Обретение крыльев - Сью Кидд

– Я зажгла лампу и подбросила дров в камин, – сказала она. – Вам помочь с платьем?

– …Нет, оставайся на своем месте, – хмуро бросила я.

Она робко меня рассматривала:

– Что случилось, мисс Сара?

Не в силах ответить, я вошла в комнату и закрыла дверь. Села на банкетку перед туалетным столиком. Я чувствовала себя опустошенной, но слез не было. Никаких эмоций, лишь сосущее чувство под ложечкой.

Через минуту послышался легкий стук в дверь. Думая, что это Подарочек, я собрала последние капли энергии:

– …Ты мне сейчас не нужна.

Грузно покачиваясь, вошла мама.

– Печально было видеть, как рушатся твои надежды, – сказала она. – Отец и братья проявили жестокость, но, думаю, ты их не только позабавила, но и удивила. Адвокат Сара? Идея нелепая, и ты меня расстраиваешь.

Мать положила ладонь на живот и прикрыла глаза, словно загораживаясь от толчка локтем или ногой. Мягкость голоса, само ее присутствие в моей комнате говорили о том, что она переживает за меня и все же, казалось, оправдывает их нечуткость.

– Отец считает тебя немного ненормальной, с твоей тягой к книгам и дерзкими устремлениями, но он ошибается.

Я взглянула на мать с удивлением. В ней не осталось высокомерия, зато появилось сострадание, которого я не замечала прежде.

– Каждая девочка приходит в этот мир со своими амбициями, даже если это всего лишь желание не принадлежать мужу душой и телом. Можешь не верить, но и я была когда-то девочкой.

Передо мной стояла незнакомая женщина, без защитной брони от обид прожитой жизни, но потом она заговорила вновь, и я узнала маму.

– Суть в том, – сказала она, – что следует выбивать честолюбие из каждой девочки для ее собственного блага. Ты необычна только в решимости сопротивляться неизбежному. Ты воспротивилась, и вот что из этого вышло – тебя объездили, как норовистую лошадку. – Мама наклонилась и обняла меня. – Сара, милая, ты стойко боролась, но придется подчиниться долгу и судьбе и постараться стать счастливой.

Я почувствовала одутловатую кожу ее щеки, и мне захотелось прильнуть к ней и в то же время оттолкнуть. Я смотрела, как она уходит, и поняла, что дверь оставалась приоткрытой. Наверное, Подарочек все слышала. Эта мысль успокоила меня. Нет такого страдания на земле, которое не заслуживало бы благосклонного свидетеля.

Когда появилась Подарочек и взглянула на меня огромными добрыми глазами, я вынула из ящика лавовую шкатулку, достала серебряную пуговицу и бросила в стоящее у камина ведро для золы, где она исчезла под серым и белым пеплом.

На следующий день гостиную второго этажа прибрали для маминых родов. Здесь в окружении Бины, Тетки, доктора Геддингса, нанятой кормилицы и двух кузин она родила шестерых детей. Вряд ли мать допустит меня к себе, но за неделю до родов она разрешила мне навестить ее.

Стоял морозный февральский день. На небе собирались зимние облака, и по всему дому потрескивали и шипели горящие камины. Гостиная освещалась лишь огнем одного из них. Мама, которой неделю назад минуло сорок, с несчастным видом распростерлась на кушетке рекамье.

– Надеюсь, ты не с проблемами пришла ко мне, потому что у меня нет сил с ними разбираться, – проговорила она опухшими губами.

– …У меня к тебе просьба.

Она приподнялась и потянулась к чашке на чайном столике:

– Какая? Она не может подождать?

Я пришла с подготовленной речью и настроилась решительно, но сейчас разволновалась. Прикрыв глаза, задумалась о том, как заставить ее понять.

– …Боюсь, ты сразу мне откажешь.

– Ради всего святого, почему?

– …Моя просьба не совсем обычная… Я хочу быть крестной матерью нового ребенка.

– Что ж, ты права – необычная просьба. Об этом не может быть и речи.

Ожидаемый ответ. Я опустилась перед матерью на колени:

– …Мама, умоляю тебя… Я потеряла все самое дорогое. То, что считала целью жизни, надежду на образование, книги, Томаса… Даже отец кажется для меня потерянным. Пожалуйста, не отказывай мне в этом.

– Но, Сара, крестная мать ребенка? Подумать только! Это ведь не игрушка. В твоих руках окажется духовное благополучие ребенка. Тебе двенадцать. Что скажут люди?

– …Этот ребенок станет главным в моей жизни…Ты сказала, я должна отказаться от амбиций…Ты наверняка одобришь любовь к ребенку и заботу о нем… Прошу тебя, если ты меня любишь…

Опустив голову к ней на колени, я смогла выплакать слезы, которых не было на прощальном вечере в честь отъезда Томаса, да и после тоже.

