Безудержный ураган 2 (СИ) - Игнис Данта

Хотя вывели это громко сказано, скорее вынесли, настолько обескровлены и слабы они были. Да и не все оказались живы. Немало трупов так и осталось лежать на зловещей лужайке.

Бруснир все же не хотел оставлять этот рассадник посреди Фаренхада. Приказал всем покинуть сад. Всем, кроме Элерии. И собрался выжечь здесь все к хоксовой матери.

— О, надо же, теперь внезапно я тебе пригодилась и уже не столь важно, чтобы я убралась подальше? — полувопросительно усмехнулась Элерия.

— Ты не понимаешь… — ответил Бруснир и ударил магией в поляну, выжигая близлежащую траву и деревья. Боль в его голове и желание покончить с собой стали настолько сильными, что он чуть было не направил пламя себе в лицо. Но к счастью вовремя отключился.

Элерия оттащила его подальше и лечила дольше, чем ожидалось. Когда вальдар пришел в себя, талийка сказала:

— Даже не думай. Не факт, что мне удастся вернуть тебя в следующий раз. И мне совсем не улыбается остаться здесь одной и быть сожранной этими мелкими тварями. Знаешь ли, они больно кусаются.

Элерия потерла, уже вылеченную ногу, которая все еще зудела в том месте, где почти до кости въелся в нее цветок.

Бруснир не удержался и улыбнулся.

— Хорошо, уходим.

Ему хотелось снова взять ее за руку, но не сейчас. Сначала нужно было хотя бы разобраться с фаурренами…

Глава 8. Новоселье

Еще несколько дней вальдары прочесывали город и, наконец, он стал почти полностью безопасным. Бруснир так и не придумал как справиться с цветами в центральном саду. Временно приказал обнести его забором и рядом с ним никому не селиться. Отдельно растущие по городу деревья-переродки вальдары огородили большими железными клетками, которые здесь же, в кузне Фаренхада, выковали несколько выживших кузнецов.

Способность Бруснира левитировать тяжелые предметы очень помогла в установке. Теперь, по крайней мере, зазевавшийся прохожий мог не беспокоиться, что его сожрут деревья. Оставшихся переродков: кошек, собак и ворлоков, скрывавшихся в домах и подворотнях, вальдары перебили. Изменившихся магов в городе, слава богам, не оказалось.

Со времени Волны в Фаренхаде не случалось пожаров и в амбарах сохранились значительные запасы пищи, что решало хотя бы одну насущную проблему.

После того, как воины собрали и сожгли все трупы, Бруснир поспешил начать переселение людей в город. Он сотворил портал на побережье, и сразу же начались проблемы. Люди в лагере стали устраивать драки, стремясь первыми попасть в Фаренхад и отхватить себе жилье получше. Люди — такие люди, раздраженно думал Бруснир, отправляя несколько отрядов вальдаров успокоить самых активных.

Пришлось переправлять людей небольшими группами и внимательно следить, чтобы они не поубивали друг друга. Бруснир выслушал бесконечное количество жалоб на то, что жилье распределялось нечестно, а его воины предвзяты — лучшие и самые богатые дома отдали любимчикам. Хотя вальдары руководствовались только одним принципом — чем больше семья, тем больше жилище.

Для себя вальдары заняли дома возле ворот и крепостных стен, чтобы в случае чего быть поближе к линии обороны. Бруснир не удержался и приберег домик для Элерии неподалеку от своего. Хоть он и собирался по-прежнему держать девушку на расстоянии, но хотел, чтобы она была, так сказать, на виду.

К вечеру этого бесконечно длинного дня Бруснир был совершенно вымотан, но при этом впервые после прорыва Бреши смог вздохнуть свободнее. Впереди предстояло много дел и немало проблем еще непременно возникнет. Но вальдару казалось что теперь им всем хотя бы не грозит неминуемая гибель в любое мгновение от рук, или точнее лап, зубищ и когтей, бесчисленных чудовищ на которых стал теперь богат Шантах.

Когда ворота оказались закрыты и дозоры выставлены, Бруснир с наслаждением затворил за собой дверь Своего дома. А спустя полчаса растянулся на огромной кровати, что была явной достопримечательностью этого жилища, и заснул глубоким спокойным сном.

