Полковник Сун - Роберт Маркем

Они поцеловались, и на мгновение этот мир враждебности, насилия и предательства, в котором им приходилось жить, исчез. Машина притормозила и остановилась. Они отпрянули друг от друга. Из такси они выходили, стараясь держать себя как можно непринужденнее. Бонд заплатил водителю.

Это была узкая улочка на окраине города, расположенной неподалеку от Пирея, с маленьким баром, где дремал одинокий пьяница, лавкой зеленщика, длинным зданием, похожим на школу, и рядами домов самых причудливых форм, но одинаково белых. Один из домов стоял в глубине улицы, от которой его отделяло ржавое ограждение. Ариадна открыла калитку, которая безжалостно заскрипела, и они оказались в небольшом мощеном дворике, заросшем диким виноградом и лавром. Мимо них прошмыгнула голодная пестрая кошка и, проскочив под оградой, скрылась. Подойдя к двери, Ариадна постучала условным кодом и взяла Бонда за руку.

Щелкнули замки, и дверь отворилась. Перед ними стоял человек, которого Ариадна назвала Димасом. При виде их он издал стон ужаса, но не прошло и тысячной доли секунды, как у него в руке оказался пистолет. Он знаком велел им войти и стал запирать дверь наощупь, ни на секунду не сводя с Бонда ни взгляда, ни пистолета. Ариадна прошла через квадратный, выложенный плиткой холл. Бонд не отставал от нее ни на шаг.

За дешевым, цвета ячменного сахара столом сидели двое. Оба тут же вскочили и, перебивая друг друга, стали забрасывать Ариадну вопросами. В течение последовавшей словесной перепалки, сопровождавшейся оживленной жестикуляцией. Бонд изучал людей. Одному было за тридцать; темноволосый, приятной внешности, немного тяжеловатый для своих лет – грек. Другому можно было дать от сорока до шестидесяти; худощавый, с седыми коротко стриженными волосами, он говорил по-гречески с тяжелым акцентом – русский. Сомнений нет. Первый пункт ясен. Бонд успел даже подумать о том, не в этом ли доме находился и М. После акции в Куортердеке он, насколько позволяли обстоятельства, старался избегать сознательно думать об адмирале, зная, что эти размышления неизменно туманят его мозг бесполезной, бессмысленной яростью и ненавистью. Так случилось и теперь – сжав зубы, он заставил себя сосредоточить все внимание на нынешней ситуации.

Грек, покусывая губы, поспешил к заваленному бумагами бюро с поднятой крышкой и стал судорожно звонить. Русский продолжал свой диалог с Ариадной еще некоторое время. Его взгляд все чаще и чаще останавливался на Бонде, наконец жестом руки он отпустил девушку и подошел ближе. Он казался усталым и напуганным.

– Меры предосторожности, мистер Бонд, – по-английски он говорил с таким же заметным акцентом, как и по-гречески. – Медленно вытащите ваш пистолет и отдайте его мне.

Помня, что сбоку стоит Димас, Бонд повиновался. Прежде чем положить пистолет на бюро, русский быстро и с видом знатока осмотрел оружие.

– Садитесь, мистер Бонд. Выпьете? Сев рядом с Ариадной на тронутый молью диван, Бонд удивленно вскинул голову.

– Охотно. Благодарю. Русский сделал Димасу знак.

– К сожалению, у нас только узо. Мы в курсе, что вы предпочитаете виски, но наш бюджет не позволяет нам его покупать. Кажется, вы называете это “экономить на сырных корках”?

Его тонкие губы искривились в усмешке. Нервы у тебя железные, подумал Бонд. Ты хоть и перепуган почти до смерти, однако гордость не позволяет тебе показывать это. Бонд кивнул и улыбнулся в ответ.

Димас протянул Бонду стаканчик для полоскания рта, наполовину наполненный мутной жидкостью.

– Fiye apo tho, malaka! – с угрозой проговорил он, заглядывая Бонду в лицо. Затем, разразившись хохотом, он треснул Бонда по спине. – Bravo! Ees iyian!

– Итак, мистер Бонд, – русский сердитым жестом велел Димасу отойти и облокотился о край стола. – Моя фамилия Гордиенко, моего помощника зовут Маркос. У нас мало времени, поэтому я вынужден просить вас проявить благоразумие и отвечать на мои вопросы. Как вы догадываетесь, сегодня вечером вас должны были захватить и доставить сюда. Вы избежали похищения, однако все равно оказались здесь. Почему?

– А разве у меня был выбор? Вам это должно быть ясно.

– Тем не менее, мне ничего не ясно. Ответьте тогда – какова цель вашей поездки в Грецию? Бонд в изумлении посмотрел на него.

– О Боже, да ведь это вы заставили меня сюда приехать!

