенести на него всю свою ненависть.

– Бойд! – крикнул инспектор.

На его зов подошел один из полицейских.

– Констебль, уведите отсюда этого молодого человека, – Стрикленд показал на Дика, – и проследите, чтобы он отправился домой. Нам не нужны проблемы, хватит и этого убийства.

– Мистер Кавендиш, вам лучше проследовать за мной, – вежливо, но непреклонно потребовал полицейский.

Глава 8

Комната Фрэнни

Граф вернулся домой под утро. Разбитый и подавленный. Томас с тревогой вглядывался в лицо хозяина.

– Анна Кавендиш мертва, – сказал Джеймс, расстегивая грязное порванное пальто, и бросил его прямо на пол. – Убита в парке. Ей перерезали горло. Дядя Питер оказался бы доволен… – В голосе графа звучала неприкрытая горечь.

– Сэр? – удивился старый слуга. – Вы…

– Нет, не я. Но, впрочем, какая разница? Она мертва. И еще – я принял вызов Ричарда Кавендиша. Дуэль через неделю.

– Сэр, если мне будет позволено…

– Нет, Томас, не сейчас. – Джеймс помотал головой и, пошатнувшись, ухватился за стену. От него уже разило алкоголем. – Принеси виски… Не стакан, сразу бутылку. Я… в комнату Фрэнни. А потом… потом не тревожь меня. Мне надо… побыть одному. Если кто-то придет, скажи… что меня нет. Кто бы ни пришел. Полиция… да хоть сама королева… Меня нет.

– Сэр, кажется, в вашем состоянии еще виски… – попытался возразить Томас.

– Не смей мне указывать! – заорал на него Джеймс непривычно высоким девичьим голосом. – Выполняй!

– Да, сэр, – сдался слуга.

Получив бутылку, граф, пошатываясь, поднялся по лестнице на второй этаж, а оттуда по застекленной галерее перешел в боковой флигель. Там, среди гостевых комнат, находилась неприметного вида кладовка. В ней на стеллажах лежали аккумулирующие кристаллы, с помощью которых артефакты, например те же светочи, могли работать автономно, в отсутствие человека. Само по себе это тянуло на настоящую сокровищницу: один такой кристалл стоил около пяти кингов – половину годового дохода обычного слуги. Поэтому никого не удивляло, что комната всегда заперта на ключ. Войти сюда могли либо Томас, либо Джеймс.

В стену между стеллажей был намертво вмурован чугунный держатель для лампы. Но им почти никогда не пользовались – коридорного освещения вполне хватало, да и что делать в этой кладовой?.. На первый взгляд. Зайдя внутрь, Джеймс зажег маленький ручной светоч, запер дверь, а потом потянул за держатель. Часть стены бесшумно отъехала в сторону, открыв вход в небольшую комнату без окон.

Здесь все было темно-фиолетовым, почти черным: пол, обои, потолок, письменный стол, небольшая кушетка в углу и платяной шкаф. И лишь огромное зеркало напротив входа тускло мерцало за счет отраженных лучей. Заперев за собой дверь, граф положил светоч на подставку и подключил к нему аккумулирующий кристалл. Поставил бутылку на стол. Сам подошел к зеркалу и долго всматривался в отражение, потом вздохнул, набираясь сил, и снял заколку с волос. Тяжелые темные пряди рассыпались по плечам. Словно по волшебству, юноша стал похож на… девушку. Право слово, Дик Кавендиш очень бы удивился, увидев Джеймса в эту минуту.

Мертвые возвращались. Мертвые хотели дышать. Мертвые хотели снова жить.

С какой-то странной брезгливостью граф снял и отшвырнул в угол фрак. Без специальных накладок его плечи стали совсем узкими, а фигура – откровенно девичьей. Посмотрев на себя еще немного, Джеймс подошел к шкафу и распахнул дверцы – там висели женские платья и сорочки. Граф развязал шейный платок, расстегнул рубашку. Под плотной белой тканью оказались бинты, стягивающие… грудь. Они не давали дышать, наполняли все тело глухой болью. Десять лет… целых десять лет, почти не снимая… С тех самых пор, как фигура девочки начала становиться женской.

«Ты больше не Фрэнни. Ты Джеймс. Фрэнни умерла. Женщина не сможет отомстить за родных. Женщины глупы и беззащитны, их удел – замужество. А ты будешь Джеймсом Кавендишем. Ты научишься быть мужчиной».

Одежда полетела на пол. Теперь в зеркале отражалась обнаженная девушка. Хрупкие плечи, маленькая грудь, тонкая талия, стройные ноги и длинные черные волосы, стыдливо прикрывающие тело почти до пояса.

Франческа Гвиневра Кавендиш, умершая двенадцать лет назад. Она научилась быть мужчиной. Ей помогли. И не только дядя, не только Томас…

Девушка обхватила себя руками.

Темно-фиолетовые стены, отражавшиеся в зеркале, казались порталами в неведомые миры. Их глубокий цвет завораживал, притягивал взгляд, звал шагнуть вперед и вырваться из склепа, в котором жила Франческа. Кто знает, что ее ждет за чертой, но вряд ли там хуже, чем здесь.

Фрэнни хотела плакать. Фрэнни… не Джеймс. Джеймс никогда не плакал – он мужчина. Но сейчас это была лишь жалкая сломленная Фрэнни.