Элерия заселилась в свой дом не одна. Талийка предложила Кризе и дальше жить с ней. Оставлять ее надолго было никак нельзя, здоровье старушки тут же ухудшалось. После закрытия Бреши что-то в ней не желало восстанавливаться и только силы Элерии поддерживали в ней жизнь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Что касается самой Крозалии, то ее все еще жгло чувство вины. Теперь, когда самое страшное осталось позади и великая цель больше не оправдывала средства, горечь вины придавила травницу со всей силой едкого саморазрушения. Криза и хотела бы держаться от Элерии подальше, да не могла. Старушка не раз жалела, что не погибла тогда там, в Приволе… Она сильно сдала и постарела. У Кризы больше не было цели и так пусто прожитая жизнь терзала несбывшимися мечтами и надеждами.

Вот и сейчас, заселившись в новый дом, Крозалия долго сидела на краешке постели в своей комнате и думала. «Ни мужа, ни детей… Как лист на ветру. И нет ведь никакой возможности ничего исправить. Время ушло безвозвратно и жизнь не черновик, что б его переписать».

Однако Криза всегда отличалась стойким характером и потому большую часть времени посвящала хозяйственным делам, которых было не счесть в лагере на побережье. И здесь в Фаренхаде она не сомневалась, что дела для нее найдутся. Погрузиться в самые обычные бытовые заботы и не думать, вот что выбирала чародейка. А по вечерам и ночам что ж… Очень хорошо если Элерия будет рядом. Это избавит Кризу от жгучей боли, которая чаще всего приходит к одиноким людям именно в это время суток.

Входя в дом вслед за Кризой, Элерия приостановилась на пороге и окинула взглядом улицу. Сумерки опустились на город, но не могли скрыть из виду дом Бруснира. Талийка все еще злилась на вальдара, но не могла не заметить как близко от себя он поселил ее. «Хотя, возможно, тому причиной были ее такие полезные новые способности…» — скользнула неприятная Элерии мысль. Но в это не хотелось верить. Учитывая, что вся улица заселена вальдарами, Элерия чувствовала себя здесь удивительно спокойно.

Всем в этот вечер дышалось свободнее, у людей исчез груз с души, тисками сжимавший грудь. И впервые за долгое время многие посмели надеяться, что у них может еще быть будущее. Что вопреки всему им удастся выжить.

Следующим утром Бруснир занялся делами насущными. Хоть в амбарах города и обнаружились резервы зерна, вальдар понимал — любые запасы не безграничны. Нужно заранее побеспокоиться о том, что будет когда они подойдут к концу. Но как прикажете развивать земледелие или скотоводство, когда ничто на этом гэртовом материке больше не плодородно? И тогда Бруснир вспомнил о Бойтине и других ученых. «Они, конечно, предатели, но, судя по всему, их генерала уже нет в живых, — рассуждал Бруснир. — А, значит, можно надеяться, что они не попытаются снова воткнуть кому-нибудь нож в спину». До этого времени вальдары держали их в изоляции и под постоянным присмотром, но, кажется, настало время освободить их и предложить заняться полезным делом.

Бруснир приказал привести к нему Бойтина. Вальдар оборудовал в одной из комнат своего дома нечто вроде рабочего кабинета и теперь сидел за столом, ожидая когда приведут ученого.

Войдя в комнату, Бойтин прятал взгляд и нервно чесал пальцы на руках. И молчал. Бруснир рассматривал его некоторое время. Под его пристальным взглядом ученому хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, испариться…

— Я готов дать вам второй шанс жить по-человечески, — сказал Бруснир.

Бойтин впервые посмел взглянуть на него. В его глазах светилась вина, но теперь еще и надежда. Бруснир подумал, что этот человек, похоже, искренне раскаялся в своем поступке, и его собственная совесть наказала его строже, чем кто бы то ни было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я больше никогда не повторю своей ошибки, — тихо проговорил ученый. — Могу ли я хоть как-то загладить вину?

— Можешь, — Бруснир встал и пригласил Бойтина следовать за собой. Они вышли во двор и прошли несколько кварталов. Когда перед ним раскинулись дома с довольно большими огородами возле них, вальдар остановился и указал на них рукой.