Повелитель воздуха - Майкл Муркок

Глава 2

Человек с длинной палкой

Мы стояли в аэропарке Беркли и брали на борт товары и пассажиров. Мы немного выбились из расписания, поскольку задержались, пока искали место стоянки, и теперь торопились нагнать время. Я наблюдал за погрузкой и посадкой. Огромные реечные ящики поднимались в грузовые люки под нижней палубой и исчезали в недрах корабля. Судно было пришвартовано пятьюдесятью толстыми стальными тросами и совершенно спокойно стояло у своей мачты. Не стану отрицать: когда я смотрел вверх, на мой корабль, я исполнялся гордости. Обводы «Лох Этив» мерцали серебряно-голубым, а круглые пластины с «Юнион Джеком» на хвостовых «плавниках» сверкали. Ее данные были написаны на борту: РМА 801 (ее регистрационный номер), «Лох Этив», Лондон, линия Макафи, Эдинбург.

А вокруг стояли корабли Американских имперских путей сообщения, Версальской линии, Королевской Австро-Прусской аэрокомпании, Императорского Российского Воздухоплавательного Общества, Аэрокомпании Японии, Итальянской Королевской Воздушной Линии и многих других, более мелких компаний. Но «Лох Этив», по моим воззрениям, была прекраснее всех. Без сомнения, она была одним из знаменитейших пассажирских судов.

В некотором отдалении от сооружений аэропарка я разглядел зеленый электробус, который приближался по траве к нашей мачте. Вероятно, наши последние пассажиры. Довольно поздно они явились, подумал я. Меня уже поставили в известность о том, что «Вильям Рэндолф Херст» сошел с линии из-за поломки в машинном отделении и что мы, поскольку у нас с ним в общем и целом один маршрут, возьмем к себе некоторых его пассажиров. Скорее всего, это были именно они. Мы были уже готовы к отлету. Я проследил, как лебедки поднимают на борт последний груз, как закрываются люки на «брюхе» корабля, и с известным облегчением вернулся к мачте.

Хотя в полой сердцевине причальной мачты функционировал лифт, он был предназначен только для пассажиров и офицеров. Обслуга пользовалась винтовой лестницей, обвивающей шахту лифта. Я посмотрел, как экипаж быстро поднимается наверх, чтобы занять свои места. Тапки, доставившие топливо, давно уже отогнали от корабля.

Я стоял возле корабельных офицеров, проверявших билеты и посадочные талоны справа и слева от входа в лифт. Состоятельные американцы, которые садились на наш корабль, не имели при себе решительно ничего подозрительного, разве что выглядели немного раздраженными из-за того, что приходится лететь другим судном.

Увидев в конце очереди одного пассажира, я невольно улыбнулся. Ему было около пятидесяти лет, и он был довольно чудаковато одет: шорты цвета хаки, гольфы до колен, зеленая рубашка, сплошь усеянная значками. В руке он держал полированное древко с маленьким флажком, а на голове его сидела коричневая шляпа с большими полями. Забавное впечатление только усиливалось мрачным выражением его налитого кровью шишковатого лица. Коленки и нос у него розово блестели, и я поневоле принял его за комика, у которого не хватило времени переодеться после спектакля. Позади него столпилось около двадцати двенадцатилетних пареньков, одетых точно так же, с рюкзачками за спиной и флагштоками в руках. Все они глядели столь же убийственно серьезно, как и их старший товарищ.

— Святые небеса, почему они так вырядились? — спросил я офицера, стоящего рядом.

— Это американская версия юношеских бригад Баден-Поуэлла «Полковник Р. Баден-Поуэлл (1857 — 1941) — основатель скаутского движения, которое зародилось в Великобритании в начале XX в.», — пояснил он. — Разве вы никогда не были скаутом?

Я покачал головой.

— А эти — кто они?

— Рузвельтовские скауты, — сказал он мне. — Полагаю, юные мустангеры.

— Но их предводитель вовсе не выглядит таким уж юным.

Тем временем забавный человек уже повернулся ко мне спиной. Я увидел его выступающую заднюю часть, на которой шорты натянулись, грозя вот-вот лопнуть.

— Целая куча подобных людей так и остается на всю жизнь бойскаутами, — заметил офицер. — Они никогда не взрослеют. Да вы наверняка знаете таких. Им бы только командовать детишками.

— Я только рад, что не мне приходится приглядывать за сорванцами, — произнес я сочувственно, скользя взглядом по прыщавым физиономиям, нервно поглядывающим из-под широких полей шляп. Эти ребята явно еще ни разу не бывали на воздушном корабле.

