Мои друзья - Борис Рябинин

По учению Павлова, все проявления нервной деятельности животного делятся на два вида: безусловные, или врожденные, рефлексы и рефлексы условные, благоприобретенные. К безусловным рефлексам, или инстинктам, относятся: пищевой (когда у собаки желудок пуст, она сама стремится утолить свой голод, и этому ее не надо учить); оборонительный (если собаку ударить, она или отбежит, или сама бросится на обидчика, и здесь также не требуется никакого предварительного обучения); инстинкт родительский (животное любит своего детеныша, выхаживает, кормит его, пока он не достигнет определенного возраста) и другие.

Условные рефлексы – это уже более высокая ступень нервной деятельности. Условные рефлексы приобретаются в течение жизни; животное не родится с ними.

Классическим примером может служить опыт со звонком. Если собаке давать пищу и одновременно звонить, то, в конце концов, она так привыкнет к звонку, что будет являться по одному только этому сигналу, не видя пищи. Вот это и будет условный рефлекс, рефлекс на звонок.

Что происходит, когда я командую Джери «Сидеть!» и одновременно, нажимая на его крестец, принуждаю исполнить мое приказание?

Через несколько повторений возникнет связь между словом и действием, звуком и физическим раздражением, – появится, как мы говорим, рефлекс. Это вовсе не значит, что собака поняла человеческий язык, как иногда думают некоторые люди. Дело обстоит иначе. Слово «сидеть», звук «сидеть» соединился в мозгу моего дога с представлением о соответствующем положении тела, и он спешит принять его.

Так могут быть расшифрованы все приемы дрессировки.

И воспитание чистоплотности, и приучение к месту, и даже привязанность к хозяину – все это, в конечном счете, выработка нужных нам условных рефлексов.

Поразительный случай рассказал мне один зоолог.

В Аргентине с давних пор животноводов преследовал страшный бич – падеж овец, да какой, – уносивший за одну ночь тысячи овечьих жизней. Никаких признаков инфекционного заболевания ни разу обнаружить не удалось, а на теле павших животных всегда находили одно и то же – маленький порез, шерсть вокруг выстрижена или выщипана.

Наконец удалось установить, что губил овец особый вид летучих мышей-вампиров. Крылатый ночной хищник садился на овцу, выстригал шерсть и присасывался, выпивая зараз литр-полтора крови.

Климат в Аргентине теплый, овцы круглый год живут под открытым небом, в загонах. Как уберечься от вампиров? Требовалось повести с ними решительную борьбу. Но все попытки в этом направлении наталкивались на сопротивление самих пострадавших, владельцев овец. Никто никогда не видел, как вампир пьет кровь из овцы. Простые люди – скотоводы, пастухи-гаучо – не верили в существование хищника, который может проделывать это, и считали, что тут действует нечистая сила.

Аргентинское правительство решило создать научно-популярный фильм о вампирах, чтобы показать всему народу врага овец.

Пригласили режиссера. Но с первых же шагов он столкнулся с таким, казалось бы, непреодолимым препятствием: вампиры садились на свои жертвы лишь глубокой ночью, под покровом полной темноты, а для съемок нужен свет, надо включать прожектора. Казалось, все пропало, фильму не бывать.

Но режиссер не растерялся. Он стал «переучивать» мышей, изменять у них вековой инстинкт. И что же? Спустя полгода он мог приступить к съемкам. Летающие кровососы стали набрасываться на свою добычу именно тогда, когда зажигались прожектора. Картина была снята, и все овцеводы Аргентины увидели, кто губил их овец и причинял неисчислимые убытки.

Пример с мышами-вампирами – одно из ярчайших подтверждений действенности идей Павлова.

Тысячи и тысячи экспериментов проделал над собаками гениальный физиолог, чтобы выяснить и доказать законы, которым подчиняется психическая деятельность животных. Собаки были в его работе и главным подопытным материалом, и его союзниками. Их преданность и терпение немало помогли ученому. В благодарность за это в Колтушах, под Ленинградом, где протекла часть жизни ученого и где им были сделаны многие замечательные открытия, он поставил памятник собаке и начертал на нем следующие слова:

«Пусть собака, помощница и друг человека с доисторических времен, приносится в жертву науке, но наше достоинство обязывает нас, чтобы это происходило непременно и всегда без ненужного мучительства».

И второе:

«Собака благодаря ее давнему расположению к человеку, ее догадливости, терпению и послушанию, служит, даже с заметной радостью, многие годы, а иногда и всю свою жизнь, экспериментатору».

Зная учение о рефлексах, можно достигнуть высокого совершенства в дрессировке. Можно от передачи приказания словами перейти к жестам, и собака также будет отлично понимать вас, исполняя ваши желания по одному мановению руки. Можно добиться и многого другого, что иному неосведомленному человеку покажется просто чудом. Вся так изумляющая неискушенных людей понятливость и восприимчивость животных основана именно на условных рефлексах.

Я уже так привык к безупречному послушанию Джери, что даже гулял с ним без поводка по центральным улицам города. Сергей Александрович не раз предупреждал меня, чтоб я не слишком доверял Джери.

– Как бы идеально собака ни была обучена, – говорил он, – она всегда способна на неожиданные для вас действия, которые не сообразуются с человеческим разумом, и вы обязаны никогда не забывать об этом. Вы, ее хозяин, должны не только заставить собаку повиноваться, но и уметь предвидеть ее поступки.

Скоро мне пришлось вспомнить об этом предупреждении и раскаяться, что своевременно я не внял ему.

Мы с Джери возвращались с прогулки. Я шел по тротуару, Джери, немного поотстав, бежал по канаве рядом. Навстречу нам на полной скорости мчался трамвай. Увидя его, я, обычно осторожный, окликнул дога, чтобы он держался поближе к хозяину. Джери не спеша затрусил ко мне. И тут случилось неожиданное.

Испугался ли Джери чего-либо в открытых воротах ближнего дома или просто им овладело какое-то внезапное желание, но только он вдруг, как подброшенный пружиной, оказался на середине улицы, как раз между трамвайных рельсов. Трамвай несся прямо на него. А пес неподвижно стоял на линии и, повиливая хвостом, глупыми глазами смотрел в мою сторону.

С громким криком: «Ко мне, Джери, ко мне!», я бросился к нему. Это была непростительная ошибка, которая могла оказаться непоправимой. Если хочешь быстро подозвать собаку, никогда не следует самому бежать к ней; нужно сделать как раз наоборот – броситься прочь, и тогда она, увидев, что хозяин удаляется, немедленно последует за ним. Я же сделал обратное…