Хроники Артура - Бернард Корнуэлл

— Вы наделали столько шума, что вскоре все силуры явятся сюда и будут наступать нам на пятки, — прорычала Моргана. — Идем! Двигайтесь быстрее!

Нимуэ отнеслась к моей победе с видимым равнодушием. Зато Линет жаждала услышать каждую подробность, и я, рассказывая, преувеличивал и силу врага, и свою храбрость, а восхищенные восклицания и испуганные вздохи Линет толкали меня на еще большее хвастовство. Ее рука оказалась в моей. Я не отрываясь глядел в ее большие темные глаза и поражался, почему никогда по-настоящему не замечал, как она красива. Мы шли весь долгий день, пока наконец не свернули в сторону холмов, на которых, как неподвижный страж, высился Кар Кадарн.

Еще через час мы стояли на опушке леса у подножия холма. Солнце висело высоко в небе, и его нежный свет обливал западные крепостные валы Кар Кадарна. Ни одного стражника не было на стенах крепости, ни единого дымка не поднималось над крышами скрытого за валами поселка. Мирная тишина подтолкнула Моргану к решению пересечь открытое пространство и взобраться по западной тропе к королевской крепости.

Мы вышли на пастбище, и перед нами вытянулись длинные тени. Нимуэ, которая до сих пор, казалось, была отрешенной от всего, скинула башмаки и пошла босой. Над нашими головами медленно плыл ястреб; испуганный шумом, откуда-то стремительно выскочил заяц и ошалело понесся, скрываясь в высокой траве. Цель была уже близка, и люди повеселели. Мы преодолели все и принесли Мордреда к месту его рождения — на королевский холм Думнонии. Но не успели мы пройти и половины пути к спасительному убежищу, как за нашими спинами появился враг — военный отряд Гундлеуса.

Если бы Гундлеус даже не собирался преследовать короля-младенца, он все равно должен был бы прийти сюда, в Кар Кадарн, священное место думнонийских королей. Ведь ему нужно было никак не меньше, чем корона Думнонии. А как гласит старая поговорка, тот, кто владеет Кар Кадарном, тот обладает и Думнонией, кто владеет Думнонией, тот правит Британией.

Силурские всадники неслись впереди копьеносцев. Было ясно, что через несколько минут они нас настигнут. Всадники вытянулись в длинную линию. Их плащи прикрывали крупы лошадей, ножны свисали сбоку, а солнце сверкало на кончиках копий, и лучи его скользили по развевавшемуся знамени с изображением лисьей морды. Гундлеус в блестящем стальном шлеме с гребнем из лисьего хвоста скакал под знаменем. Лэдвис с обнаженным мечом в руке находилась рядом с ним, а Танабурс в свободном, хлопающем на ветру платье трусил на серой лошадке по другую сторону от короля.

Я уже во второй раз готовился умереть, когда вдруг распахнулись ворота Кар Кадарна и наружу стремительно вытекла людская река. Одетые так же, как и всадники Гундлеуса, конники несли щиты с драконом, знаком Мордреда.

Мы побежали им навстречу.

— Пятьдесят копий, — пробормотал Гвилиддин. Он пересчитывал наших спасителей. — Слишком мало.

Гундлеус решил отрезать нам путь к отступлению. Раз уж его враги собрались в одном месте, он намеревался уничтожить всех разом. Числом его отряд превосходил думнонийцев, но, спустившись вниз с холма и отдалившись от крепости, они лишились единственного своего преимущества.

Конники Думнонии с грохотом пронеслись мимо нас. Это были не легендарные всадники Артура, которые на скаку могли срубать крыши с домов, а всего лишь легкая кавалерия вооруженных разведчиков. Но они все же образовали защитную стену между нами и силурскими копьеносцами. Мы увидели, что командует спасительным отрядом сам Овейн, могучий Овейн, лучший воин короля и величайший борец всей Британии. Мы были уверены, что Овейн сейчас далеко на севере сражается бок о бок с мужчинами Гвента в горах Повиса, и вот он тут, в Кар Кадарне!

До сумерек оставалось еще часа два и не менее четырех часов — до полной тьмы. Солнце светило достаточно ярко, и это давало Гундлеусу возможность закончить резню засветло. Но сначала он попытался убедить нас не силой, а словом. Блистающий и роскошный, он выехал вперед с перевернутым в знак мира щитом.

— Люди Думнонии, — прокричал он, — отдайте мне ребенка, и я уйду!

Никто не ответил. Овейн был скрыт щитами своих воинов, и потому Гундлеус не видел его. Он обращался ко всем нам.

— Это искалеченный ребенок! — выкрикнул король Силурии, — Проклятый богами. Неужто вы надеетесь, что удача посетит страну, которой правит король-урод? Вы хотите, чтобы саксы стали хозяевами этой земли? Что еще может принести увечный король, кроме несчастий и горя?