И тут я заметил нечто, показавшее мне, насколько я забыл о своих обязанностях. На обширной талии предводителя юных следопытов был застегнут кожаный пояс, а на поясе болталась гигантская кобура. Когда он подошел к офицеру, проверявшему его билет, я подождал, пока они закончат разговор, после чего вежливо поздоровался.

— Мне очень жаль, сэр, но боюсь, все оружие придется сдать, прежде чем вы ступите на борт. Если бы вы были столь любезны и вручили мне свой пистолет…

Человек сердито взмахнул своим флагштоком и попытался протиснуться на корабль, минуя меня.

— За мной, парни!

— Мне очень жаль, сэр, но я не имею права допустить вас на борт, пока…

— Это мое право — носить оружие, если мне того хочется. Что за болван!..

— Это постановление Международной Компании Авиаперевозок, сэр. Если вы передадите мне свое оружие, я выдам вам квитанцию, и вы получите его снова, когда… — я бросил взгляд на его билет. — Когда мы совершим посадку в Сиднее, мистер Рейган.

— Капитан Рейган, — оборвал он меня. — Юный мустангер.

— Капитан Рейган. Если вы не отдадите мне пистолет, я не смогу допустить вас на борт.

— На американском корабле у меня не возникло бы этих дурацких неприятностей. Подождите, когда…

— Международное постановление распространяется на американские корабли точно так же, как и на британские, сэр. В таком случае нам придется стартовать без вас, — и я демонстративно посмотрел на часы.

— Сопляк! Выскочка!

От гнева он сделался пурпурно-красным и забормотал себе под нос нечто невразумительное, потом принялся суетливо возиться с застежками на поясе и отстегивать кобуру. Поколебавшись, протянул ее мне. Я расстегнул ее и осмотрел оружие.

— Знаю, — буркнул он. — Пневматический пистолет. Но очень сильный.

— Однако постановление распространяется и на это, сэр. А остальные.., э.., ваши ребята, они тоже вооружены подобным же образом?

— Разумеется, нет. Я был среди мустангеров. Настоящих мустангеров. Один из последних. Идемте, парни! — он указал своим флагштоком вперед и шагнул в лифт. Весь отряд серьезных мальчиков сурово воззрился на меня, ибо я был виновен в том, что их предводитель подвергся унижению. В лифте еще оставалось место для меня, но я решил лучше подняться по лестнице. Я не был уверен в том, что еще долго смогу держать себя в руках.

Как только я очутился на борту, я сдал оружие казначею и получил у него расписку. Ее я отдал первому же стюарду, который попался мне на пути, и сказал ему, чтобы он передал ее капитану Рейгану. После чего направился в рубку.

Мы уже собирались отчаливать. В эти минуты рубка всегда манила меня к себе. Зрелище никогда не могло мне наскучить. Тросы отвязывали один за другим, и я чувствовал, как корабль слегка вздрагивал, словно он был полон нетерпения скорее полностью освободиться от пут и взмыть в воздух. Взревели моторы, и в зеркалах я смог разглядеть, как медленно вращаются пропеллеры. Капитан бросил взгляд вперед, вниз, затем взглянул в перископ, чтобы убедиться в том, что за кормой путь свободен. Он отдал приказы; убрали сходни и пришвартовали их к корпусу. Теперь корабль держался у мачты только двумя цепями. Капитан Хардинг заговорил в телефон:

— Готовность к отправлению!

— Все готово, сэр! — отозвался в динамике голос диспетчера с мачты.

— Отчаливаем!

Легкий толчок — отстегнули цепи. «Лох Этив» начала разворачиваться, ее нос был все еще направлен в сторону посадочной площадки причальной мачты.

— Все машины задний ход!

Судя по голосу капитана Хардинга, он был рад снова оказаться в воздухе. Он пригладил свои седые усы, топорщившиеся, как у моржа. Заревели дизельные моторы, когда мы дали задний ход. Корабль наклонился сильнее.

— Два градуса лево руля, штурман! — сказал капитан.

— Есть, сэр! Два градуса лево руля!

— Высота пятьсот футов! И держать высоту!

— Есть пятьсот футов, сэр, — штурман повернул штурвал, у которого стоял.

Вокруг нас в большой рубке гудели и тикали различные приборы, и мы видели на них множество цифровых показаний, которые наверняка привели бы в полное замешательство капитана какого-нибудь старого корабля.

Под нами огромный аэропарк становился все меньше и меньше. Мы вылетели к сверкающим водам залива Сан-Франциско. Внизу мы видели корпуса морских судов — отсюда они казались крошечными. «Лох Этив» маневрировала блестяще, как всегда. И вот мы летим над океаном.

— Пять градусов лево руля, штурман! — сказал капитан Хардинг и наклонился над экраном компьютера.