Мама положила ладонь мне на затылок. Наконец успокоившись, я заметила влагу в ее глазах.

– Хорошо. Будешь крестной матерью ребенка, но смотри не подведи.

Поцеловав мамину руку, я выскользнула из комнаты, чувствуя, что обрела утерянную частичку самой себя.

Я обматывала красную нитку вокруг ствола раскидистого дуба, пока та не закончилась. Матушка за мной наблюдала. Это я придумала сделать дерево душ, как у бабушки. Видно было, что матушка просто мне потакает. Она обхватила себя руками, изо рта у нее шел пар.

– Готово? – спросила она. – Зябко, на небе голубая луна.

Такие холода редкость в Чарльстоне. Обледеневшие окна, попоны на спинах лошадей, Сейб и Принц целыми днями до темноты рубят дрова. Взглянув на матушку, я расстелила на земле красно-черное лоскутное одеяло, под голыми ветвями оно выделялось ярким пятном.

– Сначала мы встанем на колени и отдадим дереву души. Я хочу, чтобы мы проделали это, как моя бабушка.

– Хорошо, так и сделаем, – согласилась матушка.

Мы опустились на колени и уставились на дерево, соприкасаясь рукавами пальто. Затвердевшую землю усеяли желуди, и сквозь квадраты и треугольники струился холод. На нас снизошел покой, я закрыла глаза. Засунув руку в карман, я поглаживала кончиками пальцев серебряную пуговицу мисс Сары. На ощупь она была как кусочек льда, я выудила ее, выброшенную, из ведра с золой. Жаль, что хозяйке пришлось отказаться от ее плана, но это не означало, что надо выкидывать отличную вещь.

Матушка заерзала коленями по одеялу. Она мечтала поскорей покончить с деревом душ, а мне хотелось продлить эти минуты.

– Расскажи снова, как вы с бабушкой это делали.

– Ладно. Мы так же опустились на одеяло, и она сказала: «Отдаем свои души дереву, чтобы сберечь их, чтобы они жили с птицами и научились летать». Потом просто отдали ему души.

– Вы что-нибудь почувствовали?

Матушка натянула шарф на замерзшие уши, пытаясь скрыть улыбку.

– Дай вспомнить. Ага, я ощутила, как моя душа вылетает отсюда. – Она прикоснулась к груди. – Унеслась, словно легкое дуновение ветра. Я посмотрела на ветку и не увидела ее, но знала, душа глядит на меня сверху.

Матушка все выдумала, но это было не важно. Я думала, почему бы подобному не случиться теперь?

– Отдаю дереву свою душу, – сообщила я.

Матушка повторила за мной. Потом прибавила:

– После того как твоя бабка сделала наше дерево душ, она сказала: «Если ты уедешь отсюда, забери свою душу с собой». Потом собрала желудей, веточек и листьев и положила их в мешочки, чтобы носить на шее.

И вот мы с матушкой набрали желудей, веток и желтых обрывков листьев. Все это время я вспоминала о дне, когда госпожа подарила меня мисс Саре и как матушка сказала: «С этого момента тебе придется несладко, Подарочек».

Пролетел год. Мисс Сара стала моим другом. Я научилась читать и писать, но, как матушка и говорила, путь оказался трудным, и я не знала, что с нами будет дальше. Мы могли бы всю оставшуюся жизнь света белого не видеть, но матушка нашла в себе силы не склонять голову.

Часть вторая

Февраль 1811 – декабрь 1812

Я сидела перед зеркалом в своей комнате, а Подарочек и шестилетняя Нина заплетали в косы мой конский хвост, чтобы потом сложить веночек на затылке. Чуть раньше я натерла лицо солью и соком лимона – раствор, которым мама удаляла чернильные пятна. Мои веснушки посветлели, но не исчезли, и я взялась за пуховку с пудрой.

Стоял февраль, пик светского сезона в Чарльстоне, и всю неделю на столике у парадной двери копились визитные карточки и приглашения. Из них мама выбирала самые изысканные и интересные. Сегодня нас ждет вечер вальса.

Меня вывели в свет два года назад, в шестнадцать лет. Я окунулась в шумную круговерть балов, чаепитий, музыкальных салонов, скачек и пикников, а это, если верить маме, означало, что для меня распахнулись двери в ослепительную светскую жизнь Чарльстона и началась настоящая женская жизнь. Иными словами, мне пора искать мужа. Насколько знатным и богатым окажется супруг, полностью зависит от привлекательности моего лица, грациозности фигуры, обаяния при общении, а также мастерства портнихи. Впрочем, несмотря на золотые руки моей швеи, я входила в эти блистающие двери, как агнец на заклание.