Прелюдия для хищника - Tanya Rivers

что я его увидела, он шагнул вперед и остановился прямо у меня за спиной. Так близко, что я обнаженной кожей чувствовала тепло его тела. По позвоночнику побежали мурашки — ощущение на грани приятного и нет. Сложно сказать.

Оникс по-хозяйски обнял меня за талию и притянул к себе, кладя голову мне на плечо.

— Все же ты удивительно красива, — хрипло заметил он.

Мужские руки медленно скользнули вверх, к груди, погладили отозвавшиеся на ласку соски и чуть сжали. Я прикрыла глаза, так как наблюдать за происходящим в зеркало не было никаких сил. Отражение было слишком постыдным, и собственные алеющие щеки и лихорадочно вспыхнувшие глаза заставляли чувствовать себя неуютно. Но у оникса было свое мнение. Он приказал:

— Ну же, Эва, смотри, не пытайся отрешиться от происходящего и сделать вид, будто ты не принимаешь ни в чем участия.

Снова чувствуя себя марионеткой, я открыла глаза и уставилась в зеркало. Румянец на щеках стал ярче. Прижимающийся сзади мужчина был сильным и мощным, его ладони полностью накрывали полушария грудей. Я в его объятиях выглядела особенно хрупкой и беззащитной. Бледная, почти не видевшая солнечного света кожа контрастировала с его смуглыми ладонями.

— Ты знаешь, как я хочу тебя взять прямо тут… — прошептал он и, освободив одну мою грудь, отвел руку. Медленно надавил ею мне между лопаток, заставляя провокационно прогнуться. Чтобы удержать равновесие, я была вынуждена опереться руками о столешницу возле раковины. Груди соблазнительно качнулись. Заметив это в отражении, оникс тихо рыкнул и сильнее прижался к моим ягодицам. Я чувствовала его горячее возбуждение даже через плотные брюки.

— Я мог бы войти в тебя прямо сейчас, — проговорил он, и эти слова горячей волной отозвались по всему телу, когда он проник рукой в мои трусики.

Я была уже влажная, и это обстоятельство меня удивило.

— Но я не буду этого делать.

Пальцы неторопливо погладили нежные складки. Мне неожиданно понравились новые волнующие ощущения. Чтобы не застонать, я незаметно прикусила губу. Оникс внимательно следил за моей реакцией в зеркале.

— Потому что, во‐первых, мы опаздываем, а во‐вторых… — Он нежно прикусил мое плечо и сжал клитор. — Я мечтаю, чтобы ты тоже была к этому готова.

Оникс отстранился, а я так и осталась стоять, облокотившись на столешницу. Даже не стала смотреть, уходит он или наблюдает за мной со стороны. Дыхание было тяжелым и сбивалось. Я никак не могла его успокоить. Почему-то сейчас мне стало невероятно стыдно за то, что я жаждала большего. Оникс этого и добивался? Хотел, чтобы я сходила по нему с ума? Наверное, если так будет, наш год окажется приятнее, чем я себе представляла.

Только вот я не хотела этого. Не хотела испытывать удовольствие от исполнения навязанного контракта. Это казалось мне неправильным. Преступлением по отношению к собственным убеждениям, идеалам и ценностям.

Внизу живота все еще сладко ныло, а трусики были предательски мокрыми. Я раздраженно отбросила их в сторону и залезла под душ. Волосы мочить не хотелось, и я небрежно их заколола. Открыла сильнее воду, стараясь смыть с тела не только прикосновения оникса, но и воспоминания о них.

Струи били во все еще чувствительную кожу, заставляя меня испытывать отголоски того желания, которое рождали руки оникса. А я злилась все сильнее. Произошедшее с утра оказалось для меня полной неожиданностью, я же настроилась ехать в больницу. Мне и в голову не пришло, что он может вот так вот запросто войти ко мне днем. Все неприличное у меня плотно ассоциировалось с ночью. Наверное, я совсем наивная дурочка, но перестраиваться было невероятно сложно, как и вспоминать о его смелых прикосновениях.

У меня перехватило дыхание, когда я вспомнила наше отражение в зеркале. Он сказал, что хотел бы взять меня прямо тут. Интересно, как это — быть с ним? И насколько быстро мое желание сменилось бы болью?

Я запретила себе думать об этом. Постаралась собраться максимально быстро, чтобы не заставлять Кирьяра ждать. Даже почти успокоилась, пока наносила легкий макияж и укладывала волосы, но когда увидела его сидящим в кресле внизу, все равно позорно вспыхнула.

Он не обратил внимания. Вообще вел себя так, будто ничего не произошло.

— Пойдем? — уточнил он.

Я кивнула, принимая у дверей его руку.

Сегодня оникс был на другой карете. Она тоже двигалась без помощи лошадей, но на переднем сиденье, находящемся на открытом воздухе, сидел кучер. Перед ним была плоская панель управления. Мы же с ониксом устроились внутри повозки, на узком и удобном диванчике.

— Я решил, что твое присутствие слишком сильно отвлекает меня от дороги, поэтому взял кучера, — пояснил Кирьяр.

Я снова покраснела, так как воображение живо нарисовало примеры того, чем именно можно заняться внутри кареты. Впрочем, сильно я не испугалась. Вряд ли оникс собирается лишить меня девственности при столь странных обстоятельствах.

— Зачем тебе все это? — спросила я, постаравшись отсесть от оникса на порядочное расстояние. Точнее, на столько, на сколько позволяло тесное пространство кареты. Ладно хоть диванчик был мягкий и удобный.

Как я и предполагала, Кирьяр не стал прямо отвечать на мой вопрос, а с усмешкой спросил:

— Что именно? Точнее формулируй свои вопросы.

Я пожала плечами и отвернулась, собираясь с мыслями. Произнесла немного неуверенно:

— Игра. Я чувствую себя маленькой мышкой…

— А ты и есть маленькая мышка. — Он поймал пальцами мой подбородок и заставил повернуть голову. — Ты очень хорошенькая маленькая мышка, и мне нравится играть с тобой. Почему-то вы, люди, считаете, будто в арсенале хищника только сила. Это не так. Мы всегда нежны с теми, кого считаем частью своей семьи.

Его голос завораживал, и я против воли смотрела в опасно-затягивающие глаза. Сейчас лицо оникса казалось мне почти красивым. Точнее, определение «красивый» ему не подходило. Скорее подходило «мужественный».

— Ты ждешь, что я тебя обижу, не понимая лишь одного: мне не нужно с тобой применять силу. Зачем? Ты и так моя. Сила в отношении желанного — это удел слабых. Ты красивая, удивительно хрупкая игрушка, которую я не хочу сломать.

Его голос завораживал, и я против воли смотрела в опасно-затягивающие глаза. Сейчас лицо оникса казалось мне почти красивым. Точнее, определение «красивый» ему не подходило. Скорее подходило «мужественный».

— Ты ждешь, что я тебя обижу, не понимая лишь одного: мне не нужно с тобой применять силу. Зачем? Ты и так моя. Сила в отношении желанного — это удел слабых. Ты красивая, удивительно хрупкая игрушка, которую я не хочу сломать.

— Да? — Я усмехнулась, стараясь не показать, что меня