Теперь настала очередь Гордиенко удивляться, он пожал плечами.

– Возможно, мне не стоило задавать вам этот вопрос сейчас. Все как-то перепуталось. Но хотя бы скажите, кто, по-вашему, организовал покушение на вас?

– Не знаю. Какая-нибудь могущественная частная организация. Во всяком случае, попытка провалилась. Теперь я задам вам вопрос. Где ваш другой пленник? Он здесь?

– Это... – На Гордиенко было жалко смотреть. – Понятия не имею, о чем вы.

– А сейчас кто поступает не разумно? Тогда другой вопрос. Что вам нужно от меня? Я в полном вашем распоряжении. И вы, безусловно, можете мне об этом сказать.

– Могу, – Гордиенко оживился. – Да, могу. Вашей персоне придается огромное значение, мистер Бонд. Такое огромное, что операцию по вашему захвату передали в ведение... Другого офицера.

(Ага! – подумал Бонд, – мне следовало догадаться, что фокус в Акрополе не в твоем стиле).

– После пленения вас должны были продержать под охраной на этой явке приблизительно три дня, а затем отпустить. Вас также должны были допросить о целях вашего визита в Афины. Такие я получил указания. Скажу по секрету, вторая часть приказа внушала мне серьезные сомнения. Известно, что вы весьма устойчивы к допросам.

Бонд погасил в себе волну возбуждения. Он был почти уверен, что раскопал правду. Гордиенко производил впечатление неглупого человека и должен был отчетливо представлять, что ложь в такой ответственный момент ни к чему бы не привела. Проанализировав ситуацию, Бонд пришел к выводу, что, вырвавшись из сетей одного заговора, он увяз в другом, и что люди на Акрополе были исполнителями настоящего, первоначального, грандиозного по своей чудовищности заговора. Это означало, что соглашение с русским было, в принципе, вполне реально. Однако следует соблюдать осторожность, ведь пока это – только предположение. В избранном ими пути нет определенности до тех пор, пока он не пройден до конца, если об этом вообще может идти речь. Бонд спокойно проговорил:

– Кажется, я вам верю. Похоже, нас просто столкнули лбами. Мы ведь привыкли считать, что есть только две стороны, и всегда забываем, что может быть и третья, враждебная нам обоим. Предлагаю на время объединить наши силы.

– Идет, – с испещренного морщинками лица Гордиенко спало напряжение. Он опять подал знак Димасу. – Обменяемся информацией. По крайней мере, ее частью. Наша сторона проводит в данном регионе важное, гм, мероприятие. Могу дать гарантию, что оно не направлено против вашей стороны. Его цель – усилить здесь наше влияние, но не за ваш счет. Efkharisto![3]

Гордиенко принял от Димаса стакан с узо и принялся искоса разглядывать напиток.

– Я тоже с удовольствием выпил бы чего-нибудь другого, но “нейтральный” напиток, по крайней мере, дает нам гарантию, что наши национальные чувства не будут оскорблены. – Его рот вновь исказился, но на этот раз с отдаленным намеком на теплоту. – За нашу удачу.

– Она нам понадобится, – Бонд поднял свой стакан и выпил.

– Итак. Мое задание состояло в том, чтобы исключить всякое постороннее вмешательство. Когда наши наблюдатели доложили о вашем прибытии, я передал информацию выше и получил приказ – принять меры предосторожности. Ваше присутствие в такой момент едва ли могло быть случайным. Нам известно, что в прошлом вы осуществили ряд успешных вмешательств... Na?[4]

Маркос повесил трубку. Подойдя к Гордиенко, он посмотрел ему прямо в глаза; его бил озноб, по лицу струился пот. Теперь настала его очередь обрушить поток информации на греческом. Бонд понимал далеко не все, но то, что он понимал, было крайне обескураживающе. Судя по лицам Гордиенко и Ариадны, они разделяли его тревогу.

Когда рассказ кончился и Маркос со вновь полученными инструкциями возвратился к аппарату, Гордиенко повернулся к Бонду. Его лицо стало серее прежнего. Тщательно поправив очки в тонкой проволочной оправе, он сообщил:

– Наш общий враг приступил в делу, не ведая жалости. Люди, которым было поручено похитить вас, убиты.

У Ариадны перехватило дыхание.

– Как вы понимаете, мистер Бонд, убийство агентов в мирное время – случай из ряда вон выходящий. Случается, конечно, – его рот на мгновение исказился, – но редко. Боюсь, противник поставил себе целью, ни больше ни меньше, как срыв намеченного нами мероприятия. Последствия могут быть самые серьезные. Вплоть до международного вооруженного конфликта. И находящиеся в моем распоряжении силы настолько незначительны на этом уровне, что теперь потеряли всякое значение.

Гордиенко конвульсивно осушил стакан. Взгляд его был суров.