И снова никто не ответил, хотя, Бог свидетель, в наших рядах было немало людей, которые опасались, что Гундлеус говорит правду.

Гундлеус снял шлем и снисходительно заулыбался.

— Вы можете сохранить себе жизнь, — пообещал он, — если отдадите мне ребенка. — Он ждал ответа, которого не последовало. — Кто командует вами? — наконец спросил он.

— Я! — Овейн протиснулся сквозь ряды воинов, чтобы занять свое настоящее место перед линией щитов.

— Овейн. — Гундлеус узнал силача, и я увидел искорку страха в его глазах. — Лорд Овейн, — поправился Гундлеус, назвав надлежащий титул, — сын Эйлинона и внук Кулваса, я приветствую тебя! — Король поднял к солнцу острие копья. — Не забывай, у тебя есть сын, лорд Овейн.

— У многих мужчин есть сыновья, — спокойно ответил Овейн, — тебе-то какое дело?

— Ты хотел бы, чтобы твой сын оказался без отца? — спросил Гундлеус. — Ты хочешь, чтобы ваши земли превратились в пустыню, ваши дома были спалены, а твоя жена стала игрушкой моих людей?

— Моя жена, — сказал Овейн, — сама может победить в бою всех твоих мужчин и тебя тоже, Гундлеус! Возвращайся к своей шлюхе, — он кивнул в сторону Лэдвис, — и поделись ею со своими людьми.

Мужественное спокойствие Овейна приободрило нас. Он выглядел непобедимым со своим массивным копьем, длинным мечом и обитым железными пластинами щитом. Неукротимый боец всегда дрался с обнаженной головой, презирая опасность, а его мускулистые руки были сплошь татуированы драконами Думнонии и его собственным символом — клыкастым кабаном.

— Отдай мне ребенка. — Гундлеус старался не обращать внимания на насмешки. — Отдай мне короля-калеку.

— Отдай мне свою шлюху, Гундлеус, — возразил Овейн. — Ты не тот мужчина, что нужен ей. Отдай ее мне и можешь убираться с миром.

Гундлеус плюнул, пожал плечами и повернул лошадь назад. Свой щит он тоже перевернул, давая знать, что готов к бою.

Это была моя первая битва.

Думнонийские всадники встали стеной и ощерились копьями, скрыв за этой живой оградой женщин и детей. Наши враги выстроились в боевом порядке. В рядах силуров был и предатель Лигессак. А Танабурс начал ритуальный танец, прыгая перед стеной щитов на одной ноге, с поднятой рукой и прищуренным глазом. Из силурских рядов полетели в нашу сторону оскорбительные выкрики. Копьеносцы Гундлеуса хвастали, что перережут нас, как свиней. При этом они медленно продвигались вперед, но, пройдя шагов пятьдесят, остановились.

Две линии бойцов застыли одна против другой. Требовалась невероятная смелость, чтобы первым решиться атаковать плотный ряд щитов с выставленными вперед стальными жалами копий. Впоследствии я видел армии, стоящие друг против друга часами, прежде чем собирались с мужеством для начала атаки. Чем старше был воин, тем больше ему требовалось смелости. Только молодые не понимали, какой неприступной может быть стена щитов, и, кидаясь в атаку, погибали.

Силуры, не двигаясь, принялись стучать древками копий о щиты. Беспорядочный грохот должен был вывести нас из равновесия и толкнуть на копья противника. Наши ряды не дрогнули.

— Сначала будет несколько ложных атак, парень, — успокоил меня стоявший рядом солдат.

И верно, не успел он договорить, как несколько силуров выскочили вперед и метнули в нас копья. Нашей люди сдвинули щиты, и длинные копья вонзились в них. Одновременно силуры, не ломая линию, сделали несколько шагов нам навстречу. Овейн приказал немедленно двинуться вперед. Вражеская стена тут же замерла.

— Отойдите назад! — приказал нам Овейн.

Сам он выехал перед линией своих воинов и вызвал Гундлеуса биться один на один.

— Неужто ты баба, Гундлеус? — кричал самый могучий воин нашего короля. — Где потерял храбрость? Или хлебнул маловато хмельного меду? Отправляйся, трусливая женщина, к своему ткацкому станку! Возвращайся к вышиванию! Кидай меч и возьми в руки веретено!

Мы, послушные приказу предводителя, медленно отступали. Но внезапная атака врагов заставила нас снова замереть на месте и поднять щиты. Засвистели копья. Одно пролетело прямо над моей головой, обдав холодным порывом смертоносного ветерка. Овейн с презрительной улыбкой отражал щитом летевшие в него копья и не уставал засыпать нападавших градом насмешек.